Марго хотела ответить, что все поняла и не подведет, но не смогла выдавить ни звука. А голоса становились все тише и глуше, тьма, окружавшая ее, стала абсолютной…. Но она не осталась в этой пустоте – теперь, когда она точно знала, что делать, она возвращалась назад, к дорогим ей людям, спеша обрадовать их. Сообщить, что она жива и не собирается уходить так рано в иные миры…. Но сделать это было не так-то просто – сейчас ни одно из пяти чувств не хотело подчиняться ее воле, как и мышцы. Словно она и не была с ними одним целым совсем недавно….
Слух упорствовал менее всего, но никакого знания Марго не дал, как и обоняние. Осязание подсказало ей, что она лежит в кровати, но прежде, чем вернулось зрение, волшебница почувствовала отчаянную надежду, веру в то, что она поправится…. Эмоции Драко…. Он здесь, совсем рядом с ней…
Попытка произнести хоть слово окончилась полным провалом, от осознания собственной беспомощности Марго заплакала…. И удивилась тому, как быстро вернулось к ней зрение – теперь она видела лицо любимого. Оно, безмерно счастливое, сейчас выражало всю любовь юноши к ней.
— Девочка моя маленькая,— шептал Драко с нежностью,— ты вновь здесь… со мной…. Я почти потерял надежду…
— Твоя надежда была сильна – иначе я бы не очнулась,— произнесла Марго еле слышно, удивившись тому, что вновь может разговаривать,— и теперь я точно тебя не покину…
Драко, пройдя ласковыми пальцами по щеке волшебницы, сказал с невольной болью в голосе:
— Я… опасался, что ты не придешь в себя…. Ведь ты уже четыре дня лежишь вот так, недвижимо, находишься в коме…. И лишь твое еле слышное дыхание давало мне надежду на то, что ты все-таки очнешься. Но эта надежда была слепой, как я чувствовал – ты ведь трансгрессировала из той пещеры вместе с нами, тогда как она была защищена от трансгрессии…. На это ты потратила все свои силы. Мы обрадовались, когда оказались вновь в лагере, но от этой радости и следа не осталось, когда мы увидели тебя. Ты тяжело дышала, словно в агонии, и при каждом выдохе из твоего рта вытекало все больше и больше крови…. Но в какой-то момент ты похолодела и оцепенела, я решил, что ты умираешь, и лишь увещевания Гермионы вернули мне надежду. Она перепробовала все, но ты не приходила в сознание. Нам всем оставалось лишь ждать…. Надеяться, что ты очнешься как можно быстрее…. И вот это произошло…
Марго, сжав руку Драко, едва удержалась от новых слез – так задела ее боль любимого. По его словам, по одному лишь вымотанному виду было ясно, что он не сомкнул глаз ни на мгновение за эти дни…
— Значит, никто не пострадал?— спросила Марго, подумав о гриффиндорцах. И, увидев согласный кивок Драко, радостно улыбнулась,— это хорошо…. А крестражи еще у вас? Вы не пробовали их уничтожить?
— Нет, конечно…. Ты ведь знаешь, как сложно их уничтожить…
Едва Драко сказал это, в палатке показались гриффиндорцы, чьи встревоженные лица осветились счастливыми улыбками.
— Ты очнулась, Марго!— воскликнула Гермиона, заключая девушку в объятия,— как же мы переживали за тебя….
Отстранившись от нее, Гермиона расплакалась – от облегчения, как почувствовала Марго.
— Мы были готовы отдать все добытые крестражи, лишь бы ты вновь пришла в себя,— произнес Гарри дрогнувшим голосом,— всеобщее спасение чуть не стоило тебе жизни…
Марго укоризненно улыбнулась:
— Ну и зря – обессмыслили бы все поиски.
— Никогда больше так собой не рискуй,— произнес Рон строго. Марго, почувствовав ту теплоту, что юноша сейчас к ней испытывал, невольно улыбнулась еще шире. А Рон продолжил,— мы ведь команда, как-никак, и все проблемы должны решать вместе. А ты взвалила всю тяжесть на себя…. Ты не представляешь даже, как плохо нам было от одной мысли, что ты пожертвовала собой ради нашего спасения. Но больше всего страдал Драко — я даже его пожалел поневоле.
— Заткнись, Уизли,— прошипел Драко, сузив глаза в недовольстве,— не нужно Марго знать, что я чувствовал в эти дни, ей от этого станет только хуже. Заговоришь об этом еще раз – надолго заколдую.
Марго рассмеялась, и ее примеру последовали все, даже Драко против воли улыбнулся.
— Да, Рон прав,— сказал Гарри, когда все вновь посерьезнели,— мы все знаем, насколько велика твоя мощь, но ты ведь не бессмертна. Поэтому впредь не принимай таких опрометчивых решений, по крайней мере, не посоветовавшись с нами.
— Одни укоры вместо благодарности,— проворчала Марго беззлобно,— вы мне сначала в себя помогите придти, а потом уж за ошибки отчитывайте. Время ведь не стоит на месте, и Волан-де-Морт не дремлет.
Гермиона посмотрела на нее так, словно Марго сошла с ума, воскликнув с возмущением:
— Неужели хочешь прямо сейчас продолжить уничтожение крестражей? Очнись, Марго – ты ведь пока даже сесть не можешь! Или ты себя хочешь до ручки довести? Неужели тебе мало того, что ты уже пережила?
— Но ведь с каждым новым днем тьмы становится все больше!— вскричала Марго, блеснув яростью и решимостью в глазах,— я должна остановить ее распространение…
Этот срыв дорого ей аукнулся – сознание помутилось вновь, слабость сковала тело…. Марго рухнула на подушки, и лишь любовь Драко не дала ей вновь впасть в бессознательность.
— Убедилась, что тебе еще восстановиться надо?— спросил Драко тихо,— ты даже себя не спасешь, если продолжишь в том же духе.
— Ладно, все, молчу,— буркнула Марго, сделав кислую мину,— могу я хотя бы узнать, сколько это восстановление длиться будет?
— Дня четыре, если не больше,— отозвалась Гермиона задумчиво, и, увидев выражение гнева на лице Марго, добавила сурово,— и ты не встанешь с постели до тех пор, пока я тебе не разрешу. Ясно?
Марго мрачно кивнула.
— Вот и хорошо. Выздоровеешь полностью – тогда и пойдешь волшебной палочкой налево и направо махать, но не раньше,— произнесла Гермиона удовлетворенно,— и в твоих силах ускорить выздоровление – нужно всего лишь быть паинькой.
Марго, зная, что волшебница права, уже без былого раздражения опустилась на подушки. Увидела, как Гермиона улеглась на своей кровати, Рон спустя пару минут последовал ее примеру….
— Тебе нужно поспать, Драко,— произнесла Марго настойчиво, строго глядя на слизеринца, что по-прежнему сидел возле ее кровати, не желая уходить.
Тот упрямо замотал головой в ответ, отчего волшебница лишь добавила суровости в голос:
— Возражения не принимаются. Ты ведь так и так уснешь, но только на моей кровати. Или будешь спорить?
Последние фразы Марго сказала с ноткой насмешки. Драко, невольно улыбнувшись, прошелся ласковыми пальцами по щекам волшебницы, потрогал ее лоб, легко поцеловал в губы…
— Сладких снов, малышка,— прошептал он еле слышно. И, бросив последний любящий взгляд на Марго, улегся на своей кровати.
Волшебница хотела немного обдумать положение вещей, но поняла, что засыпает – и уплыла по теплым водам сновидений в неизвестную даль…
… Проснувшись завтра утром, Марго, прежде всего, захотела взглянуть на добытые четыре дня назад крестражи. Гермиона сочла, что это не утомит волшебницу, поэтому не стала возражать – и через минуту Гарри принес Марго медальон, диадему и чашу.
— Судя по выгравированному на чаше знаку, она когда-то принадлежала Пенелопе Пуффендуй,— говорил Гарри, указывая на букву «П»,— медальон – Салазару Слизерину, ну а диадема, скорее всего – Кандиде Когтевран.
Марго легким кивком показала, что она согласна с этими доводами.
— Теперь нужно их уничтожить,— произнесла она задумчиво,— но прежде выяснить все о Скалистых Серебристых Драконах.
— Каким же образом?— спросил Рон с усмешкой.
— Спросить ответа у Всезнающего Духа,— откликнулась Марго спокойно.— Быть может, эти драконы не такие уж и вымершие, как считается.
Драко, услышав это, красноречиво закатил глаза.
— Эта идея была бы отличной, если бы мы с тобой не совершили побег с пленниками из-под носа твоего отца,— произнес он с сарказмом,— не думаешь, что Темный Лорд расставил по всему замку, да и в Выручай-комнате тоже, специфические чары оповещения о приходе незваных гостей? Вряд ли он упустит из виду способности твоего медальона.
