Бросаем гранаты, не давая ублюдкам прицелится и вообще голову поднять. Рядом со мной у мальчишки кончаются патроны, запаса больше нет, черт, молодняк совсем боеприпасы не экономит. Растерялся, что делать не знает.

— Боец, — кричу ему, — быстро, я прикрываю, беги к зданию, тут всего ничего, уходи влево от себя, сейчас! Пошел! — открываю огонь в сторону противника, пока они прячутся, мальчишка успевает добежать до укрытия. Кидаю гаранту, чтоб наверняка. — Группа резерва, мы двигаем внутрь, зачищайте тут все, — мне осталось всего несколько метров. Остальных изгоев уничтожит группа зачистки.

В одиночку в здание заходить нельзя, толпой тоже. Рассредотачиваю штурмовую группу так, чтобы они заходили в помещение, огибая его по часовой стрелке. Штурмовики сначала кидают гранату, потом заходят внутрь, чтобы не встретить врага прямо у входа. Все находятся на расстоянии прямой видимости с напарником и, по возможности, с другими бойцами.

Все время слежу за Ким, у нее так и нет напарника, и меня это очень беспокоит. Стараюсь держаться к ней поближе, может удастся прикрыть ее, если что. Но пока все тихо, здание как будто вымерло. Пока мы обследовали местность, я думал, как будем отступать, если понадобится срочно уходить. Кроме одного единственного входа, тут больше лазеек нет, вдруг это ловушка?

Как спуститься в подземные этажи мы нашли не сразу. Оказалось, что почти все входы завалены полуразрушенными строениями, и мы угрохали почти час, чтобы найти лазейку. Там нас ждали, конечно. У них даже оказалось несколько гранат. Нормально так подготовленные, между прочим. Сколько патрульных они ограбили, чтобы у них еще и гранаты были, обычный патруль не выходит с гранатами на улицы, только особого назначения.

Внутри подземного хода двигаемся поочередно, не разбредаясь, но и стараясь держаться на расстоянии друг от друга, чтобы не погибнуть от автоматной очереди или случайной гранаты. Немного медлим, сходу не вваливаемся, чтобы глаза привыкли к темноте, но это промедление сейчас работает против нас, надо бы быстрее двигаться, пока они не сообразили, что делать дальше или не получили указания сверху. Включаем налобные фонари, двигаем вперед, прикрывая друг друга и проверяя помещение за помещением.

Врываемся вдвоем, я да граната, все помещения так и обходим, граната впереди, боец за ней следом. Все надо делать быстро, вот высовывается изгой, снимаю его очередью, мой напарник продвигается дальше, теперь прикрывает он, я двигаю, только успевай поворачиваться. Внутри бой всегда быстрый и бешеный, тут такое правило, либо ты, либо тебя, кто быстрее, тот и победил. Опасность везде, на каждом шагу, за каждым углом. В каждый угол — гранату, очередь по остаткам потолка, еще гранату на всякий случай и опять вперед.

Изгои тоже не медлят, нападают из-за угла, мы стараемся огибать углы по кривой, но это не всегда получается. Впереди меня, на бойца выскакивает урод, бьет парня ножом. Я снимаю его из автомата, но поздно, парень среагировать не успел, опыта маловато. Вызываю медика, сообщаю о раненом. Может еще можно ему помочь.

Вот, мы уже почти добрались до большого зала, предположительно, где-то здесь, у них штаб-квартира.

Проникнув в помещение, я обследую пространство справа и слева от входа в глубину, затем, с освещенного места луч света резко перемещаю вглубь комнаты, и на ранее освещенное место, резким броском, наискосок, через дверной проем. Где-то уже слышны выстрелы, ахает граната. Ребята кого-то нашли. Пригнувшись и присев, ухожу в сторону от двери, бегу на помощь к нашим. Там уже перестрелка вовсю.

Изгой, ослепленный моим фонарем, на минуту замешкался, давая мне возможность убрать его с дороги. Мои ребята попрятавшись за углы и стены, ведут огонь. Мы нашли группу, теперь надо, по возможности, взять в плен как можно больше бунтарей, выяснить, кто у них лидер, наконец.

Ким стреляет, продвигаясь все ближе, вместе с группой захвата. В какой-то момент у нее закончились патроны, она остановилась, жестом показывая, что ей надо перезарядить оружие. Я увидел, что с ней все в порядке и отвлекся на изгоев, которых уже стало совсем мало. Но они все-равно продолжают сопротивление, продолжат отстреливаться, хотя, обычно, когда остаются в таком количестве, уже сдаются.

— Ребята, старайтесь взять их в кольцо, надо брать пленных, патроны у них не бесконечные!!!

Оглядываю всех, нас много, человек двадцать штурмовиков и 6-7 изгоев. Чего они ждут, перевес сил на нашей стороне. И тут я понимаю, что нигде не вижу Ким. Сначала, я даже как-то не понял, что произошло, потом, когда стало ясно, что на не прячется и не отстреливается, меня охватила тревога.

— Кимберли! Ким, ты где!!! — сквозь хлопки выстрелов, мат раненых, ругательства изгоев, меня почти не слышно. — Бойцы, мы потеряли рядового, быстро обследовать все пространство вокруг себя, найти Кимберли!

Но ее нет нигде. Вот как сквозь землю провалилась.

— Ребята, заканчивайте с ними тут, я на поиски...

Держа автомат у бедра, чтобы не выбили ногой или палкой, я начинаю методично обследовать помещения. Куда она могла деться, не сбежала же она с поля боя... Впереди меня мелькает какой-то силуэт, я подаюсь навстречу, и вдруг, неожиданно для себя, оказываюсь перед огромным залом с выходом на улицу. Получается так, что пробежав по подвальным помещениям, я выбрался наверх к этому залу вообще с другой стороны. Мы сюда даже и не заходили, потому и не знали об этом выходе. Вдалеке я вижу, как один из изгоев тащит Кимберли, она изворачивается, но у ее головы — пистолет. Изгой пихает ее в машину, и она срывается с места.

Я бегу этой машине наперерез. Машина не боевая, стрелять по ней опасно, можно задеть девушку. Стреляю по колесам, в надежде, хоть как-то ее остановить, но они слишком далеко. Все, что я успел увидеть, это двоих мужиков, сидящих в машине, Кимберли на заднем сидении, ее отчаянный взгляд, беззвучно умоляющий о помощи...

Бл*дь, да, что это такое творится? Сжав челюсти от безысходности, возвращаюсь тем же путем. В подвале перестрелка закончилась, бесстрашным удалось обезвредить группу, и теперь четыре изгоя стоят на коленях связанные, остальные трупы. С ходу, входя в помещение, бью ногой одного из ублюдков, мне не до церемоний и реверансов. Поднимаю его за волосы.

— Говори. Зачем украли девушку? Кто вас послал? Я тебя убью, ты подохнешь в страшных мучениях, если не откроешь свой х*ев хавальник и не скажешь мне, куда и зачем увезли девушку.

Изгой смотрит на меня, тяжело дышит. Он знает прекрасно, что я не шучу, но медлит, сука. А Кимберли у них. Достаю пистолет, стреляю ему в колено. Штанина у него сразу окрасилась в красный цвет, он хватается за рану, будто этим можно как-то облегчить свое состояние, и оглашает подвал своим криком. Я пихаю его в рану ботинком.

— Говори сука бл*дская, кто и зачем. Быстро.

— Из Эрудиции чувак. Сказал, что девка будет, показал ее изображение. Сказал, она будет в составе отряда. Сказал привести ее.

— Заказ на живую или мертвую?

— На живую, — поверхностно дыша отвечает изгой, — она живая им нужна. Зачем не знаю. Вроде для шантажа.

«Bring Me To Life» Evanescence

Пинаю его от досады еще раз. Кимберли, как сама по себе, так и в качестве моей девушки, очень даже может быть нужна Эрудиции. Значит, ничего не забыли. Значит, она, как и я, все еще опасны. Опасны теперь все мы. Значит, эксперимент живет, и не только живет, а развивается, и мы стали помехой его осуществлению. О Дружелюбии никто не забыл. Это было временное затишье, чтобы мы расслабились, открылись. Они ждали, когда нам надоест прятаться, чтобы мы вышли, и взять нас тепленькими. Все знали о наших отношениях с Ким. Она, практически, жила в моей комнате. Это может быть попыткой давления на меня, это может быть просто способ убрать ее с дороги. А что нужна живой, так это чтобы выяснить, что она знает. Черт, зря я послушал Салли. Надо было осуществлять свой план тогда еще.

Все, никаких больше проволочек. Сегодня же говорю с Эваном. Надо действовать, но теперь у них Кимберли, и у меня, практически, руки связаны. Черт! И Салли бегает в Эрудицию... И что это за «чувак», который закал Ким, уж не тот самый сестрин парень, который метит к нам в лидеры?