Зато ему приходили яркие сны. Сны, в которых все хорошо, и он счастлив. Нередко рядом с ним был Дино, и было по-настоящему спокойно и легко. Порой, просыпаясь, он лежал подолгу, прокручивая в голове очередное видение, и было так тошно, что на деле все совсем по-другому. Он будто побывал в параллельной вселенной, где царила свобода, счастье и свет, а потом возвращался в свою мрачную реальность.

Иногда снились кошмары. Но к ним Хибари уже привык, они преследовали его с самой гражданской войны, и он научился не обращать на них большого внимания.

И очень часто он просыпался от явственного ощущения чьих-то рук на своем теле. Это было настолько отчетливо и реально, что он по несколько раз обходил камеру вдоль и поперек, в надежде забить до смерти невидимого смельчака. В скрипах дверей соседних темниц слышались вздохи и стоны, а смех проходящих мимо стражников неизменно казался похожим на смех Мукуро. Секундное замешательство, мимолетный отвратительный страх, а потом захватывающая с головой злоба, более-менее иссякающая после изнурительных одиноких тренировок.

Выходить он не хотел из-за Дино. Конечно. Он и так рядом с ним раскисал, а теперь вообще было страшно увидеть его после всего. Окончательно распустить нюни, искать утешения в его руках, умолять помочь ему… Это было выше его сил. И уже плевать на гордость, от которой остались одни клочья, ниже падать уже некуда. Просто… просто было трудно смириться со всем самому. А Дино… Он по одному только взгляду все поймет, будет винить себя. Ему будет больно, а Хибари довольно и собственной боли, чтобы видеть, как страдает еще и Дино.

— Завтрак, засранец, — раздался будничный голос разносчика, и в окошко просунулся поднос с едой. — И только попробуй опять ничего не съесть, урод, вообще на неделю без еды останешься. Я заколебался уже выкидывать собакам твою жратву и объясняться перед смотрителями за твое недоедание.

Хибари ничего не ответил. Есть не хотелось. Казалось, что его стошнит только от одной мысли о пище.

Он с трудом вдохнул теплый сырой воздух и закашлялся, еще больше заворачиваясь в покрывало. Начинало понемногу теплеть. Ночью всегда было дико холодно, а днем нестерпимо жарко. И из-за отсутствия вентиляции в этом гребанном подземелье воняло по всем камерам и коридорам, хотя он уже немного привык, и запахи перестали доставлять ему сильные неудобства.

Загремел замок, и в камеру вошел, сонно потирая глаза, Шамал. Он небрежно отмахнулся от стражника, швырнул на кривой столик свой потрепанный чемоданчик и сел рядом с ним на стульчик, закуривая сигарету.

— Снова играем в молчанку? — спросил он, выпуская изо рта колечко дыма.

После победы в первом сражении Хибари не сказал ему ни слова, перестал улыбаться и просто мрачно глядел куда-то мимо него. Это вызывало нехилое дежавю: в первые недели их знакомства Хибари вел себя абсолютно так же — молчал, пялился в потолок и лишь изредка вспыхивал гневом.

Не было и тени сомнений, что Мукуро снова что-то учудил.

— Ты так и не ходишь в тренировочный зал? — терпеливо спросил Шамал, зажимая в зубах сигарету, и заскрипел стулом, подъезжая к нему. — Каваллоне, наверное, места себе не находит. — Он заметил краем глаза, как Хибари напрягся и бросил на него мимолетный взгляд. Что ж, это лучше, чем ничего. — Я бы сказал ему, что ты решил обидеться на весь мир, да оба его боя прошли гладко, и медицинская помощь ему не понадобилась, так что мы не виделись.

Хибари вздрогнул.

— Он выиграл оба сражения? — прохрипел он, и Шамал нахмурился.

— Это что у тебя с голосом? Забыл, как говорить? — он надавил ему на челюсть и глянул в рот. — Ну ты, бесполезный пацан, забот мне добавить решил? Пневмонию подхватить хочешь? — Хибари шмыгнул носом. — Еще бы, в таких условиях… у меня на прошлой неделе три человека от простуды померли, давай, ты еще сдохни.

— Я задал вопрос.

— Я тебе их за последние две недели задал целый миллион, но ты не счел нужным на них ответить, так что я бы попросил тебя помолчать… Черт, Хибари, как ты умудрился порвать швы?.. Ах, о чем это я? Это ж ты, а от тебя следует всего ожидать. Я боюсь, что как-нибудь зайду сюда, а ты висишь в петле.

— Я не собираюсь убивать себя. Я не настолько слаб. — Хибари ударил его по руке, как только он сменил бинты, и кашлянул. — Конь не сильно ранен?

— Ранен? Да на нем ни царапины. Честно говоря, я был поражен. — Шамал посмеялся. — Как и все зрители. На него поставили всего несколько человек, зато теперь ставки возросли, чуть ли не в сотню раз. Он теперь один из любимчиков. Будет забавно взглянуть на их лица, когда они узнают, что он предводитель восстания.

— Они не узнают. — Хибари с болезненным выражением лица приподнялся и склонился, чтобы надеть ботинки, но Шамал заставил его выпрямиться.

— У тебя разошлись швы, так что советую не наклоняться — хотя бы пару часов.

— И что, мне босым… — Хибари замолчал, когда Трайдент присел на корточки и принялся надевать на него обувь. — Ты что делаешь?

— Раню свое достоинство, — недовольно пробурчал тот. — Я не допущу, чтобы плоды моих трудов снова пошли прахом, и ты помрешь от простуды. Надеюсь, что сегодня-завтра я тебя не увижу. И сходи в купальню, наконец. От тебя несет за версту.

— Я пойду в тренировочный зал.

— Ничего себе! Два сюрприза в один день: ты обрел голос и перестал прятаться. Надо отметить. — Шамал салютовал и поднял свою сумку. — О, ты думаешь, Оливьеро нравится ликер?

— Ей не нравишься ты.

— Поганец, — фыркнул Шамал и щелкнул его по лбу. — Слушайся стражников хотя бы немного и не заставляй Мукуро беспокоиться. Ты же знаешь его, он…

— Я знаю. Не стоит говорить мне о том, о чем я знаю лучше, чем ты.

Шамал кивнул. Ему было жаль его, хотя он и признавал, что по большей части Хибари сам был виноват в своих бедах. Но в его-то годы испытать столько дерьма, да еще и знать, что осталось жить максимум лет шесть… Это он еще неплохо держится.

Хибари припал на больную ногу и хмуро уставился на нее. Она так и не заработала нормально.

Шамал громко постучал по двери. Издалека донесся приближающийся лязг доспехов.

— Ты победишь, — уверенно сказал Трайдент, глядя на запертую дверь. Хибари вскинул брови и удивленно посмотрел на него. — Если уж кто и способен выиграть, то только ты. Об остальном я позабочусь.

— Об остальном?..

— Хотя это не мое дело, — лениво прикрыл один глаз Шамал и усмехнулся, протягивая руку и взъерошивая волосы Хибари. — И, честно говоря, мне не хочется ввязываться в твое дерьмо, но уже поздно, да?

— Ты что несешь вообще? — откинул его руку Кея. — Ты просто доктор и ни во что не ввязывался. Давай, проваливай уже. Тебя ждут твои воображаемые женщины.

— Воображаемые?! — возмутился Шамал и тут же подобрался, когда распахнулась дверь. Стражник окинул их настороженным взглядом и посторонился, пропуская Шамала.

Хибари шагнул следом, но стражник перегородил ему проход.

— Думаешь, что сможешь сбежать под шумок?

— Если бы я хотел сбежать, — Хибари поднял на него взгляд, — то я бы уже убил тебя.

— Он не в себе, — вмешался Шамал, выталкивая его в коридор, подальше от багровеющего от гнева стражника. — Сотрясение мозга, и все такое… хотя в его наличии я порой сомневаюсь. Простите убогого. К тому же он согласился на тренировку.

— Ну наконец-то! — тут же переключился на другую тему стражник, закрывая дверь в камеру. Другой стражник тем временем заковывал в кандалы необычайно покорного Хибари. — Смотрители уже всю плешь мне проели, что мы не справляемся.

— А вы справляетесь? — хмыкнул Кея.

— Сотрясение мозга, — напомнил Шамал, и стражник с трудом унял вспыхнувшую снова злость. — Знаешь, лучше бы ты по-прежнему молчал, — вздохнул он, склонившись к Хибари. — Ладно, у меня еще много людей на очереди, — небрежно махнул он рукой и прошел вперед, листая свои бумаги. — Первая — Оливьеро, ммм~

Стражник подтолкнул Хибари, а когда тот обернулся, похлопал по своему мечу, давая понять, что будет, если он решит начать драку.