В середине августа 1807 года, Фой, возвращаясь от аптекаря, что изготавливал для нее искусственную девственность, встретила на улице атамана разбойников. Лицо мужчины впечаталось в ее память кошмаром страшной ночи, и Фой, забыв обо всем, стала следить за ним. Разбойник же следил за королевским дворцом, делал какие-то заметки, а с наступлением ночи прирезал одного из охранников и проник в замок. Фой не смогла за ним последовать, но поняла, что, чтобы избавиться от тяжелого груза, что давил на нее последний год, ей нужно убить человека, который сломал ее жизнь.

Подобрав у погибшего охранника пистолет, она стала дожидаться возращения разбойника. Через час он появился из тех же дверей, куда зашел. Перебрался через забор, что-то сжимая в руках, и небольшими перебежками покинул улицу рядом с дворцом.

Фой двигалась следом, отставая лишь на пару метров. Она прижимала к себе оружие. Год ненависти и страха, что лишили ее детства, сожгли ее сердце дотла. Маленькая Фой умела ненавидеть, жаждала крови и намеревалась убить разбойника. Мужчина шел вдоль улиц, изредка оглядывался, но не замечал девочку, так как она была очень невысокого роста и легко скрывалась от его взгляда. Он добрался до окраины города, все так же сжимая сверток, что вынес из королевского дворца. Рядом с последним домом у дороги он остановился и, нервно оглядываясь, стоял, кого-то ожидая. Фой несколько раз огляделась, убеждаясь, что никого нет, и, приблизившись к жертве, вышла к нему, чтобы рассказать о своей ненависти и чтобы перед смертью тот молил ее о пощаде.

Заметив девочку, разбойник не стал бежать или пугаться. Он подошел ближе и слегка склонил голову.

— Красивое платье, госпожа, — сказал он очень вежливо.

Фой опешила.

— Ты узнал меня? — Спросила она, кипя от злобы.

— Да, госпожа, — сказал он с поклоном.

— Ты убил моих слуг, меня изнасиловал и отдал своим разбойникам, грязная свинья. Мне было девять лет, и все, о чем я думала последний год – это о твоей смерти!

Фой подняла пистолет и направила на разбойника. Мужчина с недоверием рассматривал оружие.

— Я не понимаю, о чем вы. Госпожа, я принес, что вы просили, — мужчина достал сверток и протянул ей.

Ни страха, ни сожаления. Ничего из того, что Фой надеялась увидеть в глазах мучителя. Он был спокоен, немного растерян. С криком она ударила по его протянутой руке, и сверток упал на пыльную дорогу. Мужчина пожал плечами и нагнулся к земле. Не раздумывая более ни секунды, Фой выстрелила ему в затылок.

Разбойник упал. Раскинув руки, он казался слабым немощным человечком. Девочка пнула его сапогом, он не шевельнулся, и она расстроено опустилась рядом. Фой надеялась, что он попросит прощения или будет сожалеть. Такая смерть не удовлетворила ее маленькое очерствевшее сердце.

— Что ты наделала? — Раздался за ее спиной тихий детский голосок.

Фой быстро развернулась. На нее смотрела девочка ее возраста, в тонком легком сарафане цвета незабудок и такими же синими глазами. Ребенок видел, как Фой совершила убийство, и от девочки следовало либо избавиться, либо убедить, что Фой тут не при чем. Она стала быстро перезаряжать пистолет, смотря на случайного свидетеля.

— Ты все неправильно поняла. Я просто нашла его, он был уже мертв! — Стараясь говорить как можно убедительней, затараторила Фой.

— Марк служил мне, а ты все испортила, — равнодушно продолжал ребенок, — кто теперь займет его место?

Девочка подошла к телу, легко перевернула его и подняла с земли сверток, что нес разбойник. Быстро развернув его, она стала рассматривать печати, что лежали внутри.

— Он получил по заслугам! — Воскликнула Фой, поражаясь такому поведению девочки. — Этот мужчина напал на мой экипаж год назад в лесу, он и его люди насиловали меня много дней! Они ограбили меня и убили моих слуг!

Свидетельница повернулась к Фой и пожала плечами.

— У тебя есть доказательства, шлюха? Тебе никто не поверит. Весь город знает, чем ты занимаешься! Ты убила человека, и за это тебя вздернут на виселице, — на ее лице появилась удовлетворенная улыбка.

— У меня есть доказательства. — Фой не запнулась ни на секунду придумывая ложь, — Я забеременела, ребенок родился мертвым, и тело похоронено в паре километров отсюда!

— Действительно?

— Какая разница, — Фой с отвращением сплюнула, продолжая играть свою роль, — это было проклятое дитя, и из-за него я более не смогу быть матерью. Я утопила ублюдка, его лицо было поросшее шерстью, потому что оно было исчадьем ада!

— Как любопытно, — рассмеялась свидетельница, — и как ты докажешь, что это был ребенок Марка? Он-то теперь точно ничего не расскажет.

— Я найду, как подтвердить!

— Ты врешь, девочка, хотя, может, не во всем, — свидетельница наклонила голову, словно рассматривая Фой, — ребенок был не твой. Ты украла его, чтобы получить выкуп, и он умер, так как ты не кормила дитя. Жестокая Фой.

— Да что ты понимаешь! — Фой раздраженно подняла пистолет и выстрелила свидетельнице в голову.

Между ними было менее метра, и девочка была уверена, что попала. Но ребенок продолжал стоять неподвижно, словно ничего не произошло.

— Что ты такое? — С ужасом воскликнула Фой.

Изо рта девочки вытянулись два зуба, почти в мизинец длиной. Ее кожа стала облазить, как будто плавилась и стекала. А под старой была другая – отвратительная, покрытая шипами и наростами.

— Меня зовут Эрилес. Я вампир. А ты – маленькое злобное чудовище. Порождение этого мира.

Фой испуганно смотрела на нее, но не сбегала. Эрилес нагнулась к мертвецу и стала пить его кровь. Ноги Фой одеревенели от ужаса, но при этом она испытывала невероятное любопытство. Перед ней стоял маленький демон, в чьей власти была великая сила, и Фой знала, что хочет ее себе, хочет эту силу, чтобы наказать всех своих врагов и обидчиков.

— Я предлагаю тебе служить мне вместо Марка. Ты согласна?

— Да! — С готовностью ответила Фой.

Но Эрилес не подарила Фой той власти, о которой мечтала девочка. Смертная оказалась в рабстве крови у старого вампира, которая решила использовать озлобленность и жестокость Фой в реальных боях. Эрилес дрессировала ее как зверя для арены.

(Берлин, 26 октября 1808 год. Ночь). Среда (Марианна)

Марианна с трудом сдерживалась, чтобы не перейти на бег. Она несла важнейшую информацию, которую не могла доверить никому и хотела сообщить такие новости своему господину сама. Выбравшись из капеллы незамеченной, одетая в темный плащ одного из охранников Петра, Марианна избегала освещенных улиц и открытых пространств. Господин будет доволен и, возможно, даже напоит ее кровью вне очереди.

Через несколько дней в Берлин прибывал Карл. Петр уже вовсю готовился к встрече с ним. Но это еще не все. Карл желал увидеться с Джеттом. А значит, Бруджа покинет свой охраняемый замок, и таинственные покупатели господина будут очень довольны получить новости об этом.

(Берлин, 26 октября 1808 год. Ночь). Среда (Каспар)

Каспар провел два дня в Париже. Несмотря на то, что город считался самой дорогой и красивейшей столицей Европы, у него остался неприятный осадок от встречи с Тореадорами. Брат курфюрста, что привез казну города, надеялся улучшить положение, но выступил не лучшим образом, и вся Франция отзывалась о нем, как о слабаке и трусе. Каспар в обществе Тореадоров чувствовал себя подавленно. На него все смотрели как на мертвеца, так как он был в списке детей Густава, которых требовалось приговорить к казни. Вернувшись в Берлин, он вздохнул с облегчением. Хоть городок был на порядок мельче и беднее, он был родным, и тут Каспар чувствовал себя защищенным под крылом сильнейшего старейшины, отца и Принца Берлина – Густава.

Уже через несколько часов после возращения Каспара вызвал на встречу Сенешаль.

Два Вентру встретились в новомодном салоне и делали вид, что курят сигары. От посторонних взглядов их скрывала тяжелая занавесь, и двое гулей следили, чтобы никто даже не вздумал приблизиться к господам.