(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 6 сентября 1808 год. Ночь).Понедельник (Дмитрий)

— Я тебе за девушку уже заплатил! — кричал Дмитрий с дрожащими руками. — Какого чёрта ты отказываешь мне в товаре после оплаты!

— Дмитрий, успокойся, ты ведёшь себя не достойно! — с холодным равнодушием произнёс Пётр. — Я не собираюсь с тобой больше иметь никаких дел!

— Как это понимать! Я твой постоянный клиент!

— А чего ты хотел, натравливая своего головореза на мою слугу?

— Мне необходимо было знать, с чем я имею дело! Магичка ходит в мой дом, мне надо было себя обезопасить!

— Это моё дело – беспокоится о безопасности клиентов. Твоё, Носферату, – не лесть в мои дела!

— Буду платить за неё двадцать марок! Твоя бестолковая гуль всё равно не сказала мне ничего дельного!

— Меня поражает твоя бестактность, грубость, и нахальство, с которым ты лезешь в мою капеллу и рассчитываешь, что тебе всё сойдёт с рук!

— Мне всё сойдёт с рук! — быстро проговорил Дмитрий и, в два шага преодолев расстояние до стола Тремера, склонился над ним, смотря ему в глаза: — ведь ты не хочешь, чтобы Карл узнал, что ты суёшь палки в колёса его доверенному слуге?

Пётр не ответил на реплику, лишь опустил взгляд.

— Твои убогие методы шантажа напоминают мне Новообращённых с мешком пороха. Даже не верится, что Яснотка учит тебя.

Дмитрий вздёрнул приплюснутый нос и, сделав шаг назад, вернулся в исходную позицию.

— Я погорячился. Мне нужна девушка, — сказал он спокойнее.

— А мне нужна голова Ларса.

— Нет.

— На нет и суда нет. Диту ты более не получишь!

— Мне нужна девушка! — закричал Носферату, принимая своё уродливое обличие. — Тридцать марок. Сорок! Пятьдесят!

Пётр хохотнул, стараясь не смотреть на чудовище, и щёлкнул пальцами. Дверь сразу открылась. На пороге появилась Марианна с пером и бумагой. Протянув лист Дмитрию, гуль встала за спиной хозяина.

— Что это? — Дмитрий быстро пробежался глазами по договору.

— Плата. За нападение на мою слугу – услуга. За похищение моей информации – ещё одна услуга.

— Услуги – не разменные монеты, — Дмитрий ещё раз взглянул на лист. — Стандартная форма? И сколько у тебя таких моих услуг?

— С десяток найдётся. Но я в любой момент могу их распродать, так что советую начать возвращать свои долги. Подписывай!

— Не разумно, — Дмитрий кинул бумаги на стол.

— Ах, кто-то заговорил о разумности? Может, тогда не стоило посылать своего бандита в покои моей красавицы? Ты слишком спонтанен и слишком легко делаешь глупости, Дмитрий. Пора бы научиться держать свои эмоции под контролем!

Дмитрий дёрнулся и принял облик страшненького подростка, смиряясь.

— Подписывай бумаги, и ночь с Дитой будет стоить тебе пятьдесят марок. Не нравится – не ешь! — усмехнулся Пётр, заметив недовольное выражение Носферату.

Дмитрий быстро черкнул на бумаге своё имя и, вытащив из-под рубахи кошель, высыпал на стол стопку монет. Марианна потянулась считать их, но Носферату резко схватил её за руку и, рыча, произнёс:

— Ровно! Дита должна приехать через два дня!

Девушка поморщилась, так как тёмные грязные ногти Дмитрия впились ей в кожу до крови, и попыталась забрать руку. Носферату брезгливо рыкнул на неё ещё раз и, развернувшись на каблуках, вышел из кабинета вампира.

Перед входом в капеллу Дмитрия ждала карета и, перепрыгивая через лужицы, вампир забрался в неё, быстро закрыв двери.

— Вот, — Дмитрий передал сидящему в карете мужчине узенькую пробирку с кровью, — если ты ошибся, заплатишь вдвойне.

— Я редко ошибаюсь, — холодный голос мужчины был похож на голос мертвеца. — Марианна служит на третью сторону, и, возможно, в этом замешаны даже Саббатники. То, что женщина науськивает Катерину и Петра против Максимилиана, говорит о многом, а её попытки вынуть Джетта из цитадели напоминают мне ловлю на живца. О моих догадках пока не распространяйся. Я должен удостоверится.

— Из-за тебя я испортил отношения с Петром!

— Ты сам виноват. Мне нужно было знать, что Марианна хочет от Бэна, про магичку же ты сам решил расспрашивать. А Дита – больная тема для Петра, — усмехнулся собеседник.

— В любом случае, мой долг выплачен. Я более не желаю видеть тебя в моём экипаже! — Дмитрий кивнул в сторону дверей.

— Выплачен, Дмитрий. Однако, зная тебя, это ненадолго. В одном Пётр прав – ты не умеешь контролировать свои эмоции и любишь влезать в неприятности.

Дмитрий зарычал. Слегка усмехнувшись, мужчина выпрыгнул из кареты.

— Бруджа, — с отвращением сплюнул Носферату и дважды стукнул по стенке, давая кучеру знак двигаться.

(Берлин, подземелье Шпандау. 7 сентября 1808 год. День).Вторник (Бэн)

Бэн стоял в конце туннеля и не мог понять, где его продолжение. Он прошёл примерно полторы земных мили[1] по большому, аккуратному лазу выше человеческого роста в высоту и более трёх футов в ширину. Лаз был укреплён и прорыт на огромной глубине, так, чтобы река не размыла его своды. В эту работу нужно было вложить огромное количество сил. Но лаз кончался тупиком, и Бэн не мог найти тайных проход или другие ответвления уже более пяти часов.

Катерина сообщила, что этот туннель построен Джеттом и что все Носферату в курсе, но никто не смог проникнуть за невидимую границу. Возможно, потому, что цитадель была защищена тремерскими ритуалами, но, быть может, и потому, что тайный ход был настолько хорошо замаскирован, что никто не смог найти его.

Бэна переполняло разочарование и злость. Его госпожа хотела, чтобы он нашёл проход, а он был не в состоянии этого сделать и то, что он подводил хозяйку, лишало его терпения и внимательности.

Внезапно туннель за его спиной осветился приближающимся фонарём. Бэн быстро затушил свою лампу и, прижавшись к стене, закрыл глаза, сосредотачиваясь и скрывая себя иллюзией. Эта сложная наука плохо ему далась, но делать себя незаметным хотя бы на время получалось.

Через пару минут в проход выбежала высокая стройная девушка и, прижавшись к одной из стен, словно прошла сквозь неё. Бэн не шевелился, боясь развеять свою маскировку, а девушка вернулась через пару минут. Выпрыгнула из стены и помчалась назад в сторону города.

Юноша, наконец, вздохнул и приблизился к тому месту, где проходила девчонка. Стена была плотной и твёрдой. Возможно, это была сильная магия тремеров. А может, это была магия девушки. Бэн прищурившись, посмотрел в след удаляющейся фигуры.

— Придётся надавить на Диту... — проговорил он.

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 7 сентября 1808 год. Ночь).Вторник (Анжело)

Девушка следила за ним уже третий день. Пристально, не отводя взгляда, она преследовала его, стоило ему только появиться в капелле. Такое навязчивое преследование Анжело раздражало, но, стоило ему подойти к Дите, она сбегала под прикрытие Марианны и продолжала прожигать его взглядом из-под юбки распорядительницы таверны. Забавы с собаками Диту сильно разозлили, и теперь нахальная девчонка всем видом показывала, что так просто Анжело это не простят. Гуль Сенешаля магичку побаивался, но вместе с тем старательно игнорировал. Сколько бы девчонка на него не гавкала, в действительности опасность представляла лишь её магия. А Ларс утверждал, что она использовать сама её не умела. Лишь критические ситуации подталкивали её тело на какие-то манипуляции с тонкой материей.

— Подать вам ещё вина? — ласково спросила девица, наклоняясь к его столу и отвлекая от безумной девчонки Карла.

— Да, благодарю, — кивнул он прислуге, и смертная покорно поклонились и удалилась.

— Мы можем идти? — пытаясь поймать его взгляд, спросили братья Авиксон. Последние остались этим вечером за его столом. Глен и Глеб затронули неприятную тему по поводу боя с Бэном, и Анжело не хотел их более видеть.

— Да, свободны, — кивнул он.