— У меня свой стиль… Ренцо, ты недоволен?
— Нет, Ваше Величество! Как я могу быть недоволен вашими приказами? — с жаром возразил Виллани, и Вайпер презрительно скривилась. — Я просто хочу служить на благо вам.
— Приятно слышать. Что ж, ты на верном пути. Всем бы такую преданность… верно, граф Джессо? — улыбнулся Бельфегор, глядя в сторону дверей. Виллани резко развернулся, хватаясь за меч, и Бьякуран вышел к ним, понимая, что прятаться просто бессмысленно. — Могли бы и поучаствовать в разговоре, чем подслушивать. Вы, право, с каждым днем все больше и больше разочаровываете меня.
— И давно вы там стояли? — холодно поинтересовалась Вайпер. — Это оскорбление, которое так просто вам с рук не сойдет!
— А что насчет войны с другим королевством? — хмыкнул Джессо, скрестив на груди руки. И эти люди его в чем-то обвиняют. — Я так понимаю, что вина лежит на плечах нашего несравненного правителя?
— Да как ты смеешь… — побагровел от злости Виллани, но Бел осадил его. Как всегда.
— Считаешь, что Расиэль справился бы лучше? — с улыбкой спросил он.
— Безусловно.
Реакция на ответ была неожиданной и странной: Вайпер рассмеялась первая, а потом ее смех подхватил Бельфегор. Даже Виллани — это чертов ледышка, насмешливо усмехнулся, смерив его снисходительным взглядом.
— Ты мог бы уйти, Джессо, — сказал Бел, как следует отсмеявшись. — Я бы убил тебя, но не сейчас. Ты все испортил.
Бьякуран вдруг понял причину беспричинного веселья. Не то, чтобы все было кристально ясно, но теперь он осознавал, что предпосылки были, и немалые.
— Что-то хочешь сказать?
— Кто… вы? — спросил Джессо. Как он хотел, чтобы его подозрения не оправдались. Но разочарование уже вовсю бурлило внутри, перемешиваясь с горечью и удивлением.
Бельфегор хлопнул в ладони, будто только и ждал этого вопроса, и издевательски поклонился:
— Позвольте представиться, граф, — торжественно объявил он. Виллани смотрел на него, словно на божество. — Я тот, кто прекратил войну двенадцать лет назад, тот, кто вывел эту страну из кризиса и благодаря кому она сейчас процветает.
— Быть не может…
— Я бывший, ныне почивший правитель королевства — Расиэль, и новый король — Бельфегор — в одном лице. — Вайпер подтверждала каждое его слово кивком. В голове не укладывалось. — Рад знакомству, дорогой друг. А теперь, Ренцо, отрежь ему язык, чтобы он никому не разболтал об этом… Ооо, я в таком нетерпении! Ты будешь прелестно смотреться без рук и ног, Бьякуран.
========== Глава 67. Конфликты ==========
Хибари перевернулся на спину и уставился в потолок на свисающего с паутины паука. Он понимал, что ему необходимо поспать хотя бы пару часов, но сон все никак не шел.
Мукуро сидел за столом, закутавшись в шкуру, и настороженно глядел за окно.
Хибари претило ночевать с ним под одной крышей, лицезреть его лицо в непосредственной близости и вообще просто дышать одним воздухом. Он хотел бы сейчас быть за милю отсюда, в лагере повстанцев, с человеком, существование которого он не проклинает каждую минуту своей жизни. Но не всегда все идет так, как ты того желаешь — это он понял, как ни смешно, совсем недавно, несмотря на то, что давно было уже оставить свои претензии на собственную исключительность. Он шел в лагерь, чтобы остаться там, действительно хотел принять предложение Каваллоне и исчезнуть из этого королевства навсегда, но не смог, наконец-то до конца осознав, что вернуть все назад невозможно: ни отношения, ни даже себя самого. Осознал он это, увидев Дино: его изможденный вид, искалеченную руку, нездорово сверкающие глаза. Они тешили себя и друг друга обещаниями, что все будет как раньше, но просто обманывались. Они оба изменились с того времени настолько, что пришлось бы узнавать друг друга заново. И не факт, что новые они друг другу понравились.
В первую очередь Хибари хотел вернуть себя.
А без Мукуро это провернуть невозможно. Нужно только немного подождать, немного прийти в форму, и он обязательно его убьет, и наконец-то сможет хотя бы частично стать самим собой, настоящим.
— Завтра тяжелый день, так что спи, — окликнул его Мукуро, когда тот в очередной раз перевернулся на бок.
— Не указывай мне.
— Я не.. забудь, — устало отмахнулся Мукуро, закутываясь сильнее в прохудившуюся шкуру. Холодно было до невозможности, будто и не лето вовсе, а ведь днем стоит несусветная жара. Изо рта вырывался пар, и кончики пальцев и на руках, и на ногах уже онемели и отнимались. — Скорее бы уже утро.
Кея повернулся на бок, неприязненно глядя на него, и тоже поежился. Ему было не теплее: одеяло было слишком ветхим, чтобы согревать, а матрас — рваным, поэтому с пола тоже довольно сильно поддувало.
— Ты можешь… лечь здесь, — с трудом выдавил из себя Хибари, старательно давя в себе отвращение. Выбирать не приходилось, а застудиться ему не очень хотелось, он и так еле вытерпел дикие холода в Казематах, но там хотя бы выдавали теплые покрывала.
— А что так благородно? — усмехнулся Мукуро. — Не боишься?
— Я ничего не… — Хибари резко замолк, без особого удивления заметив, что трясет его теперь уже не только от холода.
— Что и требовалось доказать. — Мукуро подышал на свои руки и улыбнулся. — Знаешь, в чем наши различия в силах? Помимо того, что я просто-напросто сильнее? — Хибари фыркнул. — Ты меня боишься, а я тебя — нет. Страх тоже играет важную роль в сражении, неужели я должен тебе объяснять подобные мелочи?
— Если бы люди умели управлять своими чувствами, то жизнь превратилась бы в сказку.
— Раньше ты мог управлять своими эмоциями. У тебя всегда… такое невозмутимое выражение лица, просто зеркальный взгляд. Иногда даже, когда я тебя трахал, у тебя был такой вид, словно тебя всего лишь укусил комар.
Хибари этого не помнил. То время, когда он был самим собой, казалось очень далеким и совсем туманным. А вот Мукуро, похоже, искренне ударился в ностальгию и веселился от души.
— Если тебе так нравилось со мной тогда, то что тебя держит со мной сейчас. Я и я прошлый слишком разные.
— Ты делишь себя на две личности? Как занятно. — Мукуро посмеялся и призадумался. Молчал он довольно долго, и когда открыл рот, Хибари уже собирался повторить вопрос. — Я не понимаю твоего удивления, Кея. Ты, конечно, сильно изменился с первой нашей встречи, но, тем не менее, это все еще ты. Может быть, мне нравились в тебе не те качества, что пропали или изменились за это время?
— Тогда за что? За… доступность?
Мукуро расхохотался, на добрые пару минут даже забыв о холоде.
— Вот уж за что тебя ценить точно не стоит, так это за доступность. О, господи, Кея, за что? — Он вновь залился смехом. — Вообще-то, если не забыл, за каждый… секс я должен был заплатить ссадинами, ушибами или даже кровавыми ранами. Так как я светский человек — точнее, был им — можешь представить, как мне приходилось выкручиваться. Если бы мне нужна была доступность, я бы обратился к шлюхам — благо, в королевстве их немало. Им, правда платить нужно, но, поверь, на тебя я денег потратил во много раз больше.
— Все, заткнись. Не хочу больше ничего слышать.
— Ну как же? Я ведь не ответил на твой вопрос. — Мукуро поднялся, подошел к нему и сел на постель, которая протяжно заскрипела под его весом. Хибари напрягся, впиваясь пальцами в края покрывала. — Я не могу сказать, по какой причине тебя полюбил, и, честно говоря, уже устал тебе об этом говорить. Но у меня есть причины тебя уважать, — добавил он и, протянув к нему руку, замер, заметив, что Хибари занервничал. — Ты сильный. И очень упрямый…
Хибари фыркнул и затрясся от смеха. Сильный? Он? К чему теперь все эти утешения? Лицемерие? И это говорит человек, которому, как казалось, вовсе незачем было ему врать и подыгрывать.
Мукуро, чихнув, прилег рядом, залезая ему под одеяло и накрывая их обоих шкурой. Он невозмутимо дождался, пока Хибари не успокоился, и продолжил:
— Ты ведь у меня не первый такой, Кея. Помнишь, я говорил тебе про девушку по имени Арлин? Это, конечно, женщина, но она продержалась очень долго, немногим меньше, чем ты. Были мужчины, которых я наказывал за преступления — не насиловал их, конечно, и им приходилось не тяжелее, чем тебе — они просто сдавались, сводили счеты с жизнью, валялись в ногах, умоляя освободить их или убить, и это не по прошествии года, а куда меньшего количества времени. Поэтому ты можешь смеяться, сколько угодно, но да, я считаю тебя сильным — может, не физически, но морально — сильнее меня, быть может. — Хибари пристально смотрел на него, хмуря брови, и по его лицу можно было сказать, что он не очень верит его словам. — Ты постоянно дерешься, до сих пор. Год прошел, а ты так и не смирился со своей ролью; ты искалечен, но все еще надеешься на то, что сможешь меня убить в честном бою; ты находишь в себе силы поддерживать и других людей, несмотря на то, что у тебя своих забот полно, — тебе мало этих причин считать себя достаточно сильным?
