С другой стороны Бенин долгое время был исключением из общего презрительного отношения. В 1668 году, изображая его в своих работах, голландский гравер показал город большой и правильный, украшенный высокими шпилями, на которых сидят большие птицы, явные послания небес, хорошо знакомые нам по уцелевшим образцам бенинских изделий в бронзе. Одно из таких изделий — туземная модель королевского дворца в Бенине с богато украшенными стенами и Элегантной конической крышей над центральным залом — свидетельствует, что версия гравюр, хотя и преувеличенная, имеет под собой реальное основание[459].
Слава и известность Бенина постепенно росли с начала XV века, когда город впервые выделился из множества мелких общин[460]. Удивительно, что эти края вызвали уважение европейцев, пусть и заслуженное: здесь очень жарко и влажно, это настоящий инкубатор лихорадки, и такой климат обычно считался несовместимым с цивилизацией. Здесь выпадает до восьмидесяти дюймов осадков в год; когда идет дождь, в зале для королевских аудиенций невозможно расслышать голоса. Согласно отчетам 1538 года и последующим[461] королевский двор полон зловония разлагающихся остатков человеческих жертвоприношений. Здания дворца, хотя и прочные и величественные, с чеканными рельефами и орнаментальными медными пластинами, сделаны из глины — материала, традиционно недооцениваемого европейскими судьями от архитектуры. Но преимущество Бенина в том, что он стал известен европейцам в конце XV века, в период своего высшего расцвета. В сознании европейцев смелость на войне и в искусстве ставили этот город на особое место среди городов-государств низовьев Нигера. Искусство и война объединялись в культе королей: правитель считался божественным существом, не нуждающемся ни в пище, ни в сне.
Два вида искусства, в которых бенинские ремесленники достигли высочайшего уровня, соединялись в алтарных приношениях: выразительные медные головы изображали стилизованных королей и их матерей; с середины XVIII века к ним добавились слоновьи бивни со сложной резьбой, укрепленные в специальных углублениях голов и вздымающиеся над ними, как плюмаж. Письменности в Бенине не было, но дворцовые декоративные щиты, украшенные чеканными рельефами с картинами придворной жизни или изображениями исторических сражений, «были как указатели на картах… и на них ссылались во время споров об этикете»[462].
На алтарных кольцах, назначение которых сегодня забыто, стервятники рвут на части связанные, искалеченные тела побежденных врагов, рты у которых заткнуты. Алтарь украшен копьями, щитами, мечами и отрубленными головами. Массивные земляные укрепления, которые возводились из грунта, извлеченного из ныне не существующих рвов, — «земляная летопись долгого процесса слияния полурассеянных общин… в городское сообщество, которое нуждается в защите на уровне города»[463]. Консолидация которая произошла в середине XV века, превратила Бенин в город-завоеватель, постепенно приобретавший подданных, дань и рабов со все более обширной территории, занимавшей к началу XVII века свыше пятисот миль вдоль Нигера до самого моря, включавшей колонизованные болотистые леса на реке Бенин и подчиненные общины вплоть до Лагоса[464].
Помимо человеческих жертвоприношений, которые должны были принести успех в войнах и хороший урожай, в жертву приносили также крокодилов, ильную рыбу, орехи кола, пальмовые листья (символизирующие пальмовое вино), скот карликовых пород, специально выводившихся для леса[465], и детей. Церемониальную пищу тщательно упаковывали и ели в небольших количествах. Орехи кола, которые королевские слуги подавали с большим почтением, обладали горьким вкусом и стимулирующим действием: король дарил их посетившим его вождям, и они служили роскошной приправой[466]. По крайней мере с начала XVI века основной пищей служил ямс. Богатство Бенина определялось не сельским хозяйством, а торговлей. Причем основу этой торговли составляли не рабы, как в соседнем королевстве Дагомея, возможно потому, что, когда случался избыток рабов, жители Бенина предпочитали использовать их сами, или потому, что европейских покупателей отпугивал слишком высокий уровень смертности по сравнению с прибрежной работорговлей. Королевство не было богато и металлами: медь оно ввозило, и уже из готовой меди делался сплав, из которого создавались произведения искусства. В некоторые периоды ценился местный хлопок, и по крайней мере поначалу европейскую торговлю привлекала в Бенин приправа, известная как хвостатый, или бенинский, перец[467]. До бума пальмового масла в конце XIX века главным ресурсом Бенина была слоновая кость, и в XVIII веке именно Бенин был ее основным поставщиком в Европу[468].
Но к тому времени королевство уже состарилось. В XVII веке изнеженные, праздные обы прекратили войны, при дворе господствовали ритуалы, правители почти не покидали пределы дворцов, проигрывали целые состояния и проводили время в своих гаремах из пятисот наложниц. Акензуа I, необычайно честолюбивый оба, в 1690-е годы попытался возродить мощь королевства, но это вызвало гражданскую войну и дальнейшее ослабление влияния Бенина на подчиненные общины[469]. Некоторые превосходные образцы бенинского искусства свидетельствуют о возвращении процветания в XVIII веке. Бенин никогда не зависел от экспорта рабов и потому не пострадал от упадка этой торговли; если другие государства в середине XIX века развалились, Бенин уцелел; но если государства-соперники процветали ввиду растущей потребности в пальмовом масле, Бенин проводил изоляционистскую политику, отгородившись от мира.
Равнодушие к торговле стало поводом для британской интервенции. А человеческие жертвоприношения, которые в течение XIX увеличились в числе и стали утонченно жестокими, создали предлог. Оба Овонравмен, захвативший трон в 1891 году, попробовал защититься от британского империализма; но его власть над королевством слабела, и он был не в силах отменять приказы и распоряжения непокорных вождей. Резня в британской миссии в 1896 году произошла без одобрения Овонравмена[470]. Но ответный удар англичан был неотвратим. Газеты призывали к завоеванию и аннексии Бенина, «к священной войне против города смерти»[471]. Фотографии, сделанные участниками карательной операции, показывают пришедший в упадок город и королевский дворец, запущенный и разрушающийся — еще до того, как британская артиллерия превратила его в бесформенные развалины.
Все цивилизации или протоцивилизации тропических низин либо не доживали до зрелости, либо после короткого расцвета приходили в упадок. Следы этих цивилизаций поглощали джунгли или болота. Хотя некоторые тропические низины в изобилии дают продукты, в большинстве сред равновесие непрочно и цивилизации хрупки. Но почти любую цивилизацию почти в любой среде побеждала и превращала в руины природа: долговечность и великолепие некоторых грандиозных усилий цивилизаций в тропиках удивляет больше, чем их конечное поражение.
Существует явное сходство в том, какие решения принимали строители цивилизаций в тропических лесах и болотах: в некоторых отношениях Ангкор напоминает город майя; курганы ольмеков и Маджахаро похожи; политическое устройство Бенина, представлявшее собой полное соперничества объединение городов-государств, обнаруживает сходство с политической вселенной майя. Однако различия более заметны. Возможно, нам никогда не удастся найти удовлетворительное объяснение, почему в тропиках усилия людей приводят к столь различным результатам: почему омагуа или люди Маджахаро не достигли в строительстве масштабов ольмеков; почему жители острова Фредерика Хендрика не добились сколько-нибудь заметных достижений; почему майя сумели преодолеть ограничивающее воздействие своего исключительно трудного окружения и достигли уровня, не имеющего параллелей в других тропических лесах, за исключением Ангкора, где условия были гораздо более благоприятными; и в более общем виде — почему некоторые тропические леса стали родиной великих цивилизаций, другие были лишь слегка затронуты в попытках преобразования, а в третьих жители довольствовались тем, что дает природа, не пытаясь усовершенствовать ее. Пока ответа на этот вопрос нет, можно сделать только один вывод: попытки создания цивилизаций в тропических лесах предпринимались часто и часто успешные. Тропический лес и болота — это среда, которая удивляет нас своей неожиданностью, как «затерянный город в джунглях», неожиданности здесь встречаются так часто, что мы их почти ожидаем.
