- Вот ведь… - Шамал чертыхнулся и зажал зубами сигарету.

- Ничего, сейчас как навернется, будет знать. – сказал Мукуро, усмехаясь. О том, что Кея очень уж уперт в своих стремлениях, он знал не понаслышке. –Когда я смогу уже забрать его?

Шамал внимательно посмотрел на него и посерьезнел.

- Через недельку-полторы, не раньше. И ты, это, завязывай пока с этим. Трахайся с бабами.

- Прости? – нет, Мукуро сам предложил менее формальное общение, но не настолько же.

Шамал вздохнул и потер затылок, стряхивая пепел с сигареты. Хибари споткнулся и схватился за тонкую ветку, удерживая равновесие.

- Ну, помрет он раньше времени такими темпами. Он истощен, нервы ни к черту, ранение серьезное, едва не помер… И вообще. Ты сам хоть знаешь, чего хочешь? – он лениво потянулся и повернулся к Мукуро, закидывая одну руку на спинку скамьи. – Хочу-не хочу, нужен-не нужен, сдохни-живи… Это прямо подростковые гормоны какие-то. Хочешь дам кое-что? Поможет тебе немного подавить желание.

- Нет, спасибо. – открестился от такой идеи Мукуро. Мало ли – еще навсегда лишится этого. – И ты лезешь не в свое дело.

- Здоровье пациента – это мое дело. А этот, - он кивнул в сторону Кеи. – Уже прописался у меня.

- Так не бесплатно же.

Шамал тяжело вздохнул и потер переносицу. Хибари носился по саду со скоростью раненного сайгака, что было довольно затруднительно с больной ногой, и со стороны казалось, будто он бежит вприпрыжку. Мукуро прыснул в кулак, а Шамал снова вздохнул и, обессилено проведя ладонью по лицу, нехотя поднялся со скамьи.

- Эй ты, спринтер. – окликнул он «бегуна», щелчком откидывая в сторону тлеющую сигарету. – Я тебя сейчас в летаргический сон отправлю, если не прекратишь доставлять мне неприятности.

Хибари остановился, пошатнувшись, и обернулся. На миг Мукуро ухватил его взгляд: усталый, но донельзя самодовольный. Шамал говорил, что раньше, чем через две недели Кея не заходит, а тут всего неделя и такой результат… Миг прошел, и ликующие серые глаза резко потемнели, обжигая холодной яростью, и Хибари неприязненно прищурился, переводя взгляд на подоспевшего Шамала. Рокудо хмыкнул и облокотился на спинку скамьи, подпирая ладонью щеку.

Два месяца. Мукуро вздохнул. Хоть бы Занзас остался его другом. И… хоть бы Кея выжил. А что важнее? Хех, неизвестно.

***

Ирие встал пораньше, чтобы закончить с распределением бюджета на этот месяц, и каково же было его удивление, когда, войдя в кабинет, он увидел Бьякурана деловито разбирающего бумаги.

- Вы… работаете? – изумленно выдавил он, застыв на пороге.

Джессо кивнул, не отрывая взгляда от листка, испещренного цифрами, и помахал рукой, приглашая войти. Ирие осторожно вошел в комнату, принюхался – вроде спиртным не пахло, и присел на подлокотник кресла, настороженно глядя на заваленный письмами и отчетами стол. Никаких рисунков, оригами, вырезанных снежинок и звезд – он, что, всерьез работает.

- Пришло письмо от герцога Кастелло. –Бьякуран на автомате сунул в рот конфету и протянул Шоичи плотный конверт с желтой печатью. – Он всегда пишет полную чушь, выкини, пожалуйста. – Ирие подозрительно посмотрел на Джессо, и Бьякуран невинно моргнул, отрывая взгляд от документов. – Еще он все время пытается сосватать мне свою дочь.

Шоичи кивнул и смял конверт, бросая его в камин. Огонь лизнул края бумаги и заполыхал, сжигая письмо, исписанное красивым каллиграфическим почерком. Бьякуран довольно улыбнулся: еще одно подтверждение того, что Ирие все-таки чувствует к нему расположение.

- Знал бы он, что я сделал со своей предыдущей женой. – залился Джессо смехом так, словно рассказал шутку столетия. Он и впрямь легко относился к чужим жизням и не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести. – Ого, уплатили все налоги? – он вслепую принялся шарить по столу в поисках вазочки со сладостями. Ирие вздохнул и, потянувшись, подтолкнул посуду навстречу загребущим пальцам. Бьякуран мгновенно зажевал зефирку.

- Я в прошлом месяце запретил торговлю тем, кто не уплатил налог. – пояснил Шоичи, обходя стол и становясь по левую руку Джессо. – И продал землю тех, у кого была задолженность. – он склонился над бумагами, вглядываясь в стройные столбцы цифр. – Несколько человек пытались развязать бунт, но он был успешно подавлен. Нарушители уже ждут вашего решения.

Ирие все говорил и говорил, водя пальцем по бумаге, а Бьякуран смотрел на него, отмечая, что такой Шоичи нравится ему еще больше.

- Вот здесь управляющий сделал ошибку, и я… - Ирие осекся, наконец заметив, что его тянут за галстук вниз. Он перевел взгляд на улыбающееся лицо Бьякурана и почувствовал приливающий к лицу жар. – Б… Бьякуран-сан, вам нужно еще…

Джессо небрежно выхватил из вспотевших рук Ирие смятые бумаги и приподнялся, прикусывая зубами кожу на шее. Шоичи рвано выдохнул, поднимая подбородок и зарываясь пальцами в светлые пряди волос. Он давно уже сдался; его захватил поток бурной реки, и страх, что в этом потоке легко можно захлебнуться и утонуть, исчез так же давно. Бьякуран весь был таким: сладковато-горьким, взбалмошным и суматошным, напористым и смывающим все хлипкие преграды, все плотины.

Краем глаза Ирие ухватил смахнутый рукой Джессо ворох бумаг, разлетевшихся по комнате, и закрыл глаза. Кого волнуют эти бумажки сейчас? Бьякуран потерся носом о его шею и улыбнулся – это чувствовалось кожей.

- Не даешь мне погрузиться в работу. –укорил он Шоичи, обводя пальцами выступающие лопатки, скользя ладонью вниз по спине.

- Тогда мы квиты. – Ирие попытался улыбнуться, но ему было не до смеха. Он требовательно потянул сжатые в кулаке волосы вверх, вынуждая Бякурана подняться, и потянулся навстречу, обвивая руками его шею.

Бьякуран тихо рассмеялся и наконец-то заткнулся, склоняясь к приоткрытым губам.

Он не хотел подпускать кого-то так близко к себе, это правда, но сейчас -когда ближе быть уже некуда, он был рад этому. Он был счастлив.

***

- Какого черта ты вернулся?! Кто тебя об этом просил?! – Анита кричала на него, наверное, впервые в жизни. – Зачем ты вернулся? – его голос становился все тише и тише, пока не сорвался. –Хибари… - она закрыла лицо руками и отвернулась. Ее плечи мелко дрожали. –Ты идиот, Дино… Ты кретин.

Дино молчал. Ему нечего было сказать. Даже если бы было что, он не думал, что смог бы выдавить из себя хоть слово. Он не ожидал такой реакции от жены и ему должно быть стыдно из-за этого: Кея не только ему был близким человеком. Хотя… настолько близким… Или не настолько, раз он повернул не в ту сторону? Тот крик… тот взволнованный крик о ранении Аниты внезапно и слишком резко вытеснил все остальные мысли из головы. Но почему? Разве он не решил тогда? Даже сейчас, теперь, он чувствовал то же самое: болезненную, горькую привязанность именно к Хибари, именно к нему. Или это потому, что он потерял его? И ладно, он мог бы принять, с трудом и болью, но мог бы принять то, что Хибари отказался от него, ушел, но принять то, что его нет вообще…

Анита шмыгнула носом и вытерла рукавом слезы на лице. Она вернула самообладание почти так же быстро, как потеряла его. Ее взгляд непривычно ожесточился, будто бы враз потяжелел, брови сошлись на переносице, придавая кукольному лицу суровое выражение.

- С меня хватит. – сказала она и посмотрела на Дино. На мгновение ее глаза потеплели. – Мукуро все границы перешел. – она отбросила грязное покрывало в сторону и села на постели, поморщившись от боли в раненном боку. – Если раньше я следовала каким-то идеалам, шла за орденом из чувства справедливости, то сейчас у меня есть личный мотив, чтобы собственноручно удавить его.

Она никогда не вела себя так, не выглядела так, не говорила так. Дино смотрел на нее и не узнавал в ней свою жену. Анита – та, его Анита, - добрая, милая, заботливая, ей чужда агрессия, а вид крови вгоняет ее в ужас. Эта Анита совсем другая – в ее взгляде нет привычной мягкости и нежности, ее движения отрывисты и резки, даже в лице появилось что-то хищное и острое. Он узнавал ее только тогда, когда ее глаза натыкались на него. В этом не было сомнений: и та, и эта Анита любила его. Настолько сильно и самоотверженно, что она готова отказаться от него, если только его это сделает счастливым. Неуместное сейчас чувство вины больно кольнуло сердце, и Дино поспешно отвернулся, вперившись пустым взглядом в разбитое окно. Анита, видимо расценив этот жест на свой лад, виновато потупилась, на некоторое время становясь похожей на себя прежнюю.