— Говорят, когда он в ночь своей смерти покидал школу, вы были рядом?
— Кто говорит? — спросила я.
— Дамблдора кто-то поразил на башне заклятием одного из Пожирателей смерти. И там был еще мистер Поттер, не правда ли? Министерству многое что известно, мисс.
— Рада слышать об этом, — сказала я. — Вы, наконец, начали работать!
Министр сделал вид, что не услышал мои последние слова:
— Так вы были той ночь в астрономической башне, мисс?
— Мне сказать вам мне нечего, -ответила я.
— Подобную преданность можно только приветствовать, — сказал Скримджер, который, похоже, с трудом сдерживал раздражение, — но Дамблдор мертв, мисс. Он нас покинул.
— Дамблдор покинет школу, только когда в ней не останется никого, кто ему предан, — невольно улыбнувшись, ответила я.
— Дорогая моя, даже Дамблдору не по силам возвратиться из…
— Я и не говорю, что ему это по силам.
Скримджер поколебался, потом произнес тоном, который ему, надо полагать, представлялся деликатным:
— Министерство готово предложить вам любую защиту, мисс. Я с удовольствием отдал бы в ваше распоряжение пару моих мракоборцев…
Я рассмеялась:
— Благодарю за предложение, министр, но если уж решили следить за мной, делаете это так, чтобы я этого не знала!
— Стало быть, — теперь уже холодно осведомился Скримджер, — вы не верите свое Министерству?
— Я в нем живу, министр, и…
— Это ваше окончательное решение? — резко оборвал меня Скримджер.
— Окончательной бывает только смерть, но исходя из данных обстоятельств — да,
— ответила я.
Я с секунду вглядывалась в него.
— Я вижу, вы… — Скримджер густо побагровел.
— Целиком и полностью человек Дамблдора, — подсказала я. — Совершенно верно.
Несколько мгновений Скримджер гневно взирал на меня, затем развернулся и молча захромал обратно. Я повернулась и медленно пошла дальше.
Мы плывем по реке времени с того самого момента, как приходим в этот мир. Мы способны его измерять, но не способны им управлять. Мы не можем его ни ускорить, ни замедлить. Или все-таки можем? У каждого из нас бывали прекрасные минуты, и нам казалось, что они пролетают слишком быстро. И нам бы очень хотелось замедлить ход времени. А в ненастный день нам кажется, что время идет слишком медленно, и мы жалеем, что не можем его ускорить.
Толпа уже почти рассеялась, последние из скорбящих уходили по широкой дуге, горестные стенания разносились эхом над озерной водой.
Смерть пересекает наш мир подобно тому, как любовь пересекает моря, — эти чувства всегда живут один в другом. Ибо их потребность друг в друге, любовь и жизнь в ней всесущи. В этом божественном стекле они видят лица друг друга, и беседа их столь же вольна, сколь и чиста. Таково утешение дружбы, ибо хотя о них и можно сказать, что им предстоит умереть, все же их дружба и единение существуют, в наилучшем из смыслов, вечно, поскольку и то, и другое бессмертно.
Блуждая по окрестностям Хогсмида, я забрила в «Три метлы» и напилась так, что помню лишь то, что кто-то очень большой и сильный, подняв меня, понес куда-то. Утром я проснулась с ужасной головной болью и похмельем в хижине Хагрида, которая была еще вся обуглена, так как сгорела, когда Пожиратели бежали из Хогвартса. Не удивлюсь, если эта сделала Беллатриса.
О свадьбе Нимфадоры Тонкс и Римуса Люпина я узнала от Кингсли, причем совершенно случайно. Я была рада за них и отправила письмо с подарком, так как сама пропадала в Министерстве.
Июль 1997 года.
И уже тянулись более спокойные дни.
Реддл исполнил то, что давно хотел, освободил всех своих соратников, попавших в Азкабан. Министерство магии пыталось замять это вопиющее событие, но слухи просочились, и волшебники поговаривают, что при побеге сбежали все заключённые.
И они в этом совершенно правы, но об этом я узнала уже позже.
Эти двое появились словно бы из ниоткуда, я наставила свою палочку в грудь одному из них, а затем, поняв, кто передо мной, убрала ее под мантию.
— Хозяин вызывает тебя, Адрианна, — прозвучал хриплый голос из-под маски Пожирателя.
— Хозяин? Мы что, в рабовладельческом строе живём? У него что, имени нет, а? Люциус! — не опуская палочку сказала я. — Скажи, что я сломала ноготь и лежу в реанимации.
— Я просидел в Азкабане и все равно выгляжу лучше, чем ты!
— Люциус, если ты когда-нибудь найдешь мое бездыханное тело, помни, что мои последние мысли были о тебе и о том, как я хочу тебя убить!
— Адрианна, — сказал второй Пожиратель, и я поняла по голосу, что это Яксли. — Темный Лорд приказал доставить тебя!
— Живой или мертвой? — наставив палочку на них, спросила я.
— Пока живой, — прохрипел Люциус.
— Если не будешь сопротивляться, — предупредил Яксли.
— Ты даже не успеешь это сделать, — заявила я, наводя на него палочку, — как уже будешь убит!
— Адрианна, — нервно сказал Люциус, — давай без угроз, нас двое, ты одна.
— Ты вроде бы забыл, с кем говоришь, дорогой мой. — Я ехидно посмотрела на Люциуса, не убирая свою палочку от Яксли, и невербально кинула в Люциуса «Акселитус».
Люциус вмиг упал на колени и схватился за горло. Яксли встрепенулся от неожиданности.
— Стой на месте, Яксли, — предупредила я его, не отпуская палочку. — Люциус, ты по мне скучал, не правда ли?
Маска слетела с лица Люциуса, от удушья он стал красным и что-то пытался сказать.
— Что? — переспросила я его. — Я не слышу тебя, Люциус.
— Адрианна, — сказал Яксли. — Отпусти его, так и убить можно!
Я прошептала контрзаклинание и Люциус упал на пол, тяжело дыша.
— Третьего раза не будет, Люциус, — уточнила я. — Отмотаем время назад. А теперь? В чём дело? У тебя яйца отвалились? А, Люциус?
— Ненормальная, — прохрипел он.
Откашливавшийся Люциус встал с пола и отряхнулся.
— Скажи, у тебя крыша давно поехала? Просто интересно.
— Или ты сейчас сам закроешь свой рот, или я позабочусь о том, чтобы он закрылся навсегда.
Люциус в очередной раз откашлялся, но ничего не ответил. В то время Яксли отпустил свою палочку.
— Ну видите, — сообщила я им. — Или мы еще побеседуем?
— Нам в дом Люциуса, — уточнил Яксли.
— О-о-о, Люциус, — удивленно произнесла я. — Какое благодеяние!
Мы шли по тропе: слева низкие кусты дикой ежевики, а справа — высокая ухоженная живая изгородь. Потом повернули направо, на широкую подъездную дорожку, в которую уперлась тропа. Живая изгородь, повернувшая вместе с нами, вскоре оборвалась у высоких кованых ворот, преградивших нам путь.
Оба Пожирателя молча подняли в подобии приветствия левые руки, и мы прошли сквозь темный, словно обратившийся перед ними в дымку тумана, металл.
Справа послышалось какое-то шуршание. Это оказался белый павлин, величаво вышагивавший по тисовой изгороди.
— А ты недурно устроился, Люциус. Павлины… — фыркнула я.
В конце прямой дорожки вырос из темноты большой, красивый загородный дом с мерцающим в ромбовидных окнах первого этажа светом. Где-то в темном парке журчал за тисовой изгородью фонтан.
— Ну что, Люциус? Тебя здесь закопать или у входа на клумбе?
Люциус молчал, только послышался смешок Яксли.
Гравий похрустывал под нашими ногами, а парадная дверь, к которой мы приближались распахнулись будто сами собой.
Почти весь каменный пол просторного, тускло освещенного и прекрасно убранного вестибюля покрывал толстый ковер. Люциус и Яксли пересекли его, провожаемые взглядами бледных людей, изображенных на висевших по стенам портретах. Двое мужчин на миг остановились, замявшись, у тяжелой деревянной двери, ведущей в следующую комнату.
— Боже, как вы жалки, — повернув бронзовую ручку, сказала я.
Гостиную заполняли безмолвные люди, сидевшие вокруг длинного, пышно изукрашенного стола. Вся прочая мебель была бесцеремонно сдвинута к стенам. Освещало гостиную пламя, ревевшее в мраморном камине, над которым висело большое зеркало в резной золоченой оправе.
