— А почему это вы живете так обособленно?— спросил вдруг Дамблдор, выглядывая в окно,— так нравится одиночество?
— Вовсе нет,— покачала головой Мэгги, ответив за мать, что была слишком занята,— просто это – гарантия того, что не пострадаю ни я, ни те, кто вдруг окажется рядом со мной.
И она вкратце рассказала о своем «даре» чувствовать свое и чужое раскаяние и пытать за одно чувство вины тех, кто это самое чувство испытывает, не делая исключения и для себя.
— И хотя я всего раз пытала таким способом свою подругу,— говорила Мэгги, блестя непроницаемо-черными глазами,— ни я, ни моя мама не хотели, чтобы все это повторилось, поэтому и уехали из той деревни в безлюдную глушь. И именно из-за этого обучалась я не в школе, а дома.
Дамблдор, что слушал ее рассказ с большим вниманием, произнес под конец:
— Весьма необычная особенность, надо заметить, и очень сильно мешает контактам с другими людьми. А исключение – только Кэт?
Мэгги кивнула, соглашаясь.
— Никогда ни о чем подобном не слышал. А осуществляется эта «кара» за счет твоих магических способностей? И они же проявились в три года... Мэгги, я надеюсь, ты не будешь против небольшого экзамена?
Девушка возражать не стала и уже через минуту начала выполнение тех заданий, что давал ей Дамблдор – начиная с самых легких и заканчивая сложными чарами – все те, что выполнялись с помощью волшебной палочки. Мэгги, уверенно начав, все больше и больше удивляла каждым новым взмахом волшебной палочки профессора Дамблдора, почти не допуская ошибок, чему очень радовалась Кэт.
— Исключительные способности,— заключил Дамблдор, едва последние чары, сотворенные девушкой, рассеялись,— тебе, Мэгги, сейчас подвластны почти все формы волшебства. Да, давно я не встречал подобной магической мощи.
Волшебник посмотрел на Мэгги с таким уважением, словно она только что прямо на его глазах изобрела какую-то диковину, над которой он бился не один год.
— Признаю, вы, Кэт, внесли большую лепту в обучение Мэгги – оно выше всяких похвал.
— Что вы – я не обучила ее и половине из тех заклинаний, коими она владеет,— отозвалась волшебница скромно, бросив на дочь лучащийся гордостью взгляд,— многое она изучила самостоятельно.
— Значит, Мэгги самое место в Хогвартсе,— подытожил Дамблдор и поднял обе ладони вверх, успокаивая этим разом заговоривших каждая свои протесты Мэгги и Кэт,— уверяю вас, это абсолютно безопасно – учеников там столько, что Мэгги, скорее всего, не сможет покарать ни единого из них. К тому же, несмотря на ее мастерство, есть предметы, не менее важные, чем чары – травология, зельеварение...
— Значит, тогда, семь лет назад, я была неправа?— спросила Кэт тихо,— мне стоило все-таки отправить Мэгги в Хогвартс?
— Вовсе нет — мое решение больше опирается на ту опасность, что подстерегает каждого, и в первую очередь детей, даже в их собственных домах. Поэтому-то я и говорю о Хогвартсе – прежде всего это попытка защитить Мэгги от зла. Но, разумеется, вы, Кэт, совершенно свободны в своем решении и я ни в коем случае не хочу навязать вам свою волю.
Еще раньше, чем Кэт в согласии со словами Дамблдора кивнула, Мэгги, издав вопль радости, выбросила руку вверх с волшебной палочкой, породив небольшой фейерверк. Этот мини-салют заодно ознаменовал конец всех приготовлений – блюда были доставлены в гостиную, а именинница и гости расселись по местам. Далее последовало несколько тостов, зазвенели приборы... Частенько Кэт отрывалась от еды, чтобы вспомнить то или иное событие, произошедшее с ней в Хогвартсе, пару раз прозвучало имя Мэри Моран... А Мэгги, пожалуй, впервые в жизни чувствовала себя счастливее, чем окружающие – сегодняшний день рождения, несмотря на все ее страхи, оказался более радостным, чем все остальные. Тем более, в этот день исполнилась ее мечта – покинуть дом и отправиться в Хогвартс. Сны, показывающие туманную поляну, сбылись, осталось только выяснить, кому мог принадлежать тот особняк и почему видеть его могут не все. Это означало нарушение данного матери обещания, что Мэгги совершать совершенно не хотелось – ведь наказание за провинность могло быть очень суровым. А если осуществить задуманное втайне от матери, в то время, пока она на работе будет?
Волшебница прервала свои размышления – Дамблдор, посидев за столом с полчаса, засобирался уходить. Кэт и Мэгги его проводили, говоря о том, что Мэгги ни в коем случае не забудет явиться первого сентября на положенную платформу 9 ¾. И как только дверь за Дамблдором закрылась, Мэгги и Кэт поняли, что праздник как будто завял без единственного гостя.
— Ну, так что? Добилась желаемого? Нашла-таки свою поляну?— поинтересовалась Кэт так, словно еще минуту назад в их доме не сидел директор Хогвартса.
— Конечно,— кивнула Мэгги в ответ, помогая матери с уборкой грязной посуды,— но не только поляну, но и какой-то заброшенный особняк, возле которого мне и повстречался Дамблдор.
Замолкнув минут на пять, Мэгги продолжила вновь немного задумчиво:
— Значит, мои давние страхи были не беспочвенны – Волан-де-Морт действительно вернулся.
Эта ее фраза заставила глаза Кэт блеснуть от страха.
— Мэгги, я знаю, что ты уже пообещала, но... я хочу, чтобы ты поклялась мне, что ни в коем случае не выйдешь за порог этого дома в мое отсутствие!— произнесла Кэт с таким беспокойством, словно Мэгги уже угрожали пытками Пожиратели смерти.
— Конечно, я не выйду, мам,— протянула Мэгги, даже не думая спорить с матерью,— или ты думаешь, что мне охота стать жертвой Волан-де-Морта и его слуг?
Кэт с минуту пронзала дочь пристальным взглядом, затем, сразу успокоившись, с облегчением вздохнула.
— Ну и хорошо. Знаешь, Мэгги, мне показалось, что профессор Дамблдор взял тебя на обучение в Хогвартс только из-за твоей способности карать за вину.
— Да, мне тоже так показалось,— кивнула Мэгги согласно,— но если я и там буду пытать кого-то, точно вновь вернусь сюда – и уже навсегда.
— Не думаю, что так произойдет — Дамблдор не похож на человека, который бросает слова на ветер. Его заявление о слишком большом количестве учеников кажется мне убедительным.
Словно соглашаясь с волшебницей, в окна застучали первые капли дождя. Он обещал быть затяжным, но, несмотря на это, на душе Мэгги было как никогда легко...
Целый месяц после своего дня рождения Мэгги честно выполняла свое обещание, что она дала матери, и ни на минуту не выходила из дома, даже для получасовой прогулки. Она знала, что такая прогулка в мгновение ока превратится в еще один поход к тому самому месту, что стало для нее наваждением с недавних пор – к особняку на туманной поляне. Так что Мэгги целыми днями сидела над учебниками, изучая те дисциплины, что ранее ей не очень давались – зельеварение, травологию, магловедение... Ей требовалось знать их хотя бы средне, чтобы попасть на шестой курс. Но иногда волшебнице казалось, что она и на третий-то не попадет, и все из-за неудач в зельеварении. Этот предмет давался ей хуже всех других, и порой Кэт, видя неудачи дочери в попытке сварить очередное зелье, утешала ее, говоря, что и сама в свое время жутко не любила зелья, так что ничего удивительного. Но Мэгги, не теряя упорства, пыталась снова и снова, переводя запас ингредиентов в доме, и, в конце концов, ее упорство было вознаграждено – сначала самые простые, затем и более сложные зелья начали у нее выходить так хорошо, что Кэт только дивилась способностям дочери.
Так прошло полтора месяца со дня рождения Мэгги, а волшебница уже знала все необходимое для поступления в Хогвартс. И вот тут-то ее решимость и дальше сидеть дома безвылазно подверглась серьезному испытанию. Пока она сидела за книгами и котлами, захваченная разнообразными науками, ей еще удавалось забывать о своем желании посетить вновь ту поляну и особняк, но стоило Мэгги освободиться от изучения различных дисциплин, как соблазн выйти из дома стал почти что наваждением. Целую неделю после волшебница честно пыталась сдержать данное матери слово, но с каждым новым днем ее решимость противостоять соблазну своих желаний все больше слабела, пока не заменилась на твердую уверенность в том, что если она выйдет из дому на пару часов, с ней ничего такого не случится. А значит, стоило выйти с утра, часов в десять, чтобы успеть вернуться домой вовремя в случае чего-то непредвиденного.
