Твердость в голосе Кэт уверила Мэгги в правоте ее слов – она улыбнулась матери, и закрыла глаза, представляя себе только что услышанное: дружбу Пламеня и Годрика, его внучку…. Эти видения плавно перетекли в спокойный сон, и Кэт, поцеловав дочь в лоб, как можно тише покинула ее комнату.
— Она уснула,— сказала волшебница Мелинде, едва спустилась в гостиную,— я рассказала ей о Златогривых единорогах, и после этого Мэгги словно забыла о произошедшем сегодня. Я уверена, кошмары ее мучить не будут.
— Тебе и самой нужно поспать,— произнесла Мелинда.
Но Кэт возразила:
— Вначале я должна подыскать подходящий дом для нас с Мэгги. А когда сделаю это, тут же перемещусь вместе с ней туда – так Мэгги сможет быстрее забыть все, что произошло сегодня.
Мелинда, подумав, согласилась с дочерью, и Кэт немедленно трансгрессировала, отправившись на очередные поиски. Раз за разом она перемещалась все в новые места, то глухие, то густонаселенные маглами и волшебниками. Прошло несколько часов, когда она, наконец-то, нашла подходящий домик — отдельно стоящий и небольшой, на окраине обширного луга. До ближайшего селения было чуть больше трех миль, а сразу за домиком, располагаясь четким полукругом, высились вековые деревья дремучего леса.
Домик был уже давно необитаем, и Кэт пришлось потрудиться, чтобы привести его в порядок. Свою работу она закончила к утру, и, сообщив матери о своей находке, как можно быстрее собрала все свои вещи. Ей удалось переместить Мэгги так, что она и не проснулась, и, уложив дочь в кровать, Кэт вернулась в дом матери.
— Береги себя,— сказала она на прощание,— мы будем писать тебе как можно чаще.
— И вы себя берегите,— отозвалась Мелинда, обнимая дочь,— может, когда-нибудь сможешь навестить меня, пусть и без Мэгги…
Кэт пообещала, что когда-нибудь непременно навестит ее, после чего вернулась в свой новый дом – предстояло еще обустроиться….
Проснувшись наутро, Мэгги очень обрадовалась, что больше не в деревне – она со скоростью молнии обежала свой новый дом, в котором ей все понравилось, и выбежала на улицу. Бескрайний луг и лес восхитили ее, и девочка с радостью согласилась жить здесь.
В этот же день Кэт вместе с Мэгги обошла и лес, и луг – сразу за лесом располагалась волшебная деревенька, а вот за лугом шла небольшая рощица, а за ней – снова лес. Мэгги получила разрешение матери гулять в лесу с запретом выхода в деревню, и на лугу – там девочка проводила почти целый день, в то время как Кэт, вновь устроившись на работу в Министерство, пропадала там каждый день. А по вечерам и в выходные Кэт обучала Мэгги волшебству – ведь девочка научилась уже управлять своими способностями.
Решение матери о преждевременном обучении таинствам волшебства Мэгги восприняла с такой радостью, что Кэт, ранее сомневаясь в правильности принятого решения, тут же отбросила сомнения и уже на следующий день отправилась вместе с дочерью в Косой переулок. Там Мэгги нашла все то, что требовалось ей для домашнего обучения – книги, котел для зелий и ингредиенты, перья и чернила. Покупку же волшебной палочки Кэт оставила под конец, и, стоя рядом с изнывающей от нетерпения дочерью, ожидающей своей очереди, ощущала острое стеснение в груди – ведь когда-то и она, десятилетняя, с таким же восторгом опробовала свою первую волшебную палочку, что стала ей верной помощницей на всю жизнь. Подошедшая ей палочка была первой же, какую Кэт взяла в руки, но Мэгги же... она брала все новые и новые волшебные палочки, и после каждого краткого взмаха разочарованно вздыхала – не подходили. После получаса таких проб волшебница подумала с ужасом, что для ее дочери нет подходящей палочки, но тут ослепительная вспышка осветила заваленный волшебными палочками стол – Мэгги, сияя от счастья, держала длинную палочку из красного дерева, что беспрестанно выпускала золотистые искры, рассыпающиеся под потолком завораживающе красивым фейерверком.
— Да, без сомнения – ваша дочь нашла то, что ей нужно,— подтвердил очевидное мистер Олливандер,— тринадцать с половиной дюймов, внутри – волос единорога. Отличная палочка для юных волшебников – очень редко можно встретить ребенка, сознательно колдующего в таком возрасте.
Кэт рассеянно кивнула, расплачиваясь – говорить продавцу, что способности Мэгги проснулись даже не сейчас, а четыре года назад, она не собиралась, прекрасно зная, на что похожи такие слова.
— Мам, а ты когда совершила свои первые чары?— спросила Мэгги уже дома, любуясь своей палочкой.
— В десять лет,— ответила Кэт лаконично,— тогда я без спросу взяла папину волшебную палочку, но вместо наказания получила награду – свою собственную волшебную палочку. Как же давно это было...
Волшебница замолчала, погрузившись в раздумья, и Мэгги, видя, что матери не до нее, прекратила расспросы.
Уже на следующее утро Мэгги начала свое обучение. И разучивала она, разумеется, не только новые заклинания, но и изучала разнообразные дисциплины – историю магии, травологию, зельеварение... Все то, что могли дать книги, Мэгги усваивала в одиночестве, практика же начиналась вечером, когда Кэт возвращалась домой с работы. Волшебница с каждым днем поражалась все больше и больше упорству дочери, и той быстроте, с которой Мэгги осваивала и запоминала новое. Быстрее всего она разучивала заклинания – трансфигурационные, повседневные, заклинания защиты и нападения... В одиннадцать лет Мэгги знала столько, сколько знает любой пятикурсник, и когда пришло письмо из Хогвартса, Кэт не стала отправлять дочь в школу – ведь она, уже четыре года учась самостоятельно, теперь попала бы лишь к пятикурсникам, а эта компания не самая лучшая для одиннадцатилетней девочки. Да и то обстоятельство, что Мэгги способна карать других волшебников волей, останавливало Кэт. Так что она и дальше обучала Мэгги всему, что знала сама, изо дня в день, из года в год. Впрочем, не каждый день девочка горела ярым желанием изучить нечто новое – бывали и такие дни, когда она даже слышать об уроках не хотела, даже о разучивании новых заклинаний, и лишь бродила до вечера по лесу в одиночестве, либо рассматривала вместе с матерью старые фотокарточки.
В один из таких дней Кэт обнаружила среди фотографий Джека ту фотографию, которую прекрасно помнила, но уже давно не видела – с Мэри и малышкой Марго.
— Мам, кто это?— спросила Мэгги нетерпеливо, вглядываясь в лицо Мэри,— она мне почему-то кажется знакомой – словно я видела ее когда-то, очень давно...
— Это моя подруга и твоя крестная – Мэри Моран,— ответила Кэт одновременно с теплотой и грустью в голосе,— а с ней – ее дочь Марго.
— А где они сейчас? Раз она моя крестная, почему я раньше о ней не слышала?
— Мэри погибла вместе с Марго спустя месяц после твоего рождения.
— Их убили?— спросила Мэгги почти с твердой уверенностью.
Кэт в отрицании покачала головой, удивив своим ответом дочь:
— Нет, они обе погибли от одной и той же болезни, в один день. Между прочим, Мэри когда-то работала в Хогвартсе вместе со мной – преподавала защиту от Темных сил,— добавила Кэт чересчур поспешно, стремясь отвлечь дочь от разговора о смерти Мэри.
— Правда?— переспросила Мэгги, блеснув глазами,— ты мне раньше этого не говорила!
— Мне нужно было время, чтобы залечить эту душевную рану. Мэри сблизилась со мной за очень короткое время, стала мне подругой – и именно она помогла тебе появиться на свет!
— А что за болезнь унесла жизнь крестной и ее дочери?— поинтересовалась Мэгги настойчиво, одним своим тоном дав Кэт понять, что ей очень важно получить ответ,— разве бывают такие болезни, от которых умирают?
— Подобная болезнь когда-то чуть не унесла твою жизнь, Мэгги,— вздохнула Кэт тяжело,— но та, которой была больна Мэри всю жизнь, была еще хуже – прозванная целителями «Болезнью Милосердных». Абсолютно неизлечимая болезнь, от нее спасало лишь одно-единственное зелье, и то в момент приступа. Тот, кто не успевал принять его вовремя – умирал.
Волшебница не стала описывать все те муки, о содержании которых ей когда-то поведала Мэри – Мэгги, по крайней мере, пока, об этом знать было вовсе не нужно.
