И только выплеснув свой гнев, она ехидно поинтересовалась:

— А что, ты подумал о попытках Волан-де-Морта склонить меня к близости с ним?

Румянец, появившийся на смуглых щеках Пожирателя, выдал его с головой, освободив от необходимости подтверждать очевидное. Впрочем, Мэри смеяться не стала, сказав со вздохом:

— Да, если бы было так, как ты подумал, было бы намного лучше – когда кто-то владеет твоим телом, ты испытываешь наслаждение, когда разумом и памятью – горечь от, казалось бы, давно забытых событий. Вполне очевидно, что первое предпочтительнее второго.

— Значит, ты действительно согласилась бы провести с повелителем ночь-другую, лишь бы избавиться от только что описанных тобою неудобств?— спросил Мальсибер внешне спокойным голосом,— с учетом того, что испытываешь к нему лишь отвращение и страх?

— Отвращение?— повторила Мэри недоуменно,— разве я говорила, что испытываю к Волан-де-Морту отвращение или что я боюсь его? Или… ты судил по себе?

Краска, совсем недавно возникшая на щеках Пожирателя, тут же схлынула, сделав его лицо белее мела – Мэри попала в точку, да в такую точку, о которой Мальсиберу распространяться не хотелось.

— Ни я, ни мои соратники не трясутся от страха в присутствии повелителя, если конечно не провинились в чем-то…,— выдавил он, наконец, справившись со своими чувствами,— но вряд ли к магу такой внешности, как у повелителя, можно испытывать нежность и любовь.

— Внешность не влияет на поступки, а лишь позволяет прикрывать особо подлые замыслы,— отчеканила Мэри с внезапной суровостью,— намного легче, когда лицо человека ясно говорит о его деяниях – как у Волан-де-Морта, тут уж не обманешься. Нежности я к нему, разумеется, не испытываю, но и ненависти тоже – потому, что Волан-де-Морт не дает мне повода для нее.

— И, тем не менее, ты согласилась бы переспать с тем, к кому не испытываешь сильных чувств?— продолжал давить Мальсибер.

— Конечно, нет,— последовал категоричный ответ от Мэри, что в возмущении сверкала глазами,— особенно с целью избавиться от каких-то неудобств.

— А почему тогда…

Прервал Мальсибера гневный вопль Мэри – волшебница не смогла сдержать эмоций, ответив вразумительно лишь через минуту:

— Я говорила чисто теоретически, зная, что подобного выбора у меня, к счастью, не будет.

Мальсибер еще с минуту пронзал ее инквизиторским взглядом, затем, осознав, что проблемы, как таковой, нет, вздохнул:

— Тебе не стоит говорить подобное при мне – шутки шутками, но на эту тему лучше не шутить.

— Иначе что?— лукаво улыбнулась Мэри,— убьешь в порыве ревности?

Мальсибер покачал головой, усмехнувшись:

— Если только ты дашь мне для этого повод.

— Как только появится возможность – сразу же,— заверила его волшебница, уже неприкрыто улыбаясь, и преодолевая те пару шагов, что отделяли ее от Мальсибера. И только после продолжительного поцелуя добавила,— а пока что не рассчитывай на пощаду.

Их губы, было, вновь встретились, но, к недоумению Мэри, Мальсибер вдруг мягко, но настойчиво отстранился от нее, объяснив с громадной долей сожаления в голосе:

— Сейчас я должен быть не здесь. Да и тебе наверняка стоит посвятить час — другой тренировкам.

— Что же ты тогда гулял по коридорам с видом свободного от всего человека?— спросила Мэри, нахмурившись,— искал кого-то?

— Тебя я искал, Мэри, кого же еще,— изобразил недоумение Мальсибер.

— Искал, чтобы подразнить? Или выяснить, что я буду делать в то время, когда ты выполняешь очередной приказ Волан-де-Морта?

— Хочешь сказать, что я тебе лгу?

— Именно так я и думаю.

— Ты ошибаешься.

— Так убеди меня в этом, раз уверен в своей правоте.

Около минуты Мэри сверлила Мальсибера тяжелым взглядом, как и он – ее, но потом отвела глаза, словно переборов свое упрямство.

— Я не собираюсь настаивать на своем мнении, вижу, что ничего хорошего это не принесет. Лучше не буду тратить время зря, и пойду тренироваться.

И, решительно повернувшись спиной к переменившемуся в лице Пожирателю, Мэри направилась к своей комнате.

— Мэри, подожди!— услышала она голос Мальсибера, полный мольбы. С величайшей неохотой повернулась вновь к нему лицом и поинтересовалась, холодно подняв брови:

— А, у тебя появилось время на оправдания? Ты ведь только что спешил!

— Спешил,— подтвердил Пожиратель неохотно,— но минута у меня найдется.

Он хотел было сказать что-то еще, но тут раздался еще один голос, недовольный:

— Мальсибер! У тебя, кажется, есть задание, и его суть не в том, чтобы болтать с Мэри!— к ним уже подходил Долохов, облаченный в дорожный плащ.

Обреченно вздохнув, Мальсибер кинул горестный взгляд на волшебницу, но она этого уже не видела, быстрым шагом удаляясь от Пожирателей. Злоба, едва зародившаяся, тут же исчезла – к чему злиться на того, кто этого не заслужил? Мальсибер обычно был свободен лишь по ночам, так почему же она решила, что сегодня может быть иначе? Правда, жаловаться ей было не на что – она сама весь день обычно тренировалась, и если бы у Мальсибера выдался свободный денек, ему пришлось бы коротать его в одиночестве – никакие чувства, сколь угодно сильные, не заставили бы Мэри забыть, как Волан-де-Морт оценивает лень учеников и замену тренировок на более приятное времяпрепровождение. К примеру, Мэри сейчас гораздо более охотно почитала бы одну из своих любимых книг, но это желание так и осталось мечтой – укоризненный голос совести упорно наталкивал ее на мысль о тренировках. Но для этого ей нужно было выбраться из особняка – по неизвестным Мэри причинам, тренировки проходили не в пример лучше в Безмолвном лесу, тогда как в особняке на нее давила непонятная тяжесть, не дающая сосредоточиться. Так что, в очередной раз, повинуясь голосу разума, Мэри уже через пять минут шла по тропам Безмолвного леса, направляясь на ту поляну, где проходила каждая ее тренировка. Сейчас она как никогда радовалась одиночеству, но эта радость, как и само одиночество, длилась недолго – ей навстречу с видом праздно проводящего время человека шел Нотт, пожалуй, единственный Пожиратель смерти кроме Мальсибера хорошо относящийся к Мэри. Встреча с ним не показалась волшебнице случайной, но она не стала намекать на «слежку» и вполне дружелюбно поздоровалась с Ноттом.

— Ничего, спасибо,— отозвался он на дежурный вопрос Мэри о продвижении его дел,— а как твои тренировки? Я слышал, ты осваиваешь окклюменцию. Успешно?

— Как сказать…— протянула Мэри задумчиво,— не скажу, что быстро продвигаюсь, но и не стою на месте.

— Не жалеешь, что приняла предложение повелителя стать одной из его подчиненных, такой же, как мы?

Мэри остановилась, вгляделась в ничего не выражающие серые глаза Пожирателя, и, отведя взгляд, сказала:

— Нет, не жалею.

— Значит, ты уже готова к пыткам и убийствам?

— Ты пришел сюда, чтобы выяснить именно это?

Теперь уже Нотт был вынужден отвести взгляд от мгновенно потемневших глаз Мэри.

— Я не шел сюда с целью допрашивать тебя о чем-либо, всего лишь искал человека, с которым можно просто поговорить ни о чем, а если не найдется темы – помолчать,— пояснил он спокойно,— но если ты искала одиночества здесь – я могу уйти.

Сквозь вежливость в его голосе явно просвечивало равнодушие, полная незаинтересованность в обществе Мэри, но, как ни странно, именно это заставило волшебницу отговорить Пожирателя от немедленного ухода.

— Мы оба ничем не заняты, так что…

— Оба?— немедленно откликнулся Нотт с иронией,— может, я сейчас ошибусь, когда скажу следующее: этот лес для тебя уже давно не столько место отдыха, сколько тренировок?

— Ты прав, но окклюменция – не обычное заклинание обездвиживания, если я буду отрабатывать ее с каждым из Пожирателей, любой из них будет знать мои секреты, а я этого вовсе не хочу.

— Во имя скорого успеха приходится чем-то жертвовать,— заметил Пожиратель философски,— и часто – самым дорогим. Но в моих силах сделать твою жертву меньше, чем она может быть – чужие секреты для меня сродни своим собственным.