Слова Кэт немного отрезвили миссис Джейсон – с ее лица сошла маска дикой, почти животной ненависти, но отголосок ее все же виднелся в глубине глаз.

— Хорошо,— произнесла миссис Джейсон спокойным и ровным тоном,— ладно. Вы убедили меня в своей правоте. Признаю – я излишне погорячилась и извиняюсь за высказанные оскорбления. Разумеется, вы правы, Кэт – я не имею никакого права выгонять вас из вашего же дома.

Волшебница перевела дыхание, чувствуя громадное облегчение. Взяв Мэгги за руку, она, было, направилась к выходу, но у самой двери ее догнал холодный голос миссис Джейсон:

— Другое дело, сможете ли вы жить здесь и дальше, понимая, что происшедшего не исправить.

Неясная тревога кольнула сердце Кэт, но волшебница не ответила, и, отогнав внезапно появившееся чувство, без промедления вышла из дома Джейсонов вместе с Мэгги. Она шла домой, зная, что выиграла эту битву, но ощущения победы почему-то не было – его подпортила миссис Джейсон, попутно вселив непонятное чувство тревоги в душу Кэт, что никак не хотело уходить. Ей не верилось, что миссис Джейсон так просто оставит ее и Мэгги в покое после всего услышанного, позволит спокойно жить и дальше. Особенно если судить по тому, чего она наговорила в пылу гнева Мэгги... Кэт, покосившись на дочь, не заметила в выражении ее лица ни злости, ни обиды – ее взгляд был просто серьезным, а глаза – обычными, мягкого серого цвета.

— Мэгги, скажи, что ты сделала, чтобы Элис признала свою вину?— спросила Кэт у дочери.

Девочка в ответ лишь пожала плечами:

— Ничего, мам. Я просто захотела, чтобы она призналась, вот и все.

Больше Кэт ничего спросить не успела – она вместе с Мэгги уже подходила к дому, и навстречу им спешила Мелинда.

— Так что я теперь даже не знаю, что делать – остаться здесь, или уехать куда-нибудь подальше вместе с Мэгги,— вздохнула Кэт тяжело, закончив этой фразой свой рассказ матери о только что происшедшем.

— Даже не думай уезжать, слышишь?— неподдельно возмутилась Мелинда,— не доставляй радость тем, кто не хочет видеть тебя в этой деревне! Вы с Мэгги живете здесь уже пять лет, а Джейсоны меньше года! Куда же ты подашься, если уйдешь отсюда? Обратно? Думаешь, Мэгги вынесет легко и этот удар судьбы? Да и тебе будет тяжело!

Кэт не ожидала такого града упреков – от их количества виски вдруг заныли, прося о пощаде. Горестно покачав головой, она произнесла:

— Да, ты абсолютно права, мама, но подумай сама – теперь, когда мать Элис знает, что именно перенесла ее дочь по вине Мэгги, не успокоится, пока не достигнет желаемого! Я бы не успокоилась, если бы подобное с Мэгги случилось!

— Ты чрезмерно накручиваешь себя, Кэт,— произнесла Мелинда мягко,— может, мать Элис и сделает все возможное для того, чтобы выжить тебя и Мэгги из деревни, но ведь есть вероятность того, что она все-таки смогла понять всю тяжесть положения Мэгги. Возможно, страхи твои не претворятся в жизнь.

Кэт не нашла в себе силы возразить что-то на это, и просто кивнула, поднимаясь на ноги.

— Пойду Мэгги проведаю,— бросила она на ходу,— возможно, ей нужна сейчас моя помощь.

Уже поднимаясь по лестнице на второй этаж, Кэт сообразила, что Мэгги, возможно, спит уже, но нет – девочка сидела на кровати, обхватив колени руками, и отсутствующим взглядом пронзала стену, никак не отреагировав на появление матери. Кэт осторожно опустилась на кровать рядом с дочерью, но даже тогда Мэгги обратила на нее внимание лишь после вопроса:

— Мэгги, ты в порядке?

— Ты тоже считаешь меня проклятой? Как Элис и ее мать?— спросила Мэгги с такой болью во взгляде, словно заранее знала ответ.

— А ты? Что ты думаешь о своих способностях?— ответила Кэт вопросом на вопрос, не без тревоги вглядываясь в мрачное лицо дочери.

— Я не могу понять, почему именно у меня есть эта способность, которой не обладают другие – наказывать и себя, и окружающих, чувствуя вину, подобную зловонному облаку. Ведь никто из моих родственников не обладал такой способностью?

Кэт в отрицании покачала головой, и лицо Мэгги еще больше помрачнело.

— Это словно наказание за что-то,— продолжала девочка с горечью и болью в голосе,— или возможность предотвратить непоправимое. Я ведь, зная, что мне придется вынести, если я вдруг поступлю не по совести, если захочу, то смогу вернуться на правильную дорогу. Но скорее всего это лишь иллюзия – едва история повторится, я это осознаю. Впрочем, я уже чувствую, что иначе не случится. А значит, мне и вправду придется уехать в безлюдную глушь.

— Не обязательно в глушь,— возразила Кэт поспешно,— просто в какую-нибудь другую деревню, подальше от этой...

— Чтобы все повторилось?— перебила мать Мэгги,— или случилось что-то похуже? Посмотри правде в глаза – все люди для меня, кроме тебя – потенциальные жертвы, а кто хочет добровольно муки испытывать? Нет, мама, если уж уезжать куда-то, то только туда, где не будет никого, кроме нас с тобой.

Кэт, ощутив болезненный укол в сердце, крепко прижала дочь к своей груди, пытаясь успокоить, защитить.

— Прости,— прошептала она с мукой в голосе,— я так виновата перед тобой, Мэгги... Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за мое бессилие? Я клялась защищать тебя от всех бед и горестей, но все, что мне удалось сделать – лишь отсрочить надвигающуюся на тебя беду. Какая же я мать после этого?

— Не извиняйся, мам, не надо,— сказала Мэгги твердо,— это я должна просить у тебя прощения за все те страдания, что ты пережила уже сейчас по моей вине, и за те, что принесу невольно в дальнейшем. Прости...

Девочка повторяла одно и то же слово, все тише и тише, и ощущала, что вина, только что появившаяся, словно начала таять, и с каждым словом все быстрее и быстрее убывала, пока не исчезла совсем. На ее же место пришло благодатное умиротворение, что стало предвестником спокойного сна. Что завладел не только Мэгги, но и Кэт тоже...

Проснувшись наутро и хорошо обдумав все еще раз, Кэт решила отправиться в больницу святого Мунго, попытаться разыскать Джейн Келленберг. Возможно, ей улыбнется удача, Джейн объяснит странности, происходящие с Мэгги, и они поселятся в другой деревне, где начнут новую жизнь с чистого листа. Мелинда, услышав решение дочери, одобрила его и пообещала, что будет присматривать за Мэгги в ее отсутствие.

Но, несмотря на костер надежды, что вел Кэт в Лондон, ее желание не сбылось – никто из целителей не видел Джейн больше шести лет. Некоторые с опаской говорили, что ее успели устранить Пожиратели смерти, другие – что она бежала за границу, как многие волшебники в то время, и не решилась вернуться даже после вести о падении Волан-де-Морта. Кэт пробовала искать в других местах, но так ничего не разузнала. Окончательно отказалась от дальнейших поисков она только вечером – вспомнила о дочери, которую никогда до этого так долго не покидала, и немедленно вернулась домой.

К своему удивлению, вернувшись в деревню, Кэт обнаружила, что на дороге совсем недалеко от дома Мелинды собралась целая толпа. Подойдя поближе, волшебница услышала, что все жители деревни, собравшиеся здесь, громко поносят кого-то, называя проклятой, чудовищем, дьявольским отродьем, исчадием тьмы и другими ругательствами. Искра страшного понимания мелькнула в мозгу Кэт; волшебница, прорвавшись сквозь толпу, с ужасом увидела Мэгги – она сквозь слезы умоляла пощадить ее и отпустить, мечась в том кругу, что сомкнулся вокруг нее, пытаясь найти выход, которого не было. Увидев Кэт, Мэгги стрелой метнулась к ней, ища защиты и утешения, и Кэт крепко сжала дочь в своих объятиях, чувствуя всем телом ее безутешные рыдания. Страдания Мэгги породили в ее душе волну дикой ярости – молниеносно достав волшебную палочку, она сотворила вокруг себя огненный круг. Жители деревни тут же отступили, и застыли чуть поодаль, молча глядя на разъяренную Кэт.

— Вот вам подарок от семьи Мейндженов!— выкрикнула Кэт, сотворив еще одно огненное кольцо,— вот наказание за боль моей дочери, за то унижение, которому вы подвергли ее!