— Мы уже почти пришли, Крис. В конце этого коридора спальня неофитов. Не думаю, что тебе надо идти дальше, здесь-то со мной уж точно ничего не случится.
Ким, все также глядя мне в глаза, поднимает руку и гладит меня по щеке.
— Я только хотела пожелать тебе удачи в рейде, Кристиан.
Ее рука переместилась на шею и прежде, чем включился мой мозг, мои губы уже захватили ее в каком-то совершенно невероятном, сумасшедшем, безудержном поцелуе. Настолько необходимом, что кажется, без него не было бы дальше никакой жизни. Одной рукой я обнимаю ее, а второй вытаскиваю из волос заколку. Волосы каштановым водопадом упали на плечи, цветочным ароматом взбудоражили мою и без того опьяненную ее близостью голову. Она ответила мне, я и не сомневался, но когда ее язык дотронулся до моих губ, почувствовал, что у меня начало срывать крышу. Абсолютно... Напрочь... Одна мысль только крутилась в голове, что мне очень, просто безумно, хочется дотронуться до ее голой спины, провести рукой по талии, сжать упругую грудь, которую я чувствовал сквозь свою, такую лишнюю, футболку и ее майку.
Я не могу... Я не должен, бл*дь... Она ведь неофит... Подружка Салли...
Это все несомненно, очень правильные мысли, но вот почему-то действия мои как-то далеки от правильных. Я на секунду отрываюсь от нее и смотрю ей в глаза. Лучше бы я этого не делал. Помилуй бог, сколько желания, просто два влажных медовых озера, свихнуться можно. Впиваюсь в ее губы снова, она слегка запрокинула голову, отдаваясь полностью на мою милость. Я уже совсем не невинно прижимаю Ким все теснее и плотнее, ее горячие ладони опускаются по моим плечам и ниже, потом, наоборот, поднимаются, и она обхватывает меня за шею руками, блуждая и оглаживая, вынося последние остатки разума. Я не должен... Не должен...
— Ким, подожди... Постой... Чееееерт! — хватаю ее руки, отрываю их от себя, хотя, на самом деле, все отдал бы сейчас, чтобы они продолжили путешествие от затылка и дальше... — Ким, нам нельзя... Мы не должны... Прости!
Оставляю ее и почти бегом удаляюсь в командирский корпус не оглядываясь. Черт бы подрал эту девицу, ну надо же было... Ну и что теперь со всем этим счастьем делать?
* *
Рейд обещает быть занятным. Со мной в группе десять человек профи и пять учеников. Все готовы, экипированы, смотрят на меня, ожидая инструктажа. Я проверяю выкладку молодых, оглядываю старших. Два снайпера, братья Джей и Брай, шесть человек патрульных, в патруле все не меньше трех лет, мой зам, Саймон, ученики.
Каждый раз выдвигаясь на патрулирование, у меня в груди поселяется неясное чувство. Да я уже привык к мысли, что я могу не вернуться, она уже давно ушла на задний план и живет там своей жизнью. Но, почему-то, именно сегодня, мне хочется вернуться, хочется, во что бы то ни стало. Я знаю, у меня нет шансов, ни одного... но... Мне нужно ее еще раз увидеть перед тем, как я исчезну из ее жизни неизвестно насколько. Может быть, она даже возненавидит меня за это. И наверное, я не должен так думать. Но мысль о том, что я увижу ее снова, просто возрождает меня, побуждает жить на пределе возможностей. Мне это очень нужно, так нужно и необходимо.
— Итак, парни, задача следующая. Обследуем периметр границы Дружелюбия и периметр около стены. Там какая-то не здоровая канитель, замечено несанкционированное передвижение, нужно там все проверить, на предмет следов, улик и все, что может быть с этим связано. В самом удачном случае, выследить и захватить нарушителей. Потому выдвигаемся ночью. Джей, Брай, если только завязывается перестрелка, вы знаете, что делать, но повторю, занимаете наиболее высокую позицию, прикрываете нас. Остальные действуем по ситуации. Разведка донесла, что передвижения случаются периодически, в основном ночью, так что, возможно, нам повезет, и мы даже сможем захватить нарушителей для допроса. Это первоочередная задача. В Дружелюбии объявлен комендантский час, все, кто выходят за пределы фракции после этого, являются нарушителями. Наша задача узнать как можно больше — на чем передвигаются, когда, как, любая информация, все, что только можно выжать.
Парни слушают очень внимательно, в комнате тишина нарушена только моим размеренным голосом.
— Не могу не сказать о тактике ведения боя на ограниченном пространстве, —продолжаю я, оглядев личный сосав.— Если оказывается, что мы обнаружили нарушителей и производим их арест, вряд ли они просто так сдадутся. Там, где мы будем патрулировать, пространство довольно ограничено. С одной стороны лес, в котором можно укрыться, со стороны Дружелюбия — много построек, теплиц, 4-5 этажных домов, на которых могут располагаться наши противники, занимая более высокую позицию.
— А не может так оказаться, что они ждут нас? Охрану выставили, наверное, могут быть ловушки... — спрашивает молодой боец, явно из новеньких.
— Есть такое дело, основа атаки любого нарушителя — фактор неожиданности. Для того чтобы воплотить это в жизнь, нарушитель должен появиться и атаковать практически под носом у патрульного. Но есть способ этому противостоять. Нарушители будут прятаться и стараться поразить как можно больше целей, оставаясь незамеченными. А, значит, находясь в довольно ограниченном и плохо просматриваемом пространстве, мы можем контролировать направление атаки. Что это значит. Не стоит забывать, что нарушители тоже ограничены периметром, и в наших силах сократить их передвижения и количество вариантов действий. В ваших силах снизить это количество практически до нуля. Наша задача в этом случае рассредоточиться и не давать возможности нарушителям передвигаться, стараться оттеснить их друг от друга как можно больше и брать их по одному.
Я показываю на карте подробную схему наших действий, атак и контратак.
— В самом легком случае, если они передвигаются группой и нам удастся застать их врасплох, — все, как обычно, заключаем их в кольцо, блокируем пути отступления, арестовываем всех, кто сдастся. Сопротивляющихся в расход. Однако, не стоит забывать о том, что мы находимся на неизвестной территории, и, если они успели подготовиться к нашему визиту, как правильно предположил боец, нас могут ждать ловушки! Так что, удачи нам всем, парни.
Все вместе идем к месту прибытия поезда, запрыгиваем поочередно. Парни рассаживаются по вагону, я же становлюсь у открытой двери. Перед глазами мелькает пейзаж: сначала города, потом окраины, и вот мы уже едем по открытому пространству. Ехать будем не очень долго, но этого хватит, чтобы привести мысли в порядок.
Ким. Никто и никогда не вызывал у меня столько противоречивых чувств. Да, были девушки, и хорошенькие, и просто, на одну ночь. В Бесстрашии я привык к тому, что все, что касается сторон жизни, будь то еда, сон, секс, развлечения поглощаются лихачами быстро, безудержно, большими глотками, потому что можно умереть, даже не успев трахнуться, как говорил один из моих знакомых. Мы стараемся взять от жизни то самое все побыстрее, мы все время находимся на волосок от смерти, каждый день, в любую минуту, наша жизнь может прерваться, но нас не это пугает. Нас пугает, что мы можем не успеть ощутить жизнь, которую ярче всего можно почувствовать через удовольствия, потакая своим инстинктам. У детей Бесстрашия с малолетства нет никаких секретов.
Прогуливаясь по коридорам фракции, увидеть занимающуюся сексом парочку также обыденно, как выкурить на крыше сигарету. Никто уже давно не обращает на это внимания, мало ли где людей накрыло. Но так может быть с бесстрашной. С Ким нельзя было так. Нельзя было прижать ее к стене, сорвать майку, пройтись языком по соску, оглаживая спину, потом бедра и ягодицы, добраться до самого, потайного, манящего, сладкого женского места, горячего, влажного, я не сомневаюсь, что именно такого. Нельзя погрузить в нее пальцы, вырывая из ее горла протяжный, вязкий стон наслаждения, ласкать, облизывать ее губы, протолкнуть язык в ее рот, пройдясь по зубам, встретить ее язычок, лаская и присасывая, мять ее губы своими, верхнюю, нижнюю, чувствовать, как она отвечает, как желание скручивает ее тело, как она течет, готовая на все, отдаться прямо там, в коридоре, поддавшись рвущему на части желанию. Нельзя.
