Крис, в отличие от друга, в революцию не играл, и в то, что любовь и ЛСД способны изменить мир одним своим присутствием, верил не особенно. В 1969 он стал одним из вдохновителей захвата «Народного парка», пустующей территории, на которой власти штата намеревались разместить общежитие. Рейгана, пообещавшего избирателям очистить территорию кампуса «от мусора», ковбой возненавидел всеми фибрами своей души, а с Национальной гвардией, захватившей парк после ожесточенной драки со студентами, сражался так яростно, что потом едва унес ноги из Калифорнии. Но не от местных властей, разыскивающих одного из студенческих лидеров, а от Шерифа Сан-Франциско, обвинившего его в нарушении маскарада, путем демонстрации смертным в полицейской форме своих сверхчеловеческих возможностей.

Шемет, наигравшийся к тому времени в поэзию на улицах, присоединился к товарищу по оружию, когда тот предложил затаиться в оккупированном Шабашем Нью-Йорке. Его к тому времени уже больше интересовала интеллектуальная тусовка, чем хипповская община. Там они встретились с Норвиком, разыгрывавшим из себя неоната, не интересующегося ничем, кроме пения по мелким ночным клубам. Норвик помог друзьям незаметно влиться в не-жизнь огромного города, где им удалось избежать пристального внимания Шабаша до самой битвы за Нью-Йорк, в 2000 году. В ней все трое приняли участие на стороне Камарильи, и давние грехи Криса перед Маскарадом были прощены и забыты.

***

- И давно ты взялся за старое? – с улыбкой спросил Фьялар.

- Я и не прекращал, - довольным тоном сообщил Крис, - хотя в последнее время масштабы моей деятельности сильно разрослись.

- И в чью пользу она ведется?

- Как и положено хорошей революции, во всеобщую, - Крис встал из-за стола и прошелся по комнате из угла в угол.

- Послушай, - горячо произнес он, - когда я был совсем мальчишкой – живым мальчишкой – я пас коров. Это сейчас дети, насмотревшиеся вестернов, считают, что основным занятием ковбоя являлись перестрелки с индейцами или бандитами. А я пас стада, заполнявшие собой прерию от горизонта до горизонта. И ничего, кроме травы под копытами моего коня и звезд над головой, для себя не желал. Потому что это была свобода. Если какие-то отморозки приходили в поселок, где я имел обыкновение изредка проводить время в салуне, приставали к певичкам, грабили дилижансы и пытались собирать дань с жителей – мы с ними разбирались. Для этого у нас был шериф и его помощники. Если они не справлялись, любой готов был встать с ними плечом к плечу. Без полиции, тюрем, федеральных законов и прочих указаний политиканов, живущих за счет наших налогов. Это хорошая система. Проверенная. И я думаю, что пора к ней вернуться в широком масштабе.

- То есть, ты против власти Принца? – расхохотался Фьялар.

- Это еще не самое паршивое, - едко заметил Крис, - глупо подчиняться начальникам. Но выбирать их – еще глупее.

- Все это сильно попахивает авантюрой.

- В обществе, отменившем все авантюры, единственная возможная авантюра – отменить общество, - парировал Крис, - диктатуру геронтократов должна заменить индивидуальная свобода и личная ответственность.

- Ты еще скажи, что не веришь никому, кто старше тридцати, - заметил Фьялар, вспомнив надпись на одной из любимых футболок Моники.

- Если он не гном и не дроу, - добавил с улыбкой Крис, - что же касается Сородичей, тут можно поглядеть, насколько их душевный возраст соответствует внешнему виду. Нам дана уникальная возможность сохранить свою молодость, а многие ее променяли на подковерную возню.

- И, тем не менее, - Фьялар встал и остановил продолжающего мерить комнату шагами Криса, поглядев ему в глаза, - я только что от Вандервейдена. Малкавиан просил поддержать его кандидатуру на выборах. И я дал свое согласие.

- Боюсь, что выборы состоятся, независимо от моего желания, - мрачно сказал Крис, - и Малк – не худший вариант. Точно, лучший, чем Марлена или Кадир. Я поговорю с ребятами. Но учти, это временное решение. До полной победы революции.

Фьялар задумчиво кивнул.

Их разговор прервала вернувшаяся домой Моника.

- Фьялар, мать твою! – заорала она с порога. - Уйми свою Делию, не то я не знаю, что я с вами обоими сотворю.

- И тебе доброго вечера, - улыбнулся Фьялар, - в чем дело?

- Он спрашивает, в чем дело! – Моника просто кипела от негодования. - Она просила меня отвезти ее, Машу и Мелисенту по очень важному делу. Срочно. Я как дура потащилась с ними. К портнихе. Где меня заставили примерять это гребаное розовое платье с оборками. В качестве подружки невесты!

- А вы разве не дружите? – ехидно спросил Крис. - Я думаю, моя милая, что у тебя нет никаких причин отказаться от такого проявления дружбы.

- Что?

- То. Считай это испытанием на самостоятельность мышления. Если ты его успешно пройдешь, можешь считать, что с периодом твоего пребывания в неонатах покончено.

- Лучше бы ты меня отправил в одиночку перебить стаю Шабаша, - обреченным голосом произнесла Моника.

Фьялар посмотрел на нее с глубоким и искренним сочувствием.

========== 45. Манхэттен, Нью-Йорк. Войцех ==========

Мужчина снова нервно оглянулся через плечо, не заметив ничего, кроме тревожно колыхнувшихся ветвей кустарника и пляшущих теней. Чуть ускорил шаг. Войцех втянул ноздрями донесшийся до него запах страха, смешанный с готовностью в случае опасности дорого продать свою жизнь.

В другой раз он еще поиграл бы с добычей, но дома ждала Мелисента, которую он забрал, как только Моника вернула ее и Машу в студию. Поначалу он хотел дождаться Фьялара, но нежелание именно сегодня встречаться с Тео пересилило. Архонт, узнав, что Фьялар отправился на встречу с Вандервейденом, решил использовать это время для нанесения пары официальных визитов – в преддверии Конклава скрывать свое присутствие в городе было уже ни к чему.

И ночи, напоенные весенним теплом, становились все короче, оставляя ему все меньше времени наедине с любимой. Здесь, в городе, она уже не могла завести его так далеко в Грезу, но сквозь шум проезжающих машин в их спальню доносился тихий шелест листвы, а запахи бензина и уличной пыли перебивал сладкий аромат жасмина. Он и вовсе не стал бы терять времени на охоту, для того, чтобы объятия оставались теплыми, а дыхание – жарким, хватало пластиковых упаковок. Но ему казалось, что живая кровь, текущая в его жилах, хотя бы немного заполняет бездну между душой и телом, давая легчайший намек на недоступные для него ощущения. Войцех подозревал, что это лишь самообман, но какая разница? Теперь Мелисента знала, насколько по-разному они чувствуют происходящее, и ее самые счастливые мгновения всегда были окрашены легкой грустью, несбыточным желанием вернуть ему хоть частицу того наслаждения, которое он отсыпал ей обеими горстями.

Войцех молнией метнулся вперед, оказавшись перед самым носом мужчины. Тот вздрогнул, отшатнулся и замер на месте, когда его глаза встретились с холодным, завораживающим голубым взглядом. Мир поплыл, тьма накрыла сознание, превращаясь в безумное падение, от которого замирало сердце, и душа наполнялась восторгом.

В прежние дни Войцех, считающий своим долгом расплатиться с добычей за кровь тем восторгом и экстазом, который может нести в себе поцелуй вампира, обычно выбирал девушек, одиноко и пугливо спешащих по ночным улицам в безопасность дома. В памяти оставался только приятный молодой человек, так кстати предлагавший проводить домой, но даже не спрашивающий телефона. Он не оставлял им ни памяти о восторге, ни следа укуса. Но все равно исправно платил по счетам.

Но теперь ему даже эти «невинные шалости» с другими девушками казались недопустимыми. После самого первого раза он точно знал, что больше никогда, даже под угрозой окончательной смерти, не попробует крови любимой. И это означало, что блаженство, которое он мог ей предложить, было вполне человеческим и земным. Но все равно, ему казалось, что кровавый поцелуй, который охотник дарит жертве, граничит с изменой. Так что для охоты оставались только мужчины. Почему-то с ними плата за кровь казалась ему больше похожей на укол не существующего в природе стопроцентно безопасного наркотика, чем на любовный акт.