От худой ноги, маленькой полоски мышц, уходящей под подолы юбки. И вверх — на шею, где мирно стучал пульс по вене.

Спокойно, Малфой. Ты шел в башню — продолжай идти.

Сейчас же. Развернулся и пошел, трусцой.

Но ноги будто вбили в пол гвоздями.

И — нетнетнет — тяжелое чувство трения в штанах. Приятно-болезненное, как обычно.

Ну не надо сейчас.

Она замирает, прислушиваясь к тому, что никаких шагов нет. Что он, видимо, все еще стоит на месте.

— Ты что-то хочешь сказать? — ее голос спокойный, но настороженный.

Да, хочет! Что у него, Мерлин, стояк намечается.

И на что — на открытую ногу.

Его взгляд медленно поднимается к ее лицу. А в голове уже то, как он с силой толкает ее на мягкую кровать, как зарывается в эти непослушные волосы, как снимает маленький лифчик и…

— Ну что ты молчишь? — требовательно.

Не выдержал и провел кончиком языка по губам. Заметив это, девушка хмурится, глядя на приоткрытый рот.

М–м-м, просто понадеется, что ты хочешь его так же, как он тебя сейчас. Всем нутром хочет. Завалить на диван-кровать-пол и трахать.

Ох черт. Перестань думать об этом. Потому что в глазах сейчас будут видны живые картинки их секса.

Ну! Поворачивайся и уходи. Или скажи хотя бы что-нибудь.

— М-м.

И это все? Все, что твоя дурная бошка может произвести?

Она отвечает ему непонимающим взором.

— Извини?

Да не извиняет, блин. Извинил бы, если бы сейчас ушла так, чтобы он смог успокоиться. Или нырнула в его объятия, переносясь в нужное место. В кровать, например.

— Я… хотел сказать, что…

Ага. Что хотел сказать?

Голову сносит. От этих мыслей, которые не вовремя появлялись, как он заваливал ее на мягкие простыни. Как спускался ниже, в интимную зону. И как она гладила, тянула его волосы на себя, крича на всю комнату.

И хотелось еще, еще. Мало было.

И сейчас — было мало одного только взгляда на ее бедро и стояка в штанах.

— Ну? Что? — слегка рассерженно.

Да он трахнет тебя сейчас.

И еще этот хрипловатый голос. С чего вдруг он такой?

— Грейнджер, я…

Хочу трахнуть тебя?

Он подходит ближе к ней, замечая то, что ему нужно — прямо за ее спиной стенка. Он сейчас прижмет ее, обхватив талию и сделает то, что так хочет.

А внизу уже болью отдается.

Скорее. Пока не поняла.

— Что ты делаешь? — она хмурит носик, наблюдая за тем, как он идет навстречу.

Да заткнись ты уже. Этот чертов тембр действует ужасающе — в мыслях звуки ее стонов, бьющихся о стены.

— Что ты?.. — повторяет она.

Но смолкает на слове, когда он — мгновение и — уже стоит в пяти сантиметрах от нее. И вдыхает этот приторно-сладкий аромат шоколада. И чего-то нежного, весеннего. Запах цветов.

Ее взгляд проникает сквозь него, отдаваясь вверху штанов.

Его рука резко, слишком резко для нее, касается шеи, отдергивая воротник.

Ему неинтересно, хочет ли она этого.

Он, черт возьми, хочет.

— Драко?..

Он не слышит ее, вообще не понимает, что к чему. Только видит, как длинные пальцы расстегивают пуговицу, раскрывая дрожащую шею. Как при этом глухой рык вырывается из его уст.

— Да что происходит?

— Грейнджер… — его голос полон возбуждения.

Не думал он, что сможет так быстро хотеть грязнокроовку. Что он вообще сможет делать это.

И да, привет, стояк не по его желанию. Он вообще хотел пойти…

…ох, черт, он упирается прям в ее ногу. И девушка вздрагивает.

Да, Грейнджер, поняла? Хочет он тебя.

— Мне пора идти, — она медленно двигается в сторону.

— Не думаю.

Его рука взметнулась вверх, дотрагиваясь до ее плеча. Заставляя ее остановиться боком к нему, показывая ту, открытую, часть ее ноги.

И уже нет сил терпеть. Потому что мысли растекаются по полу, и ничего нет, кроме ее тела.

Почти хватает ее за обе руки, толкнув в стену. У нее вырывается приглушенный писк, моментально накрытый его ртом. Он жестко, поглощая ее губы, целует.

— Мы же… пос… ди… шко… лы…

Она тяжело дышит, раскрыв глаза, когда он выпускает ее рот.

И он чувствует, что кончит только от одного взгляда на нее.

— Никогда не нарушала правил, Грейнджер? — через силу. Потому ком в горле не дает даже сглотнуть.

След от блеска остается на его лице, и она тянется дрожащей рукой, чтобы убрать пятно.

И это пик.

Хватает ее за ладонь. Тянет за собой, пытаясь успокоить мысли. Разбушевавшиеся воображение.

Заваливает ее в открытый класс, который забыл закрыть невнимательный учитель. Слава ему.

— Дра-ако, — ее голос звучно разносится, пока он ее чуть ли не толкает внутрь. — Не надо.

На каменных ногах она отступает назад, наткнувшись на парту. И отодвигает в сторону, чуть присев на нее.

Оголяя ноги.

Ну почему ты такая сексуальная? Почему ты такая красивая? В этом неопрятном пучке, делающим тебя похожей на библиотекаршу, в этой старой юбке.

— Почему?

— Мы же в классе, — она осторожно оглядывается вокруг.

И чувствует — Мерлин, как не кстати, что ее плоть начинает гореть. И хочется, чтобы его рука вновь лежала на ее плече, вновь прижимала к себе.

Неужели это то, что тебе не хватает? Неужели это то, что ты действительно хочешь?

— И?..

Зубы чуть ли не скрипят от боли.

Держись, Малфой, держись ради всего святого.

Подступает ближе. Касается пальцами правой ноги, которая тут же вздрагивает, покрываясь мурашками.

— Тебе же нравится.

Его бы это забавляло, не будь он так возбужден.

Черт, он никогда не был так возбужден только из-за вида открытых ног.

Средний палец начинает делать круговое движение, медленно двигаясь к концу задетой ткани.

Да, Грейнджер, ты тоже сейчас будешь возбуждена.

— Ты же хочешь этого.

Глухой вздох вырывается из груди, и он перехватывает его своим рыком.

Нет, не стони. Иначе он выебет тебя прямо здесь, без разрешения.

Второй рукой он быстрее проводит по левой ноге, сразу же метнувшись к краю юбки. Он, будто случайно, задевает ее, открывая вид на белые трусики.

Черт. Как же плотно они прилегали к ее плоти. Как же сильно хотелось их снять.

— Драко, нет…

Он смотрит в ее глаза, но уже видит это помутнее и ядовитое желание.

Желание продолжения.

— Ты хочешь.

— Что? — ее голос срывается почти криком, когда палец дотрагивается до тонкой ткани нижнего белья.

Она дрожит. Вся, как осиновый лист. Даже кончики пальцев, который вдруг зачем-то обхватили его спину. Будто случайно.

А у него жар побежал под майкой.

— Ты хочешь меня, Грейнджер. Признай это.

И, без слов, медленно опускает ее на парту, придерживая рукой.

Ее взгляд слегка напуганный, но лицо уже багровеет. То ли от стыда, то ли от желания.

— Признай.

Но она молчит. Сцепив зубы, кусая нижнюю губу.

Специально это делаешь — сильнее заводишь его? Словно так и должно быть — все, что она сейчас творила.

Его пальцы хватают подол юбки и быстро опускают вниз, через ноги. Оставляя девушку в одних колготках с белыми трусиками.

— Ну?

Он сейчас не выдержит. Сейчас зароется в ее каштановые волосы и так трахнет, что…

…что аж мысли в стороны разлетелись.

Пусть только скажет это. Пусть только ответит ему.

Но она продолжала соблюдать молчание, будто провоцируя его.

Он потянулся к тонкой линии на колготках, оттопыривая ее в сторону. И — раз — ткань съезжает по худым трясущимся ногам.

И они, уже мокренькие, откладываются в сторону.

Не хочешь, Грейнджер? Это так ты его не хочешь?

Он опирается о парту руками, придвигаясь к ней поближе. Большой рот накрывает ее маленькие губы, впитывая при этом носом приятный запах, который сводил с ума.

И он ее хотел. Так безумно хотел, что один только поцелуй заставлял все внутренности гореть.

И она пылала. Когда он снимал ее насквозь мокрое нижнее белье. Когда пальцы проводили тонкую линию по одежде от живота до интимного места, останавливаясь на нужной грани. Словно специально не заходя ниже.