• с точки зрения преступников, вид товаров, с которым они имеют дело, не имеет столь важного значения. Что их мотивирует, так это способность осуществлять свою деятельность с минимальным риском обнаружения, извлекая при этом максимально возможные прибыли;

• доходы от преступлений, полученных в результате криминальной деятельности, являются основой прочности преступных организаций. Преступные группы проникают в легальную экономику с целью узаконить свои доходы и используют юридических лиц в качестве щита и посредника для осуществления незаконной деятельности. Среди секторов, уязвимых для проникновения организованных преступных групп, – это «ночная жизнь», недвижимость, торговля ювелирными изделиями, пункты обмена валюты, финансовый сектор, туризм, казино, закупки и строительство. Путем реинвестирования незаконной прибыли в законные экономические средства такие группы подрывают законную коммерческую деятельность, противодействуя развитию свободного рынка и справедливой конкуренции;

• преступные группы поддерживаются широким кругом специалистов, например юристов, бухгалтеров, финансовых консультантов, коррумпированных чиновников, судей, политиков и химиков. Без поддержки этих профессионалов организованная преступность оказалась бы несостоятельна;

• коррумпирование властей путем подкупа или покупки услуг государственных должностных лиц является общей чертой деятельности организованной преступности, которая позволяет добиться безнаказанности или проникновения в легальную экономику и общественные институты для осуществления общего незаконного бизнеса: политики, чиновники, сотрудники органов безопасности и разведки, армейские офицеры, менеджеры финансового сектора, юристы, адвокаты, промышленники, банковские работники, журналисты и владельцы средств массовой информации или члены их семей и близкие родственники являются лучшими целями для такой практики. Как правило, это процесс, в котором каждая сторона приглядывает за другой.

В настоящей книге публикуются основные положения рабочих документов XIII Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию (апрель 2015 года, Доха), докладов Европола, резолюции ПАСЕ, исследований международных организаций о новых мировых тенденциях и формах проявления организованной преступности – мафии, подготовленные в 2014–2016 годах. Причем основное внимание уделено организованной преступности, связанной с новыми информационными технологиями; формированию мафиозно-террористических государств; влиянию мафии на миграционный кризис в Европе; экологической и фармацевтической мафии.

От традиционного криминала к кибермафии: всеобъемлющие и сбалансированные подходы в целях предупреждения новых и появляющихся форм транснациональной преступности и надлежащего реагирования на них[16]

Задача предупреждения новых и появляющихся форм организованной преступности и борьбы с ними, а также способность предвидеть процессы изменения преступной деятельности является серьезным вызовом. Еще несколько десятилетий назад мошенничество с кредитными картами было почти немыслимым. За последние несколько лет в результате быстрого технического прогресса, появления новых форм преступности, растущей глобализации и экспоненциального роста мировых рынков открылись сопоставимые по масштабам возможности для активизации противоправной деятельности. Эти возможности стали генератором новых форм ценностей и создания новых каналов связи между правонарушителями и их потенциальными жертвами и снизили для преступников уровень риска быть пойманными с поличным благодаря появлению новых форм анонимности. Широкое использование таких возможностей способствовало не только распространению новых форм преступности, но и активизации тех видов преступности, которые, как считалось, уже в основном ушли в историю. Одним из примеров такого перерождения преступности является современное пиратство.

Выделить новые и появляющиеся формы преступности в отдельную категорию в системе криминологической типологизации зачастую удается благодаря их соотнесению с похожими видами преступности, такими как киберпреступность, экологическая преступность и пиратство. Однако помимо разработки определений целого ряда различных категорий преступности проблема заключается в том, что необходимо усилить инструментарий статистического анализа, в целях лучшей оценки и описания данной отдельной категории криминологической типологизации путем выявления общих особенностей и различий между подобными новыми формами противоправной деятельности. В этой связи опираться лишь на показатель тенденции преступности или ее динамики как на определяющий фактор при включении этой категории в систему классификации, возможно, недостаточно. Многие новые формы преступности распространяются действительно быстро. Однако за последние годы в некоторых регионах также выросли показатели по ряду других уже давно сложившихся видов противоправной деятельности, в частности по убийствам. Описание новых категорий преступлений требует, скорее всего, учета таких основополагающих признаков преступности, как ее коренные причины и способствующие факторы, способы совершения преступлений, характеристики потерпевших и преступников, степень участия в преступлениях и структура организованных преступных групп.

Процесс определения общих знаменателей новых форм преступности наталкивается на целый ряд препятствий. Во-первых, существует проблема терминологии. Государства, органы системы ООН и научное сообщество оперируют несколькими близкими по значению терминами и категориями. В контексте ООН к ним относятся такие понятия, как «новые аспекты преступности», «появление политических проблем» и «новые формы и аспекты транснациональной организованной преступности». Каждое из них отражает различные аспекты развития противоправной деятельности. Хотя внимание настоящего документа сосредоточено на понятии «новые и появляющиеся формы преступности», в нем признаются элементы и других связанных с этим понятием категорий. Новые формы преступности могут также считаться «комплексными», например, в тех случаях, когда уголовно-правовые деяния представляют собой взаимосвязанную последовательность событий и/или когда они распределяются среди множества действующих лиц.

Во-вторых, многие новые категории преступлений сами по себе служат зонтиком для целой серии отдельных правонарушений. Так, например, понятие «экологическая преступность» включает в себя такие деяния, которые существуют уже многие десятилетия, в частности браконьерство, а также правонарушения, которые появились лишь в последние годы, в частности преступления, связанные с торговлей квотами на выбросы углерода и управлением водохозяйственной деятельностью. Аналогичным образом, термин «киберпреступность», как правило, включает как правонарушения, объектом которых являются компьютерные системы или компьютерные данные, так и правонарушения, при которых компьютерные системы или компьютерные данные служат средством преступления, как например, большинство форм преступлений, связанных с хищением личных данных.

В-третьих, новые формы преступности отнюдь не распространяются во всех странах с равной быстротой или достигают равной остроты… Некоторые формы преступности, как представляется, могут иметь лишь национальное воздействие, прежде чем произойдет их постепенное признание в качестве транснациональной угрозы.

Наконец, новые формы преступности могут не только порождать новые коренные причины, способствующие факторы или приемы для совершения противоправной деятельности, но и могут быть направлены также против новых категорий жертв, которые, возможно, будет труднее выявлять. От киберпреступности, в частности от распространения вредоносных компьютерных программ, может пострадать очень значительное число людей. Системы уголовного правосудия, требующие, чтобы в ходе судебного разбирательства в качестве потерпевшего было предъявлено конкретное лицо, может в этой связи столкнуться с особыми трудностями…