К началу девятнадцатого века число Каинитов проживающих в Бранденбурге приближалось к тридцати, но Густав многим вампирам запрещал питаться в черте города или вообще во всем домене, что приводило несчастных к кормушке Тремера. Это делало Петра привилегированным жителем Берлина, несмотря на то, что Тремеры – Низший клан. Взамен за возможность поить Каинитов, Петр отплатил Принцу сложной и надежной системой охраны Элизиума. Магическая защита оберегала покои Густава, Принц же покровительствовал магу.

Петр предоставлял кровь и для Вентру. В его огромном борделе жило более тридцати девиц и многих устраивало пользоваться общественным стадом, а не разводить свое собственное. Так вся ответственность перекладывалась на Петра. И за столетие ни одна девица не вздумала сбежать или рассказать кому-то лишнего, поэтому его бизнес процветал.

По словам Тремера, Марина была обычным человеком, не пила кровь вампиров и не жила в капелле Петра. Обработав ей разум, он запретил говорить кому-либо о вампирах, и обо всем, что с ними связанно. Ее обычная человеческая жизнь осталась неизменной, она так же жила в монастыре, работала за гроши, общалась со смертными. А ночью, переодевшись в обычное платье, бежала к бессмертным ради неземного наслаждения – Поцелуя. И хотя заставить девушку покинуть один монастырь и начать жить в его собственном была легкая и решаемая задача для Эриха, Шериф решил не привлекать внимания Петра и оставить пока все, как есть.

(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 19 июня 1806 года) четверг

Сухое лето выжигало поля, и покрытое тонким слоем пыли крылечко у пасторского домика, было горячим даже ночью. Марина сидела на камнях, и всматривалась в черноту неба. Девушка не предупредила Эриха и вампир не ждал ее появления, но у нее был свободный вечер и смертную безудержно тянуло сюда. Солнце село уже давно и, устав ждать неизвестности, Марина заглянула в помещение пастыря. Комнаты оказались пусты. Марина не рискнула заглянуть в кабинет Эриха и, побродив по небольшим аскетическим приемным покоям, вновь вышла на улицу, ожидать его на крылечке. Однако стоило ей присесть, как кто-то обхватил ее со спины и прижал нож к горлу.

— Кто такая? — строго спросил Эдвард.

— Я от Петра, к Эриху Хонихеру, — быстро пояснила девушка.

— Стадо Тремера? — переспросил гуль. — И где твое сердце? Эрих не любит лярв.

— Что? — не поняла Марина.

— Ну, заходи, раз пришла. — Мужчина оттолкнул ее и открыл двери.

— Эриха нет, он придет?

— Да, скоро будет, посиди в приемной.

Девушка испугано потрогала свою шею, проверяя, что гуль не порезал ее, и, закрыв за собой двери, осталась ждать вампира в темном и пустом доме. Эрих действительно пришел через полчаса. Взглянув на девушку, он поднял брови и удивленно спросил:

— Марина?

— Я подумала, вы захотите моей крови, — произнесла девушка, снимая тонкую шаль с плеч. Марина выглядела как обычная жертва «вампирского поцелуя», она смотрела вампиру в рот и была готова подставлять свою шею.

Эрих жадно сглотнул.

— Любишь вампирский Поцелуй?

— Да, он приносит успокоение. — Марина ловила его взгляд, но Эрих не смотрел на девушку – он поспешил подняться в свой кабинет. Смертная шла следом, не дожидаясь приглашения.

— Как и любой другой наркотик, — продолжал говорить с ней вампир.

— Нет, это другое. Кровь – грязь мирская, а поглощая мою кровь, вы отчищаете мое тело, приближая мой дух к богу.

— Значит, если я выпью тебя всю, ты отправишься в рай без суда, как самая чистая душа? — Он остановился и заглянул ей в глаза. Встретившись с ним взглядом, девушка вздрогнула – у вампира были разные глаза, как у дьявола. Один зеленый, а другой коричневый, и в темноте неосвещенных комнат эти глаза притягивали.

Марина смутилась, чувствуя изъяны в своей философии.

— Нет, такая смерть не отправит меня к воротам рая.

— А какая приведет? — Эрих впустил ее в кабинет и спокойно сел в высокое кресло, предлагая смертной деревянный табурет.

— Жертвенная, во имя любви и спасения.

— Но ты помогаешь мне, я люблю кровь, и это будет твое самопожертвование, — рассмеялся Эрих.

— Разве это спасет вас?

— Конечно, благодаря крови я смогу жить.

— Но спасет ли это вашу душу?

— У вампиров нет души,— строго произнес мужчина.

— Нет, я знаю, что есть. И я видела вашу.

Эрих посмотрел на нее с еще большим удивлением и, не позволяя ей больше говорить, поднялся и подошел ближе. Нагнувшись к ее шее, вампир прокусил нежную кожу. Девушка вздрогнула и блаженно вздохнула, наслаждаясь его Поцелуем. Эрих быстро ее отпустил и посмотрел в глаза.

— Ты здесь только ради крови и чтобы поить меня, забудь о моей душе.

— Нет, я пришла не ради того, чтобы стать вашим обедом. Для этого у вас в распоряжении целый монастырь. Я пришла, чтобы позаботиться о вашем бессмертии. Помочь вам и спасти вас!

— Все, помогла, иди! — Он внезапно рассердился, распахнул дверь и стал ждать.

— Вы обманываете сами себя, я вижу это по вашим глазам, — проговорила она выходя.

— Да-да. Надо бы посоветовать Петру, отрезать тебе язык, чтобы болтала поменьше.

Эрих с облегчением вздохнул, когда девушка покинула его монастырь. Марина соответствовала его пристрастиям, но слишком много говорила для скота. Это раздражало. Обычно послушницы приходили к нему в ночи, полные смирения, шептали молитвы и покидали сразу, как только он испивал из них крови. Марина лезла в его душу, предлагала мнимое спасение. Но от проклятья спасения не существовало.

(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 22 июня 1806 года) воскресенье

Через четыре дня Марина пришла снова. Воскресная месса закончилась рано, и монастырь отправился на покой задолго до заката. Все помещения пустовали, послушницы крепко спали, и летний ветер гонял по дорожкам обжигающую пыль.

Шериф пробудился и собирался направиться в Берлин вместе с гулем-секретарем. Эрих рассчитывал перекусить одной из девиц в капелле Петра и в город его влек лишь голод. Покинув свое тайное убежище, он оббежал взяглядом пустую и чистую территорию монастыря Каре, и его внимание привлекала стоящая на пороге дома пастора девушка.

Эрих, предупредив Эдварда о том, что хочет разыграть незванную гостью, спрятал себя, сделав невидимым для посторонних глаз. Подкрался к ожидающей на пороге девушке и, зажав Марине рот, быстро втащил в комнаты, пряча от посторонних глаз.

Эдвард подождал немного в тени дома, а потом быстро проследовал за господином и закрыл за ними двери, защищая Маскарад.

Вбежав за хозяином в зал, гуль усмехнулся, смотря, как побледневшая от ужаса девушка пытается встать на ноги, пока вампир, скрутив ее, пьет кровь смертной. Эрих в стенах монастыря носил костюм пастора, под которым была плотная стеганка и кольчуга, что защитила бы его от внезапного нападения смертных. Благо вампирам жара была нипочем, и никто не мог догадаться, как много одежды под его черным балахоном. Эдвард так же носил платье монаха и тяжелый крест на груди. Никто из смертных, встретив их, никогда бы не подумал, что эта парочка кровопийцы и убийцы.

Когда Эрих отпустил девушку, Марина с трудом поднялась.

— Ты слишком часто приходишь – ослабеешь и умрешь, — строго сказал Эрих, в его голосе слышала издевка, ему хотелось напугать назойливую праведницу, вернуть ее с небес на землю, показать свою истинную натуру.

— Я сильна, меня ведет Господь, и если я умру в страданиях, он примнет меня с распростертыми объятьями. — Девушка тяжело дышала, но улыбалась, словно девица после ночи любви.

— Если ты и умрешь, то по своей же вине. Это самоубийство и бог не примет тебя. Да и мне не выгодно, чтобы ты умерла, я плачу Петру за твою кровь, и я жду, чтобы ты кормила меня и отрабатывала мои деньги.

— Я не принадлежу Петру…

— Ты его стадо!

— И я прихожу не для того, чтобы кормить вас. Я же говорила, что хочу помочь.