— Я больше тебе скажу, Анри, это подозрительно, — произнес Северус и подошел к письменному столу. — Я просто уверен, что это чьих-то рук дело. И если в этом опять замешен Поттер, я ему просто не завидую.

— Северус, ну причем тут Гарри? — возмутился Альбус. — И с чего ты взял, что в этом кто-то замешен?

— Меня не проведешь, Альбус! — отрезал Северус. — Но я выясню, будь уверен!

— Отец, а с чего все началось? — спросила я.

— Сначала перестали передвигаться лестницы, потом группа школьников открыла Тайную комнату, и пришлось изрядно потрудиться, чтобы ее опять запечатать. Потом домашние эльфы перестали слушать нового директора, привидения вообще его ни во что не ставили. В школе начался хаос, а когда Минерва сообщила, что исчезла защита школы, то мне пришлось передать письмо Кингсли, когда замок отказался слушать нового директора.

— Значит это твоих рук дела! — воскликнул Северус и гневно посмотрел на Альбуса.

— Северус… — подошла я к нему и погладила по его груди. — Прошу тебя, успокойся.

— Я должен быть спокоен? Анри! — зарычал он. — Твой отец сговорился с Кингсли! Если бы я знал, что это проделки, Альбуса, я бы ни за что не согласился!

Я удивлено посмотрела на него.

— Ты согласился? — переспросила я.

— О мой мальчик, я знал. Я был уверен, что в тебе еще осталось благородство!

— Я столько лет пытался забыть об этом, — уже спокойно сообщил Северус. — А ты только подлил масла в огонь.

— Северус, прошу тебя, — попросила я.

— Значит, это не замок выбрал меня, а ты, Альбус? — прохрипел Северус.

— Да, я сделал это, — ответил Альбус. — Но только ради тебя, мальчик мой!

— Мне кажется, я уже сполна заплатил, — рявкнул Северус. — Я могу пожить так, как хочу, или я до конца дней должен нести этот крест?

— Северус, ты слишком все утрируешь, — уточнила я. — Тебя никто не заставляет. Тебе решать, дорогой.

— Ну конечно! — воскликнул Северус. — Кингсли уже заранее знал, что я соглашусь. Даже давить на меня не пришлось.

— Это только во благо, — прошептал Альбус.

— Во благо чего? — удивился Северус и уставился на портрет Альбуса. — Вы даже не спросили меня, хочу ли я быть директором Хогвартса. Вы опять поставили меня перед фактом и прекрасно знали, что я не смогу оставить школу в таком состоянии!

Я видела, что Северус на взводе, и нужно было как-то его успокоить.

— А это правда, что здесь и твой портрет есть? — перевела я тему.

— Анри… — фыркнул Северус. — Это очередной героизм Поттера!

— Северус, мальчик так старался, — уточнил Альбус.

— Я уже наслышан о его подвигах! — отрезал Северус.

— Альбус, и где он весит? — спросила я и посмотрела по сторонам.

— Ближе к камину, Адрианна, — ответил Альбус. — Но он почему-то все время молчит.

— Потому что я еще, слава Мерлину, живой!

Я подошла к камину и увидела портрет, на котором во все величие стоял Северус в своем кабинете.

— Думаю, детям понравится, — съерничала я.

Северус подошел ко мне и, обняв, поцеловал меня в шею.

— Я думаю, его придется снять отсюда, — заявил Северус.

— Почему? — удивилась я. — Очень правдоподобный портрет.

— У меня не такой огромный нос, — фыркнул он.

Я улыбнулась и опять полюбовалась портретом Северуса.

— А мне нравится! — заявила я. — Если тебе не нравится, я его заберу.

— Зачем? — удивился Северус. — Тебе живого мужа мало?

— Иногда даже очень, — ехидно ответила я. — Моего мужа интересует только зелья. И я подозреваю, что он любит их больше, чем меня.

— Что за вздор, Анри! — фыркнул он. — Ты моя жена!

— Ну, это многим не помехам — уточнила я. — Я, молодая, красивая, умная, легко смогу найти себе увлечение.

— Дорогая моя, да я даже и не знал, что у вас есть ум, — дерзнул Северус. — Если бы меня привлекал в вас ум, не нужно было бы мне так защищаться от вас, чтобы сохранить эту свою любовь во всей ее, так сказать, «святости». Я жил бы себе спокойно, потому что мужчина может же восхищаться умом и душой женщины, оставаясь всеми уважаемым джентльменом и сохраняя верность своей жене. А мне, видимо, трудно примирить честь с жаждой обладать вами, которая съедает меня.

— Никогда не замечала в тебе этих ноток.

— Каких? — приподнял бровь Северус.

— Романтичных.

— Ну, в отличие от тебя я все храню в голове, — ухмыльнулся Северус.

— Ах ты, — стукнула я его по груди. — Ты нашел мой дневник? Как тебе не стыдно!

— Мне? — удивился он. — Я даже и не открывал его.

— Ты нагло врешь, Северус!

— Я?

Это любовь, Арианрода, знаю я,

Там где надежда тает без тепла!

Моя любовь всегда, Арианрода, привыкай!

Иди вперед, Арианрода, в сердце проникай.

Любовью себя называй.

Не упрекай меня, Арианрода, привыкай!

Арианрода — придуманный рай…

— Ты… — я не могла подобрать слов.

Северус навис надо мной и стал короткими поцелуями усыпать мое лицо. Я обняла его за шею и ответила на его поцелуй.

Мы целовались, очень нежно и осторожно, чувствуя прикосновения рук. Северус очень медленно лизнул мою нижнюю губу. От этого закружилась голова, по спине пробежал озноб, а мужская плоть Северуса мгновенно отвердела. Но ведь он мужчина, а не зеленый юнец!

— Хороший мой, — отстранилась я, вспомнив, где мы находимся. — Мне кажется, здесь не самое подходящее место.

Мы вернулись домой почти за полночь. Дети, на удивление, спали уже в своих кроватях.

Северус, проверив все ли цело в доме, а в том числе и наши эльфы, вернулся в спальню.

Ночь была восхитительной, после мы лежали на кровати, я гладила грудь Северуса, когда его руки сжимали мои ягодицы и ласкали спину.

— Северус.

— М-м-м, — прошептал он, не открывая глаз.

— Ты и вправду согласился?

— А тебе еще нужны доказательства?

Я приподнялась и посмотрела на него. Мои губы приоткрылись чуть шире, и Северус едва не застонал от наслаждения, когда я нерешительно коснулась своим языком его.

— Анри, — нежно прошептал он и приоткрыл глаза. — Безумие мое!

Каменно-твердая мужская плоть вжалась в мягкий живот. Я слегка качнулась, чтобы сильнее почувствовать его возбуждение. Северус в ответ зашипел и стал целовать меня.

Его поцелуй становился все более крепким и властным. Я приняла его страсть, жгучее и пьянящее желание, и отдавалась им, отвечая не только собственной настойчивой потребностью, но и подавленными чувствами той восемнадцатилетней девочки, так любившей его давным-давно.

Поцелуи были изменчивые, ставшие из нежного жгучими, слегка дразнящими и такими опьяняющими, что хотелось плакать от счастья… Я сердцем сознавала силу этого поцелуя, поцелуя, заставившего хотеть узнать Северуса еще лучше, всего, до конца — его вкус, изгибы и впадины тела, мягкость плоти, твердые мышцы живота… И с этими неуловимыми чувствами смешивались другие — странное мучительное томление, схожее с болью, сосредоточенной внизу живота, неодолимое стремление прижаться к нему, ощутить его тело, мужественность в себе, до конца. И в этом не было ни страха, ни колебаний, только напряженное ожидание и осознание чудесных открытий.

Я тихо застонала, и мы оба встрепенулись. Северус немного приподнял голову и дремотно улыбнулся.

— Это самый прекрасный звук, когда-либо слышанный мной.

Он снова поцеловал меня. Я почувствовала, как его ладони оказались по моей спине, привлекая ближе, как после эти мужские руки сжали мои бедра, приподняли вверх, давая почувствовать, как напряглось его мужское естество, наполняя меня почти лихорадочным возбуждением. Я втянула в себя воздух и снова тихо простонала.

Северус мял мои бедра, прижимая и притискивая к набухшему органу, но я, не в силах сдержаться, дернулась и впилась пальцами в его плечи.

— Северус, — пробормотала я голоском, тоненьким и прерывающимся от едва сдерживаемой страсти.

Он осыпал поцелуями мой подбородок, глаза, губы.

— Ты играешь с огнем, девочка моя, — пригрозил он, но я только рассмеялась и, крепче обняв мужа, положила голову ему на плечо.