- Раз уж мы здесь, - заметил Крис, - ставлю на Стурбридж. Регент Пяти Капелл, в отличие от Лорда Эфраима, производит впечатление вменяемой и открытой к переменам дамы.

- Темные дела делаются в темноте, - нараспев произнес Войцех, - до рассвета еще далеко.

Они дважды возвращались, сворачивая в параллельные коридоры, в поисках выхода, пока не обнаружили в одной из арок ступени, ведущие наверх, к стрельчатой дубовой двери, окованной медью. Войцех замер, приложившись к дереву лбом, пытаясь разглядеть грядущее.

- Горгульи – это для любого незваного гостя, - сказал он чуть погодя, - но дальше нас ждут. И это мне не нравится. Они не должны были догадаться…

Малкавиан заметно побледнел. Прорицание, сделанное и высказанное в доступной друзьям форме, потребовало от него огромного напряжения сил. Крис молча подал ему пакет с кровью. Войцех благодарно улыбнулся, отпил половину, остальное, аккуратно закрыв клапан, спрятал в карман широкого синего плаща.

- Оставь для Тео, - тихо сказал он Крису, - ему больше всех понадобится. Дробовик придется придержать, слишком тесно.

- Ты без оружия, - заметил Крис, - как ты собираешься сражаться?

- Играючи, - грустно улыбнулся Войцех.

***

Тонкий луч месяца пробился сквозь неплотно задернутые шторы, зашарил по комнате, скользнул по векам. Зверь потянулся с тихим рычанием, приоткрыл глаза, отмахиваясь от надоедливого гостя. Луч не унимался, серебристыми искрами вспыхивал на сомкнутых ресницах, дразнил и тревожил. Зверь заворчал, принюхался, выглядывая из берлоги, из темных глубин, где он спал, вдоволь наглотавшись крови, почти месяц, с самого Ватерлоо, где кровавое безумие завлекло Шемета за грань между войной и убийством.

Зверь глухо зарычал, голод наполнил пасть горячей слюной, побежавшей из уголка человечьего рта, капля упала на плечо, обнаженное сбившейся сорочкой. Женщина не проснулась, лишь улыбка озарила ее спокойное, счастливое лицо. Запах ее крови зверь чуял даже сквозь кожу.

Рычание стало громче, из-под вздернувшихся губ блеснули ослепительно белые зубы. Голод и ярость заслонили собой весь мир, и месяц неистово заплясал в черном июльском небе.

Домой Шемет пробирался короткими рывками, от дома к дому, от тени к тени. Только теперь он решился перевести дух и обдумать свое положение.

Сегодня ему повезло. Безумие отступило, зверь уполз в темную берлогу, огрызаясь и скуля, под напором железной воли человека. Надолго ли? Этого Войцех не знал. Ясно было одно: все может повториться в любой момент – через час, через день, через десять лет.

Его дед разорвал горло молодой жене в ночь свадьбы. Зверь хотел крови, но более всего – самой сладкой, самой чистой, самой горячей. Той, что пылает огнем любви, той, что пахнет слаще яблоневого цвета и меда. Зверь выжидал дня, когда счастливая невеста станет его женой. Его добычей.

Выход был только один, и он с самого начала это знал. Но признать это оказалось невыносимо трудно. Еще несколько часов назад он жил надеждой на счастье, мечтал, строил планы, готовился к долгой жизни, полной радостных трудов и любви. Ему всего двадцать три. Так многое не сделано, не прожито, не пережито. Так жаль прерывать едва начавшийся путь. Больно и страшно.

Войцех сжал кулаки. До боли, до судороги. Выбор так прост и понятен. Убей зверя. И тогда поражение обернется победой.

Резко поднявшись с кресла, Войцех направился к комоду, где лежали пистолеты. Порыв ветра распахнул окно, стукнув рамой. За окном, на фоне ночного неба, мерцающего бледными звездами, темная фигура поманила его рукой.

- Мне жаль, что все так вышло, - тихим голосом произнес Алессио, и по белоснежной щеке покатилась алая слеза, - я знал, что придется предложить тебе выбор, но надеялся, что он не понадобится. Мне безумно жаль, Войцех. Я так хотел, чтобы ты был счастлив.

- Ты знал? – недоверчиво спросил Войцех. – Откуда ты мог это знать?

- У меня бывают Прорицания, - опустив голову, ответил Алессио, - иногда я вижу будущее, словно в тумане. Я видел, к чему тебя ведет Красная Пелена. Я бы хотел, чтобы было иначе. Но, увы, ничего не могу изменить, и ничем не могу помочь. Только предложить иной путь, другую смерть. Прости.

- Зачем я тебе? – горько спросил Войцех. – Зачем тебе безумец, способный уничтожить то, что ему дороже всего? Еще один бешеный зверь в стае кровопийц, ночное чудовище, беспощадный хищник? Зачем, Алессио? Почему ты выбрал меня?

- Потому что она жива, - еле слышно шепнул Ринальди, - ты сумел победить там, где любой другой уже давно сломался бы. Твоя любовь оказалась сильнее безумия.

Войцех с надеждой поглядел на него, но Алессио в отчаянии закрыл лицо руками.

- Прости, прости, - горячо и торопливо заговорил он, - я не хотел, не имел права давать тебе ложную надежду. Отпусти ее, Войцех. И иди со мной. Ты многое сделал в этой жизни, но я дам тебе шанс сделать больше. Дам возможность стать одним из тех, кто влияет на решения. На долгие века.

Войцех задумался. Смерть не страшила его – краткий миг, и все будет кончено. И зачем ему жить? Не любить, не радоваться солнцу, не шутить с друзьями, не слышать детских голосов под голубым небом, не лететь сквозь метель в санях, обнимая Линусю. Сильные мира сего справятся и без него, власть – это ничуть не похоже на мечту.

- Нет, - твердо ответил Войцех, - мне тоже жаль, что так получилось, Алессио, но я не пойду с тобой. Прощай и прости. Тебе пора. Я не хочу, чтобы ты видел, как я это сделаю.

- Ты выбрал, - кивнул Ринальди, - и я не стану тебя останавливать. Прощай. Но…

Он прикрыл глаза, словно вспоминая что-то.

- Мой подарок еще у тебя? – неожиданно спросил Алессио. – Верни его мне, тебе он больше не понадобится.

Войцех встал, вытащил из комода потертую черную ташку, нашарил в ней грязные, смявшиеся крылышки, которые вампир подарил ему при первой встрече, и протянул Алессио. Но в последний момент сжал руку.

- Погоди, - спросил он, - ответь мне на последний вопрос. Что означает твой подарок?

- Сам не знаю, - улыбнулся Алессио, - иногда Предсказание приходит не на словах. Я плохо понимаю, о чем это, Войцех. Но знаю одно, если ты сегодня уйдешь со мной, то когда-нибудь ты будешь летать.

Небо закружилось перед глазами, черное, звездное, синее, в крутых барашках облаков, голубое, прозрачное, высокое. Давний сон, вечная мечта.

- Я их не отдам, - Войцех крепче сжал в кулаке крылышки и прижал к груди в молчаливой клятве. – Если дорога уходит в небо – веди, мой друг.

***

Интерьер за дверью снова резко сменился. Холодный белый свет на безупречной белизне стен напоминал больницу или научную лабораторию, вымощенный прессованным мрамором пол и блестящий металл дверных ручек, стальных полос, проложенных вдоль стен на уровне проезжающей тележки, круглых гнезд, утопивших флуоресцентные лампы. За прозрачными стеклами дверей виднелись мигающие разноцветными огоньками приборы, высокие стеллажи, уставленные классическими офисными папками, и компьютеры на отделанных светлой формаикой столах. Кое-где брошенные наспех бумаги, резко контрастировавшие со стерильной чистотой и образцовым порядком, наводили на мысль, что работа была прервана в большой спешке.

- Слева, - успел сказать Войцех.

Из-за ближайшего поворота раздался рев, и огромная живая глыба, с длинными толстыми лапами, кулаками величиной с голову и головой величиной с кулак, рванулась к ним со скоростью, весьма удивительной для такой туши.

- Элементаль! – Тео вскинул дробовик и «Пламя дракона» чуть не в упор врезалось в брюхо монстра, пробив в нем дыру с оплавленными краями. Но это всего лишь на пару секунд задержало атаку.

- Эту тварь придется крошить в куски, - крикнул Норвик, обрушивая на голову элементаля боевой топор. Огромная сила вампира и острая сталь сделали свое дело – голова треснула чуть не до середины. Норвик проворно отскочил, уворачиваясь от огромного кулака. Тео еще раз разрядил дробовик, чуть не в упор, проделав в груди монстра вторую дыру, и отбросил оружие. Кровь стремительным потоком ринулась в его мышцы, превращая его и так сверхчеловеческую силу в мощь парового катка. Черный кулак раздробил плечо элементаля в осколки, заставив его левую лапу бессильно повиснуть.