В зал она вернулась с опозданием. Ей не хотелось пересекаться с Анжело до одиннадцати часов, пока к ней не начинали приходить Каиниты, и она могла не бояться его нападения. Как только Дита появилась в зале, её сразу же отловила Марианна, поругав за внешний вид, и приказала пройти в одну из комнат на первом этаже. Там её уже ждал торопливый клиент. Марианна строго-настрого наказала вести себя прилично, пристойно и вежливо.

Дита вышла менее, чем через пятнадцать минут. Марианна подошла проверить, всё ли в порядке, и узнать, доволен ли был клиент.

— Не знаю, он странный, — ответила Дита, пожимая плечами.

— Клиенты не странные, у них свои привычки! — строго сказала Марианна.

— А кто это был?

— Дмитрий, Носферату по прозвищу Варан. Он не кусает наших девушек, потому что у него зубы ядовиты, — тихо добавила она.

— Носферату? Не такой уж и страшный. Намного приятнее, чем Яснотка и Эрилес!

— Замолчи, дурёха! — встревожено зашептала ей женщина. — Он был в маске, и не смей говорить такого о клиентах!

Над Марианной склонился длинный блондин и, усмехнувшись, спросил:

— Дите не понравился Дмитрий?

— Что ты, Ларс, она такого не говорила! — Марианна резко к нему обернулась и довольно приветливо стала улыбаться.

— К счастью, я не видела его настоящее лицо, но маска у него тоже не ахти, — спокойно сказала Дита.

Ларс рассмеялся, громко, сотрясаясь всем тело. А Марианна поднялась и стала уводить его от девушки.

— Пойдём, прогуляемся до моего кабинета, — шепнула она ему на ухо, и Ларс, ещё раз хохотнув над Дитой, ушёл за женщиной.

Девушка посмотрела им в след. За своим столом на неё смотрел Анжело и, заметив его взгляд, она быстро отвернулась. Завтра придётся быть осторожнее, чтобы не упустить свои деньги. А если повезёт, то она бы утащила что-нибудь ценное из кармана ненавистного слуги.

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 23 мая 1808 год). Воскресенье. (Дмитрий)

Дмитрий нервно постукивал костяшками пальцев об стол. Уже пятнадцать минут, и он ждал девушку, за которую заплатил. Тремер продавал кровь, но Дмитрий был его нелюбимый посетитель. В отличие от всех остальных, он не дарил девушкам радость Поцелуя вампира, приносящего нескончаемое удовольствие. Ради этого Поцелуя многие девушки из стада Петра оставили свою обычную жизнь навсегда. Они расселились вокруг капеллы или получили уютную постель в его доме только чтобы три – четыре раза в месяц иметь возможность побыть с вампиром наедине, насытить его кровью, получить Поцелуй или умереть от его или своей ошибки. Но Дмитрий не мог пить из тела. Его зубы были ядовиты, и он вскрывал девушкам вены ножом, чтобы пить, не прикасаясь зубами. Это было больно, неприятно, портило товар и обижало девиц. У них, конечно, выбора не было, большая часть была обработана дисциплинами, остальные же пили кровь Петра, редко, но так, чтоб сохранять к нему привязанность.

Наконец, девушка появилась. Молоденькая, красивая, в простом, дешёвом платьице немного ей не по размеру, волосы непристойно распущены, отчего шея была прикрыта ими. С другой стороны, так даже лучше – нет лишнего соблазна. Дмитрий поднялся ей навстречу. Ожидание утомило его, и он был слишком голоден, а Густав запретил ему питаться в Берлине. Через тридцать минут у него была встреча с Ясноткой, и тратить время на поиски жертвы за границами города у него не было. Пётр был рад, что он не особо частый гость здесь, но каждый раз брал с него втридорога.

Девушка медленно и грациозно поклонилась. Движения были чёткие, уверенные, наверное, дочь разорившегося графа. Дмитрий протянул ей чашу и нож. Он надеялся, что Пётр объяснил ей, что надо делать, и ему не придётся терять время на убеждения и разговоры, учитывая, что его зубы давно не подчинялись его воле и торчали изо рта. Лишь вампирская возможность, позволяющая изменять свой облик, скрывала это.

Но глупая девчонка подобрала волосы и, запрокинув голову, открыла ему шею.

Резко отвернувшись от неё, Дмитрий прорычал.

— Новенькая... Я не пью из тела. Надрежь свою руку и наполни мне чашу.

Он не видел, как она пожала плечами и вернула волосы на место, но почувствовал, как она вскрыла свою кисть, когда запах крови почти ослепил его. Он потянул носом, наполняя себя сладким ароматом. Распрямляя плечи и вдыхая всё глубже, он старался лишь удерживать Зверя. Как же ему хотелось плюнуть на всё, на Петра с его распорядками, на Густава с его законами, на все традиции Камарильи и вонзится в неё зубами, выпить всю без остатка...

— Готово, — произнесла она. У неё был приятный мелодичный голос, звонкий и при этом не слишком высокий.

Дмитрий повернулся к ней, принимая чашу. Она была наполнена до краёв. Хорошо, это радовало. Она смотрела на него безразлично и скучающе, пока он пил. Очевидно, расстроенная, что не получила свой Поцелуй.

Дмитрий изредка бросал на неё взгляд. Её кровь была необычного вкуса. Слаще? Гуще? Он не мог понять, чем именно она отличается. Но он не считал себя особо большим ценителем, чтобы разбираться в таких мелочах. Да, она была вкусна, но всё так же холодна и не била ключом из свежей раны. Скорее всего, этот замечательный привкус давало её благородное происхождение. Пётр любил наполнять свой зоопарк необычными экземплярами.

Чаша опустела, и он с разочарованием опустил её.

— Ещё? — Спросила она, всё так же равнодушно.

— С тебя хватит, ты итак много дала.

Она забавно вздёрнула брови, как-то небрежно и грубо, легко махнула рукой, отбрасывая прядь с лица, и направилась к выходу. Как зачарованный, Дмитрий смотрел на неё, не понимая, что именно его беспокоило в этом жесте. Её руки! Он понял и, дёрнувшись, схватил её за кисть. Никаких порезов. Вторая? Так же. Он держал обе её руки в своих, нервно крутя их и рассматривая.

— Что? — сказала она. Это было грубо и бестактно.

— Где порезы? Как ты наполняла чашу? — страшные догадки лезли ему в голову и, отпустив руки, он встал между ней и дверью, ведущей из приватной комнаты для гостей в общий зал.

Она хохотнула. Но, заметив неподдельную злобу на лице Дмитрия, тоже приняла серьёзный вид.

— Если вы боитесь получить от меня Узы, то можете не беспокоиться. Пётр никогда бы не позволил так опозориться. Да, я гуль, — она смотрела ему прямо в глаза, и соблазн использовать на неё гипноз был слишком велик. — В каком-то смысле, — последнее было сказано значительно тише.

Дмитрий осторожно попробовал на неё надавить, проникая в сознания.

— Ты пила кровь вампиров сегодня?

— Ты что, не слышал? С меня нельзя получить Узы! — она снова дёрнула бровями. Несмотря на якобы высокое происхождение, она была невыносимо груба, бестактна, и Дмитрий зарычал на неё, поняв, что ошибся с гипнозом.

— Убирайся, — прошипел он на неё.

— Вообще-то это ты тут гость! — она быстро выскочила за дверь, и вовремя. Ему показалось, что он готов её убить.

Комментарий к Глава 3. Чужой город. Часть 07. Красавица и чудовище [1] Пфенниг (нем. Pfennig) — германская разменная монета. До 1850 года 1 кёлнская марка = 3000 пфенингам. (Средняя зарплата горничной -6 марок в год)

====== Глава 3. Чужой город. Часть 08. Оборотная сторона ======

Беты (редакторы): Rioko Rain

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 25 мая 1808 год) Вторник.(Амалия)

Коган с приятной улыбкой, тонущей в его густой бороде, налил ей полную тарелку густого вонючего супа. Дита буркнула «спасибо» и отдала свой жетончик. Подсев за стол к Марис, она стала с отвращением есть. Чем дальше, тем сильнее её мутило от этого пойла. Это было невыносимо. Она уже не понимала, тошнит её от голода или от этой дряни.

Марис с удовольствием глотала похлёбку, теребя в пальчиках узорные рукава своего нового платья. Это платье Дита привезла с собой из Испании, но кто-то утащил его из её мешка и бросил в общую кучу.

— Красивое такое, — проговорила Марис, любуясь цветной вышивкой.