Сначала нужно было успокоить толпу и отправить всех учеников в школу. И понять вообще, что делать?
В голове все крутилось: признание Северуса, это происшествие с Седриком, заявление Поттера.
— Неужели и правду Том вернулся? Этого не может быть.
Из раздумий меня вырвал Альбус.
— Адрианна, ты не видела, куда подевался Гарри? — спросил он. — Я же попросил его оставаться здесь.
— Нет, Альбус, — ответила я. — Если мне не изменяет память, возле него крутился Грюм.
— Грюм? — удивился Альбус. — Адрианна, Северус, немедленно за мной!
— Что такого может сделать с Поттером Грюм? — фыркнула я.
— Настоящий Грюм бы никогда не ослушался меня, — отрезал Альбус и направился в сторону парадной лестницы замка.
Я переглянулась с Северусом и пошла за Альбусом.
Ослепительная алая вспышка сопровождалась треском и грохотом, дверь кабинета разлетелась на части…
Грюма отшвырнуло на пол. Гарри, глядя туда, где только что было лицо Грюма, увидел в Проявителе Врагов Альбуса Дамблдора, меня и профессора Снейпа. Дамблдор смотрел на лежащего на полу Грюма, и выражение лица директора внушало такой ужас, что я не поверила своим глазам. На лице у Дамблдора не было снисходительной улыбки, голубые глаза не поблескивали заговорщически за стеклами очков. Старое, изборожденное морщинами лицо излучало холодную ярость; невиданная мощь исходила от Дамблдора и распространялась обжигающими волнами по комнате.
Он вошел в кабинет и ногой перевернул лежащего на полу Грюма на спину. Вслед за ним прошел Снейп и посмотрел в Проявитель Врагов, где еще виднелось его собственное разгневанное лицо.
Я подошла прямо к Гарри.
— Пойдемте, Поттер, — прошептала я. — Пойдемте… В больничное крыло…
— Нет, — резко возразил Дамблдор.
— Дамблдор, он должен… посмотри на него… он перенес сегодня столько…
— Он останется, Адрианна, потому что ему нужно понять, — прервал меня Дамблдор. — Понимание — это первый шаг к тому, чтобы принять случившееся, и только после этого он сможет прийти в себя. Ему нужно знать, кто и зачем вовлек его в тяжелейшие испытания сегодняшней ночи.
— Грюм, — произнес Гарри, который все еще не мог прийти в себя от изумления. — Как Грюм мог все это сделать?
— Это не Аластор Грюм, — тихо сказал Дамблдор. — Ты никогда не знал Аластора Грюма. Настоящий Грюм никогда не увел бы тебя от меня после того, что произошло сегодня. Как только он ушел с тобой, я сразу все понял… и отправился следом.
Дамблдор наклонился над безвольно лежащим Грюмом, запустил руку в карман его мантии и вытащил оттуда фляжку и связку ключей. Обернувшись ко мне и Снейпу он сказал:
— Северус, принесите, пожалуйста, самое сильное зелье правды, которое у вас есть, а потом сходите на кухню и приведите эльфа по имени Винки. Адрианна, будь добра пойти к дому Хагрида, ты увидишь там, на грядке с тыквами большого черного пса. Отведи его в мой кабинет, скажи ему, что я скоро приду, и возвращайся сюда.
Если указания директора и показались мне странными, я сумела скрыть замешательство. Мы оба тут же развернулись и вышли из кабинета.
Когда я вернулась, то перед моими глазами на полу крепко спал совершенно истощенный настоящий Грозный Глаз Грюм. Деревянной ноги у него не было, глазница, где должен быть волшебный глаз, провалилась, а неровно выстриженные клочья седых волос торчали в разные стороны. Я, не в силах совладать с изумлением, перевела взгляд с Грюма, на Грюма, который лежал на полу кабинета.
— Оглушен… Заклятие «Империус»… Совсем ослабел, — произнес Дамблдор. — Конечно, он нужен был им живым. Гарри, брось мне мантию этого самозванца. Аластор совсем окоченел от холода. Мадам Помфри непременно осмотрит его, но, похоже, угрозы для жизни нет.
Гарри бросил плащ. Дамблдор укрыл Грюма, подоткнул аккуратно края мантии, и принялся исследовать фляжку лже-Грюма. Отвинтил крышку и осторожно наклонил ее. На пол капнула густая, клейкая на вид жидкость.
— Оборотное зелье, — заметил Дамблдор. — Видишь, как все просто? Дело в том, что Грюм всегда пьет только из своей фляжки, и все прекрасно об этом знают. Самозванцу, конечно, нужно было, чтобы настоящий Грюм всегда находился под рукой, чтобы пополнять запас Оборотного зелья. Посмотри на его волосы… — Дамблдор бросил взгляд на Грюма. — Самозванец весь год отстригал понемногу, видишь, они неровные? Но я думаю, что сегодняшней бурной ночью он мог и забыть в очередной раз принять зелье — его ведь нужно принимать каждый час… Посмотрим…
Дамблдор устроился в кресле и сидел неподвижно, не сводя глаз с лже-Грюма. Гарри тоже смотрел на него, не отрываясь. Минуты шли одна за другой…
В какой-то момент лицо лежащего на полу человека стало меняться прямо на глазах. Шрамы исчезли, кожа стала гладкой, покалеченный нос приобрел обычную форму и уменьшился. Седеющая грива становилась все короче, пока не превратилась в коротко стриженые соломенного цвета волосы. Деревянный протез с гулким стуком упал на пол, а на его месте выросла обычная нога. Еще мгновение — и волшебный глаз выскочил из глазницы, и его заменил нормальный глаз. Волшебный глаз покатился по полу, не переставая вращаться в разные стороны.
Перед нами лежал бледный, слегка веснушчатый мужчина со светлыми волосами. Я узнала, кто это, но сейчас вокруг глаз у него залегли морщины, и он выглядел гораздо старше…
В коридоре послышались быстрые шаги. В кабинет вошел Снейп, за ним Винки.
— Крауч! — остолбенел от изумления Снейп. — Барти Крауч!
Грязная, растрепанная Винки выглянула из-за ног Северуса и тут же пронзительно взвизгнула:
— Мастер Барти, мастер Барти, что вы здесь делать?
Она бросилась на грудь Краучу с воплями:
— Ты убить его! Ты убить его! Ты убить сына моего хозяина!
— Он просто оглушен, Винки, — ответил Дамблдор. — Отойди, пожалуйста, в сторонку. Северус, вы принесли зелье?
Снейп вручил Дамблдору маленький пузырек с совершенно прозрачной жидкостью — Сыворотку Правды, которой он однажды пригрозил напоить меня.
Дамблдор склонился над лежащим на полу, подтащил его к стене и прислонил к ней в сидячем положении прямо под Проявителем Врагов, из которого все еще смотрели разъяренные лица Дамблдора, Снейпа и меня. Винки, спрятав лицо в ладонях, так и осталась на коленях. Ее всю трясло. Дамблдор открыл рот Крауча и влил ему три капли сыворотки. Затем он указал палочкой на грудь Крауча и произнес:
— Оживи!
Сын Крауча открыл глаза. На лице его не было никакого выражения, глаза смотрели в одну точку. Дамблдор стал перед ним на колени, так чтобы их лица находились на одном уровне.
— Ты слышишь меня? — тихо спросил Дамблдор. Мужчина моргнул.
— Да, — так же тихо ответил он.
— Я хотел бы, чтобы ты рассказал нам, — спросил Дамблдор, — как ты оказался здесь. Как ты бежал из Азкабана?
Крауч судорожно вздохнул и монотонно заговорил.
— Меня спасла мать. Она знала, что умирает. Она упросила отца спасти меня ради нее. Он любил ее так, как никогда не любил меня. Он согласился. Они пришли навестить меня. Дали мне Оборотное зелье с волосом матери. А она приняла зелье с моим волосом. Мы обменялись внешностью.
Винки, все еще дрожа, яростно затрясла головой:
— Ни слова, мастер Барти, ни слова больше, вы причинить беду вашему отцу!
Но Крауч лишь судорожно вздохнул и все так же монотонно продолжил:
— Дементоры слепы. Они ощутили, что в Азкабан вошли один здоровый человек и один умирающий. Они ощутили, что вышли один здоровый и один умирающий. Отец вывел меня, переодев в платье матери, на случай, если сквозь решетку нас видели другие заключенные. Мать умерла вскоре после этого. Она принимала Оборотное зелье до самой смерти. Она похоронена под моим именем и с моей внешностью. Все были уверены, что она — это я.
Крауч снова моргнул.
— А что сделал отец, когда доставил тебя домой? — спросил Дамблдор.
— Инсценировал смерть матери. Тихие, семейные похороны. Эта могила пуста. Наш эльф выходила меня. Потом меня скрывали. Меня нужно было контролировать. Отец использовал множество заклинаний, чтобы управлять мной. Когда я выздоровел, я думал только о том, чтобы отыскать своего хозяина… чтобы вернуться к нему на службу.
