Волан-де-Морт, замолчав, жестом позволил Мэри подняться, что она и сделала, незамедлительно в знак подчинения коротко поклонившись магу. Но вот их глаза встретились, и волшебнице на мгновение показалось, что они одни здесь – она видела лишь огненный взгляд того, кому отныне подчинялась безоговорочно, того, кто стал ей так дорог недавно, того, кто был к ней одновременно близко и далеко. Поборов неистовое желание заключить Волан-де-Морта в объятия, Мэри вновь склонила голову, но тут же подняла, ощутив, что маг больше не пронзает ее пристальным взглядом. Поздравив ее с принятием нового статуса, Пожиратели смерти один за другим покинули Зал Собраний. Мэри тоже хотела покинуть зал, считая его пустым, но, заметив, что Волан-де-Морт все еще здесь – сидит в кресле у камина, пронзая беснующееся пламя задумчивым взглядом, направилась к нему, остановившись за его спиной.

— Так жаждешь моего общества, что готова просто стоять рядом, разделяя со мной тишину?— негромко произнес Волан-де-Морт, повернувшись в сторону подошедшей Мэри,— что ж, не буду прогонять тебя. Можешь остаться, только лучше тебе сесть, чтобы не маячить у меня перед глазами.

Волшебница опустилась в рядом стоящее кресло, и устремила взгляд в огонь, радуясь самой этой минуте, безмолвной и долгой, что длилась, казалось, дольше часа. Она почти задремала, когда Волан-де-Морт, оторвавшись от своих дум, наконец, заговорил:

— Я рад тому, что ты была подготовлена столь хорошо, что без усилий одолела почти всех – значит, время, потраченное на твое обучение, не прошло даром.

— А что бы стало, если бы я нанесла поражение и тебе?

Волан-де-Морт не ответил, лишь рассмеялся тихим смехом, от которого Мэри бросило в дрожь.

— Что, нет такого волшебника, что был бы способен победить тебя?— спросила волшебница несколько недовольно, задетая таким пренебрежением.

— Если он и есть, то это явно не ты. Твое мастерство, каким бы выдающимся оно ни было, ни в какое сравнение не идет с моим мастерством. Сегодня с тобой по-настоящему бились лишь трое – те, кто помимо меня обучали тебя. Я же уподобился всем остальным – сражался в полсилы, и единственное испытание, где приложил максимально много усилий – борьба с твоей волей. Только в этом ты равна мне.

— Значит, я не достойна стать твоей подчиненной?— спросила Мэри разочарованно,— зачем тогда ты довел до конца церемонию?

— Довел, потому что большего, чем ты владеешь, тебе и не нужно,— ответил Волан-де-Морт спокойно,— всю свою силу я приберегу для врагов, ты же – не враг мне, а слуга. Будь иначе – ты бы стала моей союзницей. Но все те, кто сильнее меня – мои враги и все они рано или поздно погибнут, так что тебе следует порадоваться тому, что твой уровень мастерства лишь чуть выше среднего.

Мэри при словах Волан-де-Морта, откровенно нелестных, ощутила себя неумелой волшебницей, но вслух свои мысли выражать не стала, промолчав.

— Я не хочу разочаровывать тебя, но так же не хочу играть твоими чувствами, поэтому я скажу следующее – не трать время впустую, пытаясь склонить меня к близости с тобой, как это сделал я,— произнес Волан-де-Морт негромко, пронзая своим взглядом глаза волшебницы.— Я больше никогда не прикоснусь к твоему обнаженному телу и не доставлю тебе блаженство, как бы ты этого ни хотела. Те ночи с тобой стали лишь пробой, и, разочаровавшись, я решил порвать с тобой.

— Разочаровавшись?— воскликнула Мэри гневно,— с какой это стати? Если судить по тому, как ты стонал, когда совокуплялся со мной, разочароваться ты не смог бы ни в коем случае. Я бы поверила в это, если бы ты провел со мной всего одну ночь, хотя бы. Но ведь это далеко не так – на следующий день ты хотел единения со мной так же, как я – в первую ночь. Так что придумай отговорку правдивее этой.

— Мне это ни к чему – я перед слугами не намерен оправдываться,— произнес Волан-де-Морт жестко, отводя от волшебницы взгляд, полыхнувший огнем.

— Значит, считаешь, что можешь лгать, лишая меня, тем самым, права на правду?

— Права на правду? Такого права у тебя, как и у остальных моих подчиненных нет, и не было. Неужели уже забыла тот урок? Напомнить?

— Можешь пытать меня сколько тебе угодно, все равно не заставишь отказаться от права на правду. По крайней мере, в отношении того, что непосредственно касается меня.

Мэри посмотрела в горевшие яростным огнем глаза Волан-де-Морта с такой твердостью, что он был вынужден отвести взгляд.

— Меня иногда очень удивляет твое упорство и настойчивость, да и смелости у тебя хоть отбавляй. Ну, раз уж ты готова ради правды на все – ты ее услышишь. Хоть ты и доставила мне непередаваемое блаженство неделю назад, это ничего не значит для меня — я все равно не полюбил тебя из-за этого. А без любви наши отношения не смогут продолжиться. Зная, что я не испытываю к тебе ничего, кроме страсти, ты не сможешь остаться со мной, а занятия любовью скоро надоедят и тебе.

Мэри была готова к таким словам, но, слыша их, она непроизвольно ощутила себя отвергнутой. Волан-де-Морт был прав – ее не устроит лишь роль любовницы, и, осознав, что ей самой больше не хочется оставаться здесь, она стремительно поднялась на ноги, в едином порыве бросаясь вон из зала, на ходу утирая неудержимые слезы. Ей казалось, что это проявление слабости не видел никто, но нет – один из ее соратников заметил ее, бегущую со всех ног в свою комнату в расстроенных чувствах, и он же зашел к ней, в нерешительности остановившись на пороге. И Мэри не заметила его до тех пор, пока не подняла голову, стирая последние слезы.

— Что тебе здесь нужно, Руквуд?— спросила она хриплым голосом, отворачиваясь,— неужели пришел посмеяться над моей слабостью?

— Вовсе нет. Неужели ты забыла, как я помогал тебе во время тренировок? Уже тогда я проникся к тебе уважением и сочувствием, а сегодня подумал, что тебе просто необходима чья-то помощь.

Руквуд осторожно присел на кровать рядом с ней, и совсем не дружеским жестом провел своей рукой по ее щеке, влажной от слез. Мэри непонимающе уставилась на него, вспомнив, как когда-то Волан-де-Морт точно так же осторожно и нежно прикасался своей, казалось, ледяной, рукой, к ее щеке, пытаясь очаровать ее. Но Руквуд просто жалел ее – и это заставило Мэри успокоиться.

— Ты уже столько раз доказывала мне, что, несмотря на то, что ты – женщина, и по природе слабее нас, обладаешь прямо-таки стальным характером, железной волей и несгибаемой выдержкой, что я просто поражаюсь этому! Твоя единственная слабость, то, что губит тебя – чувства, значит, тебе нужно обрести над ними власть, чтобы не потерпеть поражение из-за них,— сказал Руквуд проникновенно, глядя прямо в глаза Мэри,— понимаешь, что я хочу сказать?

Мэри согласно кивнула.

— Да – то, что я должна стать статуей, не способной на любовь, жалость и прочие положительные эмоции. Следовательно, лишить себя всякой личной жизни. Но так же и то, что я должна держать в узде свою ненависть и злость – они могут погубить меня с легкостью, если затуманят мой разум.

Хоть она и чувствовала горечь, говоря это, но голос ее был спокоен и безмятежен.

Руквуд одобрительно улыбнулся:

— Я рад, что ты меня поняла. Значит, с этого дня твоя еще больше возросшая сила станет лишь подтверждением и надежной опорой твоему железному характеру.

Мэри с благодарностью взглянула на Руквуда, но тот, мгновенно поднявшись, оставил ей лишь смотреть в его спину, что вскоре скрылась за дверью ее комнаты.

====== Глава 7. Двойная работа. ======

Уже на следующий день Мэри восстановилась на своем бывшем рабочем месте в Министерстве магии, к несказанной радости многих сотрудников, вроде Альфреда. Тот первым делом в очередной раз пригласил волшебницу на свидание, но она отговорилась большой занятостью. Теперь, помимо обычной работы, она выполняла указания Волан-де-Морта – привлекала на его сторону различных волшебников, доставала информацию о необходимых ему служащих Министерства. Теперь она, как и все ее соратники, по-прежнему живя в особняке Волан-де-Морта, появлялась там лишь ночью, и в те редкие выходные, что ей предоставлялись. Остальных обитателей особняка она практически не видела – редкие разы за ужином, и только. Исключение – Волан-де-Морт, она получала от него задания и отчитывалась в выполненных два – три раза в неделю.