— Фу-у, ты отвратителен! — возмущённо взвизгнула Иванна, ткнула его кулаком под рёбра и вывернулась из объятий. — Что за дурацкие шутки! Я тебе припомню! — под дружный хохот остальных присутствующих она вертелась на месте, тщетно пытаясь посмотреть, что творится у неё на спине и дотянуться, чтобы стереть с себя кровь. — Очень смешно!

— Я же говорил — никаких Тёмных ритуалов! — изобразил укоризненное ворчание Мирослав.

— Ну что вы, ничего ни Тёмного, ни ритуального, клянусь! — развёл руками Каркаров, после чего вернулся к своему барану, с которым, впрочем, расправился очень быстро. — Всё, что дальше с этим делать? — спросил он у Мирослава.

— Дальше можешь быть свободен, я займусь специями, — опередила супруга Елизавета.

Вспомнив, что на садовой веранде нужно устроить сидячие места, Иванна заявила, что забирает Каркарова под своё начало, и велела ему мыть руки и идти на веранду, куда сама незамедлительно проследовала.

После дня ударного труда она ощущала себя какой-то излишне уставшей. Стоило взглянуть правде в глаза — свой план устать, чтобы избавиться от дурных мыслей, она несколько перевыполнила. В ожидании Каркарова она села в широкое кресло, вытянула ноги поперёк сидения, откинулась на высокий подлокотник и, уставившись на потолок веранды, по инерции подумала, что, вероятно, стоит озаботиться дополнительным освещением — на всякий случай. Нужно было ещё подумать над размещением скамеек и кресел, но голова упорно не желала соображать. Ощущение усталости усиливала жара, которая не желала спадать даже к вечеру. Отчего-то затея с приглашением гостей переставала казаться такой уж хорошей. Какое-то время она боролась с искушением умотать в лес, затаиться там и переждать, пока всё не закончится. Конечно, она не собиралась так поступать, но желание было велико. За сумбурными размышлениями она не заметила, как проморгала появление Каркарова, что само по себе было нонсенсом. Янко, будучи человеком наблюдательным, не мог не заметить, что она каким-то шестым чувством (конечно, ясно, что тут замешаны их регулярные эмпатические взаимодействия) способна ощутить каркаровское присутствие в некоем не столь большом отдалении. Он и Адя на досуге пытались вычислить радиус, которым ограничивается это отдаление, однако затея имела чисто академический характер, потому подход был крайне бессистемный.

— О чём грустим? — спросил Каркаров, подходя к креслу.

— У меня маниакально-депрессивное состояние, — пожаловалась Иванна, подбирая к себе ноги. — Утром началась первая фаза, я успела весь дом отдраить, сейчас закономерно пришла вторая. Надеюсь, это к дождю.

— Дождь, наверное, не повредил бы, — согласился Каркаров, присаживаясь на освободившееся место; Иванна вытянула ноги обратно поперёк его коленей и вновь погрузилась в рассматривание балок, поддерживающих крышу. — Ты решила, какую мебель сюда переносить? — видя, что она явно его не слышит, он тронул её щиколотку и, дождавшись, что Иванна обратит на него взгляд, повторил вопрос.

— Знаешь, людей немного будет, если кому не хватит места — я лучше по мере необходимости за стульями сбегаю, — не смогла пересилить лень Иванна. — У меня, вообще, голова болит, — она задумчиво пощупала лоб, пытаясь определить — не повышена ли у неё температура, но, разумеется, ничего не поняла. — Или, может быть, заболеваю — не пойму.

— Дай я посмотрю, — взяв Иванну за руку, он привлёк её к себе и коснулся губами её лба. — Вроде бы нормально.

— Не надо, жарко, — закапризничала она, пытаясь отстраниться. — У тебя вечно руки горячие.

— Зато у тебя вечно холодные, — парировал он. — Ну, ладно — сейчас более-менее тёплые.

— Ага, так вы, значит, мебель двигаете, — ехидно прокомментировал Янко, выглядывая на веранду. — Вам что, совсем негде больше?

— Не твоё дело, — показала ему язык Иванна.

— На самом деле, лично мне — глубоко без разницы, — согласился Янко. — Но меня тётя Лиза послала, сказала передать, чтобы ты шла гостей принимать, там, вроде бы, англичане прибыли.

— О, — почувствовав нечто, отдалённо напоминающее всплеск энтузиазма, Иванна нехотя опустила ноги на пол и поднялась. — Пойдём, неужели ты не хочешь поприветствовать «старого друга»? — невинно спросила она у Каркарова.

— Ага, просто сгораю от нетерпения, — мрачно кивнул тот.

*

Хоуп Смит подтянула рукав цветастого шифонового платья и глянула на часики. Тори запаздывала на пять минут, но повода для паники пока не было — девушки договорились встретиться за час до назначенного профессором Снейпом времени, чтобы уж наверняка быть вовремя.

Она сидела за столиком в уличном павильоне кафе-мороженого Фортескью, с удовольствием поглощая клубничный пломбир, и любовалась на бегущие по небу лёгкие облачка. Сумка с её вещами стояла под столиком, изредка удостаиваясь рассеянного пинка, когда Хоуп принималась покачивать ногой. Запыхавшаяся Тори появилась ещё через пять минут и объяснила, что соседка перед самым выходом притащила ей кота с занозой в подушечке задней правой лапы, и на все возражения, что кот — животное не волшебное, и в ветеринарии лично Тори ничего не смыслит, делала жалобные глаза и говорила «помоги, тебе сложно, что ли?».

— Этот гад, — Тори имела в виду кота, — ни за что не хотел поддаваться осмотру, всё время выворачивался и норовил когтить, а я уже для выхода оделась! — она внимательно осмотрела свой подол в поисках повреждений; на них с Хоуп были надеты платья схожего фасона — с широкими рукавами, широким подолом длиной по колено и открытой спиной, различающиеся только расцветкой: у Хоуп на зелёном фоне красовались фиолетовые цветы, у Тори — жёлтые. — Ты знаешь, если бы что серьёзное было, я бы с тобой по зеркалу связалась, — подвела итог она.

— Да знаю, знаю, ничего страшно. Мы же подстраховались, — подмигнула Хоуп. — Будешь заказывать чего-нибудь?

Тори кивнула, бросила свою сумку под стол к сумке подруги и убежала внутрь кафе к прилавку. Она вернулась с вазочкой дынного мороженого и плюхнулась на стул напротив Хоуп. Параллельно угощению они обсуждали события конца учебного года, которые не позволили им попасть ни на одно из выступлений доктора Мачкевич. Точнее, события не позволили сделать это профессору Снейпу, а присутствовать там без него не позволяла совесть.

Было очевидно, что доктор Мачкевич заинтересуется происшествием, которое, казалось бы, никак не затронуло основную массу обитателей Хогвартса, однако породило волну слухов, игнорировать которые было просто невозможно. Точно так же невозможно было не понять, что случилось нечто, самым драматическим образом испортившее настроение профессору Снейпу.

— Если бы ещё точно знать, что произошло… — вздохнула Хоуп, вылавливая кусочек клубничины из жижи растаявшего мороженого.

— В том-то и печаль — никто из причастных ни за что не расскажет, — нахмурилась Тори. — Я полагаю, там произошло что-то поинтереснее простого побега гиппогрифа.

— Его точно не Хагрид выпустил? — спросила Хоуп.

— Точно! Я перед отъездом пыталась разговорить его, но ничего нового не узнала, — развела руками Тори. — Полагаю, единственный способ разведать правду — натравить сама знаешь кого на сама знаешь кого, а потом уже у сама знаешь кого всё и спросим.

— Полагаю, под «сама знаешь кем» ты имела ввиду не Тёмного Лорда? — прошептала Хоуп и захихикала.

— И как ты догадалась только? — глянула на подругу Тори в лучших традициях Снейпа. — Совершенно очевидно, распутать эту ситуацию сможет только доктор…

— Кто? — раздалось у неё над головой; неслышно появившийся возле столика Снейп пристально смотрел на учениц с таким видом, будто как минимум подозревал их в мировом заговоре. В руке он держал небольшой дорожный саквояж; даже лето не могло заставить его отказаться от неизменного чёрного костюма, и только мантия отсутствовала, как уступка жаре. Он перевёл взгляд с Хоуп на Тори, ожидая ответа.

— Здравствуйте, профессор Снейп! — затараторила та. — Да-да, Доктор Кто. Конечно, в итоге, окажется, что всю кашу как всегда заварили далеки, ну, или джудуны в крайнем случае, но мало ли…