Бегу на верх: я поймаю этих девиц и... Что будет за «и» я еще не придумать не успеваю, но сейчас не это главное. Салли бросается в укрытие, но я знаю все ее потайные местечки. Облазив несколько этажей, я нахожу девиц, которые лежат в нише, откуда прекрасно просматривается Яма. Похоже Салли наивно полагает, что это она эту нишу открыла. Стараюсь, как можно бесшумнее, подкрасться к ним, и вот уже два миленьких ушка у меня в железной хватке.
— Криииис! Отпустииии! — на ультразвуке визжит Салли, Кимберли с огромными от ужаса глазами даже не пытается сопротивляться. Так, ну и кто у нас тут собирается становиться бесстрашным? Салли выворачивается, кусает меня за руку. Не больно, терпеть можно вообще-то, а в воспитательных целях можно и отпустить: сопротивлялась и не сдалась. Ким же просто висит и похоже ничего не собирается предпринимать. Помыслив совершить с ней расправу в духе телесных наказаний, уже пытаюсь развернуть ее, чтобы надавать по заднице. Однако девица, поняв, что именно я собираюсь сделать, вдруг обнаруживает у себя немало силы и изворотливости. Рискуя остаться вообще без уха, она, воспользовавшись тем, что Салли запрыгивает мне на спину, вырывается и несется куда-то с сторону.
— Крис, ты совсем ополоумел? Ты что собирался с девушкой сделать?
— Салли! Ты меня еще спрашиваешь, кто из нас ума лишился? Вы чего, вообще, творите? Мне сегодня идти на опасное задание, у меня под началом люди, которые должны исполнять мои приказы, а вы меня водой обливаете прилюдно!!! Ты в своем уме?
— Это было не для тебя! Мы поспорили и вообще...
— Ты не забыла, что я тоже здесь живу всю свою жизнь, и знаю прекрасно игру «на кого придется». Так же как и «скачки», можешь мне не рассказывать! Но как бы там ни было, предпочел бы, чтобы вы играли со сверстниками, а не с командным составом.
— Мы не хотели, чтобы это был ты, мы не специально! Какого хрена ты шел в одну сторону, а в следующую секунду идешь в другую. И потом, нельзя молодых девиц подвергать наказаниям для малолеток! Ты вообще соображаешь? Она девушка, между прочим, уже взрослая! И скоро станет бесстрашной!
— Если девушка ведет себя как малолетка, значит и наказания заслуживает как малолетка, ясно?
— Если она из-за тебя опять сбежит, я тоже сбегу, так и знай! — выплевывает мне в ухо Салли и убегает за подружкой. Ну вот и как это понимать? Я весь мокрый, с ног до головы, и я же еще и плохой!
Ладно, надо все-таки переодеться и проследить за тренировкой у отряда.
* *
Избиение груши продолжается уже больше двух часов. Сегодня не могу остановиться. Знаю, да, идти в ночь, надо было выспаться, но какая-то скребущая мысль нервно крутится в голове и не дает отключиться. Выматывая себя физически, рассчитываю хоть как-то попытаться отвлечься. Сегодня меня к себе вызывал Макс, сказал, что для внедрения все готово, сегодняшний рейд будет последним перед отбытием. А с периметра пришло сообщение о нелегальном передвижении на территории Дружелюбия. Так что придется ехать туда и все там обследовать. Кто-то мотается по Дружелюбию, и никто не знает, кто и зачем. Надо будет обязательно взять снайпера с тепловизором, иначе мы все будем иметь бледный вид, да и остальным эта штука не помешала бы. Однако, неуютное чувство нарастает, будто кто-то сверлит взглядом спину. Оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на Кимберли. Интересно, как долго она тут стоит? И чего хочет-то? Тренировки сегодня в любом случае не будет. Да и я слишком зол на нее, чтобы мило общаться. Что за детский сад?
— Привет, Крис, — первой нарушает молчание неофитка.
— Ты что делаешь тут? —довольно резко спрашиваю. — Скоро отбой, тебе нужно вернуться в общежитие.
— Знаю. Я жду Салли. Мы с ней договорились встретиться сегодня, потренироваться. У меня только-только начало получаться, и мы...
— Мне не интересно. Если хочешь, можешь ждать ее тут, только не надо лезть ко мне с разговорами.
Не знаю, что на меня находит. Да, я отталкиваю ее. Я делаю все правильно. Нельзя мне... Чего нельзя? Уже есть что-то, чего нельзя? Это после вчерашней тренировки или вчерашнего разговора? Когда я уговаривал себя не смотреть на ее губы? И не пялиться на ее ноги? И когда от ее прикосновений обдавало жаром и совершенно не хотелось, чтобы она избавлялась от захвата? Когда тренировка закончилась, а я искал повод еще побыть с ней? Да нет, не было ничего. Она маленькая еще, она подружка Салли, она облила меня водой и краснела от ужаса, когда поняла, как именно я хочу наказать ее. Вряд ли она вообще понимает... Хотя, о чем это я, конечно, она все понимает. Я все время забываю, ПОЧЕМУ она здесь оказалась, в Бесстрашии.
А она продолжает сверлить меня взглядом. Это как-то очень раздражает. Почему ей не пойти и не лечь спать? А мне самому почему не пойти? Но уходить не хочется, и я перехожу к отжиманиям. Стараюсь, как могу, отвлечься счетом, а она все смотрит и смотрит. Вот, чего ей надо, а?
— Ким, перестань пялиться на меня!
— Крис, не сердись, ну, пожалуйста! Я не подозревала, я совсем не хотела...
— Прекрати блеять! Надоело это слушать, ты мне мешаешь тренироваться, ясно? У тебя есть, что сказать по существу, или ты так и будешь молча глазеть на меня?
— Я хотела сказать тебе, — твердо начала Ким, — ты вчера спрашивал об особенностях Дружелюбия, так вот, не советую налегать там на хлеб. В него добавляют мирную сыворотку. Просто информация, на случай, если это важно и может помочь.
— С чего ты взяла, что мне нужна какая-то помощь?
— Да так... Сначала я, как дура, подумала, что интересна тебе, и ты меня расспрашиваешь о месте, где я выросла, ну, а потом сложила два и два и поняла, что твое задание связано с Дружелюбием, и ты просто собираешь информацию. Извини, что помешала.
Она разворачивается и намеревается уйти.
— Ким! Подожди! — но она идет не оборачиваясь. Дружелюбная до мозга костей, но упрямая, почище любой бесстрашной. — Я тебя провожу, поздно уже, небезопасно одной ходить.
Надевая на ходу футболку, догоняю ее и иду рядом. Черт, только сейчас подумалось отчего-то, что у меня была двухчасовая тренировка, и я... не в лучшем своем виде, чтобы провожать девушек...
— Не надо меня провожать, Крис, я знаю прекрасно, что тебе на меня наплевать. Да и в рейд тебе готовиться надо.
— И все-таки я провожу тебя.
Идем молча. Уж не знаю, о чем думает эта девица, но сопит она громко. Я же совершенно не понимаю, что же я делаю? Зачем поперся с ней? Куда меня несет?
— Зачем в хлеб добавляют сыворотку, ты знаешь, Ким? — говорю, лишь бы что-нибудь сказать. И так понятно зачем, вот только как-то это паскудно, что ли?
— Предполагаю, для того, чтобы максимально избежать конфликтов. Обычная сыворотка не вызывает привыкания в тех количествах, которыми ею гасят конфликты или добавляют в хлеб, но люди, которые постоянно находятся под ней... далеки от адекватных.
— Ты была когда-нибудь под действием сыворотки?
— Была. И не раз. Это очень противно. Конечно, когда ты под действием, то очень хорошо. У тебя нет никаких проблем, тебе все нравится и ты всех любишь. Но когда действие пропадает... Такое ощущение, что тебе изнасиловали мозг. А это не приятно, уж поверь мне.
— И часто в Дружелюбии бывают конфликты?
— В Дружелюбии все упражняются в реверансах и лицемерии. Даже если тебе что-то не нравится, ты скорее откусишь себе палец, чем скажешь уроду, что он урод. Кому-то нравится так жить.
— Тебе, стало быть, так не нравится?
— Нет. Возможность сказать уроду, что он урод, в моем случае, награда и привилегия. Я ее ни на что не променяю. И сделаю все, чтобы стать бесстрашной.
Когда она так говорит, у нее в глазах загорается какой-то фанатичный огонек. Интересная из нее выйдет бесстрашная, однако. Оглядываю ее мельком. Глаз зацепился за высокий пучок, который держит заколка с большим цветком. Наверное, память от Дружелюбия. Но здесь нельзя иметь вещи из бывших фракций... Наверное, я смотрю слишком пристально, потому что Ким останавливается и теперь тоже смотрит на меня. На нее падает свет от тусклой лампы, и глаза кажутся совершенно черными, хотя я точно знаю, что они у нее цвета меда, светло-карие. Волосы забраны наверх, тонкая шея открыта вся. Интересно, если вытащить заколку, волосы сразу упадут и рассыпятся по плечам или для этого ей нужно будет их поправить? И о чем это я думаю, а?
