— Ой, будет вам, у вас отстающих нет, — возмутилась Раувольфия, водружая огромный чайник посреди столика.

— У меня - нет, но у моих доцентов набралось некоторое количество, — проворчал Хайдарага.

— А что, действительно так много должников? — удивилась Адя.

— Да нет, всё как обычно, — отмахнулась Яблонская. — С наших времён ничегошеньки не поменялось, — она села почти напротив Янко и, окинув взглядом его и Адю, на некоторое время приняла изумлённый вид.

— А что, Сальватьерра всё ещё принимает зачёты? — нахмурившись, уточнил Каркаров у коллег.

— Нет, — хохотнула Ангелина. — Он не поверил, что у нас безалкогольная вечеринка и заявил, что не может себе позволить пьянство среди недели, особенно — в вашей компании.

— Вот всегда он так, — фыркнул Янко.

— Согласись, прецеденты были, — захихикала Адя.

— Нельзя прецеденты превращать в стереотипы! — возмутилась Иванна. — Сколько можно впадать в этот непонятный ужас, уже пора привыкнуть.

— Хватит болтать! — хлопнула в ладоши Раувольфия. — Где чашки? Чай стынет.

Чашек нашлось отчего-то всего четыре, и, после жребия на «камень-ножницы-бумага», проигравшая Адя отправилась на кухню за посудой.

— Ох, нехорошее у меня предчувствие, надо было мне сходить, — пробормотал Янко, уставившись на закрывшуюся за подругой дверь. — Вот как её профессор Песцова по дороге встретит, и всё — считай, потеряли мы Адю.

— Да, кому-то придётся пить из чайника, — согласилась Иванна. - И, как истинный джентльмен, хотя по виду это сейчас понять сложно, этим «кто-то» должен быть ты!

— Не переживайте, у профессора Песцовой вечно куча отработчиков, — махнула рукой Яблонская, после слов «истинный джентльмен» красноречиво покосившаяся на Янко.

В ожидании Ади новоприбывшие ещё раз перелистали хогвартский альбом и успели обменяться мнениями на тему возмутительного поведения Полякова. Единственным адвокатом старшекурсника выступила Алексис, заявив, что мальчик просто очень энергичный, только, увы, пускает свою энергию немного не в то русло. Хайдарага на это решительно заявил, что если энергию юного разрушителя можно было бы пустить на мирные цели, то можно было бы целый год освещать коридоры Дурмштранга, не прибегая ни к каким иным источникам. Каркарова же в обсуждаемых событиях более всего ужасало то, что Поляков каким-то невероятным образом ухитрился разбить вдребезги одну из секций внешнего остекления крыши внутреннего двора, которое в своё время с честью выдержало даже событие октября шестьдесят первого.

— Что-то Адя застряла, — встревожилась Иванна, глянув на часы; за те десять минут, что она отсутствовала, уже можно было добежать туда и обратно. — Неужели и впрямь попала в заложники?.. Янко, сбегай, проверь!

— Ты чего, если меня профессор Песцова увидит в этом образе, — Янко картинно напряг бицепсы и набрал побольше воздуха в лёгкие так, что и без того сильно в натяг сидящая на нём майка издала протестующий треск, — она Аде запретит с нами общаться! — поспешно открестился он.

Иванна признала его безоговорочную правоту и хотела было уже сама пойти проверить — в чём дело, но Адя наконец-то вернулась. Причиной её задержки, однако, явилась вовсе не мать, а не по росту длинная ей иваннина юбка — по дороге на кухню Адя запуталась в подоле и эпично загремела с лестницы. Тем не менее, как человек добросовестный, она всё же посетила кухню и взяла там недостающие чашки. Яблонская вслух усомнилась в умственных способностях Ади, сообщив ей, что любой нормальный человек в таком состоянии, прежде всего, занялся бы ссадинами, а не походами за посудой. Адя моментально обратила её внимание на то, что нормальных людей следует искать где-нибудь в другом месте. Яблонская с тихим вздохом поникла, давая понять, что именно этого всегда и опасалась. Адя невозмутимо раздала чашки и занялась ссадинами.

Чаепитие, тем не менее, прошло на редкость чинно, без каких-либо эксцессов. Вероятнее всего, дело было в составе чая — Раувольфия так и не раскрыла полную рецептуру, ограничившись туманными намёками и охарактеризовав напиток как «снимающий напряжение и стимулирующий воображение», при этом всячески отпираясь, что положила туда что-либо психоактивное. Поверили ей слабо, но от чая никто не отказался.

Расходиться начали постепенно, чуть заполночь. Первой ушла Ангелина, сославшись на раннюю тренировку, почти сразу за ней подхватилась Адя, которой, согласно протоколу, нужно было обязательно навестить мать. Минут двадцать спустя после её ухода Иванна обнаружила, что начинает клевать носом — видимо, период бодрствования оказался всё же слишком длинным. Спохватившись, она сходила в кабинет за подарком Яблонской — колье и серьги из кроваво-алого коралла, и презентовала той. Яблонская, поколебавшись с минуту (принимать подарки от Иванны откровенно претило её нутру, но гарнитур был именно того самого любимого яблонского цвета, да и выглядел весьма очаровательно), подарок приняла, но выражение лица при этом скроила такое, что наблюдателям было чертовски сложно удержаться от смеха. После этого Иванна сказала, что лично она идёт спать, а кому охота — может продолжать заседание, на том и удалилась в спальню, бросив на дверь звукоизолирующее заклинание. Её быстро срубило в сон, так что она осталась в неведении, чем там кончился вечер.

Рано утром её растолкала Адя и, жестами велев соблюдать тишину, потащила её в гостиную, жестами же обещая незабываемое зрелище. Зрелищем оказался спящий Янко, свивший себе из шкур кокон наподобие спального мешка. Спал он после появления подруг недолго — те разразились дружным хохотом, способным и мёртвого разбудить. Отсмеявшись, Иванна высказала Аде порицание за поспешность:

— Эх ты, надо было Яблонскую позвать любоваться!

— Чёрт, правда, — расстроилась Адя. — Не подумала.

— С чего это вдруг? — возмутился Янко, выбираясь из своего гнезда и принимаясь расстилать шкуры по местам. — При чём тут она вообще?

— Она на тебя весь вечер косилась, — ухмыльнулась Адя. — Твой вид на неё явно произвёл неизгладимое впечатление!

— Ой, ну я не знаю, вид как вид, — пожал плечами Янко. — Расплетите меня, что ли, — он ощупал свою голову и пришёл к выводу, что сам не справится.

В четыре руки французская коса была моментально расплетена, после чего дамы зашлись ещё более развесёлым хохотом: волнистые от природы волосы Янко после ночи в косе лежали теперь романтичными локонами. Сам он, сходив к зеркалу и оценив результат, тоже страшно развеселился, заявив, что подумает над тем, чтобы сделать завивку.

На этой радостной ноте Иванна велела друзьям одеваться и выметаться по домам, так как ей предстояло наконец-то заняться подготовкой к публикации и докладу — с ними же она рискует просмеяться ещё чёрт знает сколько времени.

Друзья требование выполнили и быстро привели себя в надлежащий цивилизованный вид. Прощаясь, они наказали ей не обижать Каркарова и вообще — всячески к нему присмотреться: в конце концов, какой ещё мужчина способен будет терпеть периодическое присутствие в непосредственной близости от неё двух постоянно смеющихся охламонов в лице закадычных друзей любимой супруги? Иванна пригрозила товарищам каверзными проклятиями, если они продолжат морочить ей голову и отвлекать от мыслей о докладе. На этом они распрощались и разошлись по своим делам.

Перед тем как отправиться завтракать, Иванна сверилась с часами и, прикинув, что занятия в Хогвартсе, по идее, уже должны были закончиться, достала двустороннее зеркало и послала короткий вызов на зеркала Смитов, на тот случай, если всё-таки просчиталась со временем, и они ещё на занятиях. Ответный вызов раздался минут пять спустя. В зеркале возникли сияющие физиономии хогвартских барышень.

— Доктор Мачкевич! — радостно констатировали они в один голос.

— Угу, — подтвердила Иванна, рассмеявшись. — Рассказывайте, как там что?

— Тут тихо, все готовятся к экзаменам, — сказала Хоуп.

— У нас вдруг образовалась для этого куча свободного времени, — подхватила Тори.