Женщина подняла голову и взглянула на Раду, улыбаясь так задорно, так легко, так солнечно. Казалось, что весь свет мира сейчас собрался в уголках ее глаз и губ, растянувшихся в улыбку, вся нежность, вся сила молодых ветров, только-только народившихся в далеких горах, целовала мягкие кудри ее золотых волос, перебирая их и отбрасывая с лица. Она была невыносимо прекрасна, словно теплое детство в рыжих закатных соснах, словно сверкающее солнце в летящей сквозь вечность капле первой весенней капели, словно маленький голубой цветочек незабудки, заплутавший в сухом кружеве тонкой летней травы в дышащий жаром раскаленный полдень.
- А, ЭТО ТЫ! – улыбнулась Женщина. Губы ее не пошевелились, все так же растянутые в улыбку, и ее голос звучал прямо внутри Рады, наполняя неописуемым блаженством каждую ее частичку. – ПОДОЙДИ БЛИЖЕ. Я ХОЧУ ПОСМОТРЕТЬ НА ТЕБЯ.
Рада робко шагнула вперед, чувствуя себя рядом с ней маленькой, словно котенок. И правда, эта Среброглазая Женщина казалась огромной, как и дерево, под которым она сидела. Теперь Рада была едва ли не меньше подошвы ее сандалий, и серебристые глаза-звезды смотрели на нее из затянутого золотой дымкой неба, в котором купались бесчисленные разводы всех цветов, перемешиваясь, переливаясь.
- Кто ты? – тихо спросила Рада, и Женщина засмеялась в ответ, звонко и радостно, словно шумел ветер в роще молодых лиственниц.
- ИДЕТ НОВОЕ ВРЕМЯ. – Это были не слова, это было ощущение, и Рада впитывала его всем своим существом. – НАСТАЕТ НОВАЯ ВЕСНА.
Полный первой весенней сырости и запаха мокрой земли ветер кружил над ее головой тонкие золотые перья облаков. И маленький ландыш, покрытый крохотными капельками росы, качался на тонких нитях воздуха, обласканный робкими лучами рассветного солнца. Рада смотрела и смотрела на него во все глаза, и почему-то ей казалось, что сейчас на свете нет ничего более важного, ничего более настоящего.
Затем она увидела Лиару, раскинувшую руки и лежащую на спине в мягкой весенней траве. Искорка морщила нос и улыбалась, и по ее лицу скользила тень резных дубовых листьев, играли в пятнашки солнечные лучи. Маленький ландыш качался прямо над ее щекой, щекоча кожу легким прикосновением соцветий, и она смеялась.
И под самыми небесами, кучерявой головой разгоняя облака, громко смеялась в унисон с ней Среброглазая Женщина, и руки ее превращались в крылья, а потом она взлетала все выше и выше, закручивая узоры из белоснежных туч, взбивая их будто свою перину, купаясь в них, словно в теплых морских волнах.
- НАСТАЕТ НОВАЯ ВЕСНА.
Видение померкло, оставив после себя лишь неясные образы и расплывчатое воспоминание о великой нежности и обещании. Рада поняла, что просыпается.
Тело задубело от долгого лежания на холодной земле, болели руки и ноги, зато в груди больше не жгло. Теперь там было нежно и трепетно, так звонко, так тонко, так сладко. Рада открыла глаза, глядя над собой в темное затянутое маревом небо и глубоко дыша, хватая ртом воздух. Словно все вокруг… изменилось. Осталось тем же и невыразимо, невероятно изменилось, превратившись во что-то иное. Она моргала, пытаясь понять, пытаясь объяснить… и не могла. И лишь золотая нежность в груди пульсировала, словно билось сердце маленького теплого птенца.
Над дорогой текла тихая-тихая мелодия. Мягкая, переливчатая, легкая песня арфы. Сначала Раде показалось, что это все еще часть ее сна, или не сна, а видения, неважно, чем оно было на самом деле. Потом к этой мелодии приплелся тихий голос искорки, и это золотое в груди Рады сжалось, запульсировав быстрее и нежнее.
Белым мороком снежных взоров,
Талой влагой вышиты листья.
Дремлют в сером тумане горы,
Их касаются нежно кисти
Облаков, что в небесной тиши
Разливаются белые шири.
Мокрой грудью земля дышит,
Просыпаясь в дремотном мире.
И в белесых валах тумана,
Укрывающих спящие рощи,
Убаюканный океаном
И лишенный небесной мощи
У корней вековых деревьев
На подстилке сухой осоки,
На подушке из листьев-перьев
Дремлет ветер весны до срока.
Ему снится могучая сила
Прорывающих землю всходов,
Запах талого снега, ила,
Солнца яркий кушак восходов,
Первый гром, перезвон капели,
Птичий гомон в густых дубравах,
И последние слезы метели,
Оседающие в первых травах.
А пока только тишь, ни вздоха,
В этой утренней дымке ранней.
И на веточке чертополоха
В первой почке – великая тайна.
Песня кончилась, и Рада впервые за это время выдохнула, ощутив, что умеет это делать. Искорка замолчала, продолжая тихонько перебирать пальцами золотые струны. Потом и этот звук затих, и лишь тишина легла на ночное болото.
Рада приподнялась на локте, во все глаза глядя на Лиару. Она не могла думать, она ничего не понимала и не знала, словно только-только народившийся щенок. Сейчас ей казалось, что это – самый первый миг ее жизни в этом новом мире, мире, который был точно таким же, но при этом – совершенно другим, мире, в котором изменилось все.
Лиара почувствовала ее взгляд и неуверенно улыбнулась, опуская глаза и рассеяно поглаживая бок своей арфы.
- Что это? – тихо спросила ее Рада, не узнавая собственного голоса. – Что это за песня?
- Не знаю, - ответила ей искорка, и такая искренность была в ее глазах, в ее улыбке, в том, как она клонила голову набок, в том, как собирались лучики морщинок в углах ее глаз, что Раде захотелось взять ее ладонь и прижать к губам, склонив голову перед ней и благословляя небеса за то, что она есть на этом свете. – Я грезила… А потом проснулась, и пришло это. – Она пожала плечами, нежно поглаживая резную арфу. А Рада не могла и слова вымолвить, глядя на нее и безмолвно любуясь каждым ее движением. – На самом деле, оно давно уже хотело прийти. Началось еще, когда ты только-только взяла меня на работу, еще в Латре. Но тогда совсем не ко времени было, а вот теперь – сложилось.
- Мне кажется, я видела тебя, - невпопад ответила Рада, все так же глядя на искорку. Казалось, что сейчас грудь ее раскрыли нараспашку, и только ее сердце билось и билось навстречу ей, огромное и полное такой сводящей с ума нежности, что ноги подкашивались, а руки опускались. И в этой нежности была сила, способная смести весь мир. – Кажется, мне сейчас снилось что-то, и там была ты.
Лиара только удивленно заморгала, а Рада поняла, что воспоминание о сне ускользает от нее, уходит прочь. Осталось лишь ощущение чего-то тонкого, чего-то очень красивого.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и Рада дышала искоркой, вдыхала ее всей грудью, не думая ни о чем, лишь чувствуя, как по каждой клеточке ее тела струится эта мягкость и ласка.
- Это необыкновенная песня, искорка, - наконец, смогла проговорить она, и слова показались совершенно пустыми по сравнению с тем, что горело и пело в ее груди. – Это самое красивое, что я когда-либо слышала.
- Спасибо, Рада, - тихо ответила Лиара, неотрывно глядя на нее.
В ее задумчивых штормовых глазах Раде на миг привиделись другие глаза – Серебристые, словно звезды, и Улыбка, Хохочущая молодая дерзость, раскинувшее руки небу детское счастье.
Больше они не сказали друг другу ничего, просто потому, что говорить ничего и не нужно было. И когда Рада вновь улеглась на свое одеяло и закрыла глаза, сон пришел сразу же, тихий, спокойный и крепкий.
========== Глава 29. Торговец секретами ==========
В воздухе отчетливо пахло солью, и бесконечный ветер с севера все дул и дул в лицо, не ослабевая ни на миг, заставляя морщиться и зябнуть, пробираясь холодными пальцами за воротник куртки и в рукава. Гардан уже успел забыть это ощущение, пока шлялся по пыльным дорогам внутренней Мелонии, и нельзя было сказать, чтобы он всей душой вновь радовался продирающему до костей ветродую. Но это всяко было лучше, чем пылища и духота Латра, и дышалось здесь гораздо легче, чем там, где глотку пережимали тысячи законов, правил, обычаев и дурацкого придворного политеса. В Северных Провинциях законы если и соблюдались, то только потому, что того хотели те, кто это делал, а не потому, что кто-то мог заставить их эти законы соблюдать.
