Том с хохотом поднял вновь свою палочку и произнес: «Круцио».

Я кричала от боли каждый раз, когда в меня летело заклинание.

И вдруг все кончилось. Я, обессиленная, лежала на каменном полу и тяжело дышала.

Открыв глаза, я увидела Тома, как в тумане горели кроваво-красные глаза.

— Ты ведь знаешь, дорогая, я не могу до него дотронуться… зато ты можешь мне в этом помочь…

Очень медленно, опираясь на дрожащие руки, я приподняла плечи и голову. Мое лицо было залито кровью, искажено страданием, но на нем застыло выражение непокорства…

— Тебе придется убить меня, — прошептала я.

— Рано или поздно — разумеется, — произнес холодный голос Тома. — Но сначала ты достанешь мне его, Арианрода… Думаешь, тебе уже известно, что такое боль? Подумай еще… у нас впереди долгие часы, и никто не услышит твоего крика…

— Ты жесток, — вздрогнула я.

— Жесток? — протянул он. — Только потому, что всего лишь хочу твоей покорности!

Сколько я лежала на каменном полу, я уже и не вспомню. Лишь отрезки памяти всплывали о той ночи.

Я еле как добралась до своего дома. Набрав полную ванну горячей воды я просидела в ней, пока не почувствовала пронизывающий холод.

Я была как дворовая собака: залижу раны и дальше в тоже болото.

Жизнь постоянно испытывает нас на прочность. Кто-то справляется, кто-тонет. Для одних жизнь — это калейдоскоп приключений, для других — череда разочарований. В любом случае, жизнь учит всегда быть готовым к неожиданным поворотам.

Не помню, кто это сказал, но жизнь — это всегда результат нашего выбора. Мы выбираем — сказать правду или стыдливо молчать, расстроиться и обозлиться или превратить все в шутку, о которой будешь еще долго вспоминать. Жизнь так устроена, что мы вынуждены делать выбор каждый день и только время покажет, был ли он верным.

Порой обстоятельств становится так много, что мы не в силах с ними бороться. Преодолев одни, мы натыкаемся на новые и вновь стоим перед выбором сопротивляться или поддаться судьбе… И пока мы думаем — появляются новые обстоятельства…

«Я гибну. О Святые, не дайте мне умереть. Я хочу жить», — всхлипнула я.

Но когда ты так часто ошибаешься, ты перестаешь обращать внимание на подсказки судьбы и просто идешь своей дорогой.

Июль 2005 года.

Весь этот месяц мы провели в суете в связи с переездом в школу «Хогвартс». Наверное, одни только дети радовались этому событию, так как по Северусу этого не было особо видно.

Северусу пришлось изрядно попотеть, чтобы переоборудовать свой бывший кабинет в лабораторию.

Невилла он на свой страх и риск назначил преподавателем зельеварения. Хотя он был весьма способный волшебник. Он работал у Северуса уже лет пять и, на мой взгляд, многому научился, но так считала я, а не мой муж.

Иногда Северусу удавалось меня шокировать, но я даже задумывалась, Северус ли это?

Все эти долгие и напряженные дни пролетели. В середине июля мы переехали в школу.

Наш переезд был очень шумным и трудоемким. Подготовка заняла больше месяца, и когда все было подготовлено к переезду, мы покинули наш небольшой домик и обосновались в Хогвартсе.

Для меня было неожиданно, когда Министерство предложило мне должность преподавателя истории Магии. В принципе, я не возражала, мне все равно пришлось бы чем-нибудь заняться в школе, не сидеть же без дела. Да и это затворничество слегка мне уже приелось.

Я проснулась от легких прикосновений.

— Северус… — сонно прошептала я.

— Спи, радость моя, еще очень рано, — сообщил он и прошелся языком по моему позвоночнику.

— О святые… — я сжала простынь.

— Давно я так хорошо не спал, — тихо сказал Северус, не прекращая целовать мою спину.

— Надеюсь, это из-за вчерашней ночи, — всхлипнула я и вспомнила бурную ночь.

Я еще не проснулась, но чувствовала легкие поцелуи Северуса.

Внезапно в сознании вспыхнула картинка из прошлого, те омерзительные встречи с Томом.

— Ты принадлежишь мне, Арианрода, — его голос был, словно шипение змеи.

Стало тяжело дышать, его рука впилась в меня, я сжала покрепче простынь.

Но та боль была ужасной, она пронизывала меня насквозь. Она пожирала меня, каждое движение Тома убивало. Из уголков моих глаз потекли слезы, я как можно сильней сжала простынь, чтобы не дать себе возможности проронить хотя бы звук. Каждый раз Том брал мое безвольное тело, он потешался надо мной, он ухмылялся. Все сильнее и сильнее тупая боль пронизывала мое тело насквозь. Я вздрогнула от отвращения, как будто меня обожгло.

— Анри, — беспокойно произнес Северус. — Счастье мое…

Я очнулась, услышав голос Северуса. Он в этом момент уже притянул меня к себе и обнял:

— Анри, почему ты плачешь?

Грубые ласки Тома оставили в моей душе тяжелые воспоминания, и как бы я ни старалась их забыть, у меня не получалось.

— Хороший мой, я думала, что смогу забыть это, — истерично произнесла я. — Северус, это невыносимо…

Он стал успокаивать меня, прижав к себе, Северус стал мне что-то шептать, утешать.

Его руки поглаживали меня, вытирал мои слезы, он нежно целовал мое лицо, делал все, чтобы я успокоилась.

— Любовь моя, тише, тише. Я рядом, я здесь, — Северус крепко прижимал меня, и его голос вибрировал в его твердой груди.

Глаза мужа, его беспокойство ощущались:

— Любовь моя, это все в прошлом, тебе не о чем беспокоиться.

— Северус, а как же моя душа? — спросила я у него. — Я помню каждое его прикосновение, каждое грязное слово, этого жесткого ублюдка, как он заставлял подчиняться, — слезы потекли и я всхлипнула. — Весь стыд и унижение, я потеряла все.

Набегал ком к горлу от воспоминаний о том, что мне пришлось испытать.

— Я здесь. Тише. Все в порядке, — он сильнее прижал меня к себе. — Анри, девочка моя, я с тобой.

— Не оставляй меня. Он вернется, — я провалилась опять в сон, прямо на его груди.

В дремоте мне послышались быстрые шаги и шепот.

— Папочка, мы хотим есть, — тихо сообщила Эйлин.

— Да, — громко заявил Алекс.

— Тише, — попросил Северус. — Мама только заснула.

— Мама заболела? — удивленно спросила Эйлин.

Северус бережно, стараясь не разбудить, переложил меня на другую сторону кровати.

— Нашей маме просто нужно отдохнуть, — прошептал Северус и встал с кровати. — Давайте сейчас позавтракаем, а потом пойдем навестим Хагрида.

— Да, да! — воскликнула Эйлин.

— Тише, ангел мой, — попросил Северус, после в спальне воцарила тишина.

Я проснулась, когда солнце уже вышло из-за горизонта, потянувшись, посмотрев по сторонам, я не обнаружила в спальне ни души. Скинув покрывало, я пошла в ванну.

Пока я ковырялась в шкафу и выбирала одежду, Добби приготовил мне завтрак.

Детей и Северуса я увидела в окне, они были на поляне возле хижины Хагрида.

Дети бегали и резвились, пока Северус о чем-то разговаривал с Хагридом.

Я пила чай и наблюдала за детьми.

Эйлин все больше становилась похожей на меня, на того бесенка с сияющими глазами. Но это сходство было только внешне. По характеру она оказалась совсем другой: спокойной и очень-очень домашней, что бесконечно радовало не только меня, но и Северуса.

А Алекс хотя и напоминал мне Северуса в школьные годы, но характер у него точно не его. Он уже за этот короткий срок, что мы были в Хогвартсе, побывал во всех кабинетах и темных уголках школы. Ему все было интересно, и его любопытство иногда стоило ему строго выговора от Северуса.

Дожив до четвертого десятка, я не уставала удивляться, как иногда так внезапно все менялось.

Вот мы жили тихо, по-домашнему в своем небольшом доме возле озера, а сейчас в большом и шумном замке.

Хотя такие изменения, думаю, нужны, возможно для того, чтобы наконец вернуться в то русло, в котором мы жили до войны. Ведь мы так резко оборвали всю связь с магическим миром и жили отрешенно от него.

Все меняется, и надеюсь, это только во благо.

Хотя, наверное, Северус один из первых директоров, который переехал в Хогвартс с детьми и женой.