- Таким образом, ты видишь, я знаю, что она у тебя есть, Эдвард, - сказала она серьезно, ее глаза не отрывались от моих, когда ее ладони коснулись моей груди. – Я знаю, что она там, потому что я видела ее собственными глазами… и теперь ты тоже.

Я не смог подобрать слов, которые могли бы адекватно описать то, что я вдруг испытал. Я чувствовал, что если бы дементор летел на меня в данное время, то я излучал бы достаточно надежды, веры, любви и откровенной радости, что он не смог бы прорваться к моим глубоким, темным местам. Он должен был бы провести вечность, долбясь в сплошную стену из бесконечного счастья, которая окружала меня, как силовое поле. В этот момент я был пылающим маяком положительных эмоций, потому что, несмотря ни на что, я видел своими глазами доказательства, как и моя семья: у меня была душа. У меня была душа!

В следующий момент я бросился к Белле, сила моего счастья отозвалась в мышцах, и мы приземлились на пол. Я оказался сверху, совершенно забыв, что за нами наблюдала моя семья, окружавшая нас, и поцеловал ее, как будто в мире осталось только два человека. Она ответила мне, и я полностью и окончательно растворился в ней.

И только когда громкий звук аплодисментов разразился в кабинете, я понял, что я делаю: я целую любовь всей своей жизни… мою родственную душу… в очень компрометирующем положении… на полу… на глазах у всех.

Огрызнувшись, я посмотрел через плечо. Я ожидал увидеть, что моя семья глядит на меня, подняв брови, развлекаясь; однако, к счастью, они были малость заняты, выискивая души своих половинок, когда смотрели друг другу в глаза.

Я поднялся, возвращая Беллу на ноги, как положено. Она бесконтрольно хихикала, а люди на картинах веселились и свистели, некоторые размахивали своими париками над головой, в то время как остальные просто довольствовались хлопаньем в ладоши. За этим шумом я услышал, как один человек, которого, судя по надписи, звали Финиас Нигеллас, ворчал, что Белла была виновна в осквернении офисного помещения. К счастью, я был слишком рад, чтобы обращать на это внимание.

- Это было… интересно, - ухмыльнулась Белла, хотя немного растерянно.

- Я сожалею, что набросился на тебя, - ответил я, не в силах убрать улыбку с лица.

- Я не против, - улыбнулась она.

Я подошел к ней, чтобы поцеловать ее снова, но кашель со стороны сварливого портрета остановил меня.

- Объясните мне кое-что, - произнес я вместо этого.

- Да?

- Почему мой яд был способен разрушить душу Воландеморта, но моя все еще цела, хотя это же вещество прошло через каждую клеточку моего тела много лет назад?

- Честно говоря, я не знаю достаточно о крестражах, чтобы быть способным дать тебе ответ.

- Я, с другой стороны, - сказал Дамблдор, который сидел, сложив руки, широкая улыбка появилась на его лице, - знаю.

Мы все повернулись к нему, желая, чтобы тайна была раскрыта.

- Когда человек умирает, или их тело подвергаются повреждениям, в каком-то роде, его душа остается неповрежденной – сохраненной в целости. Часть души в крестраже, однако, полностью полагается на объект защиты. Уничтожь объект, и ты эффективно уничтожишь фрагмент души. Таким образом, хотя яд вампира не разрушает целостные души, находящиеся внутри человеческого тела, он является чрезвычайно опасным веществом без противоядия, от которого крестраж не может восстановить себя. Это, мой мальчик, причина, по которой твоя душа осталась в безопасности, в то время как Воландеморта была уничтожена. Понятно?

- Да, думаю, - кивнул я.

- А что о расщепление души? – спросил Джаспер. – Я убил…

Мое сердце сжалось. Я убил бесчисленное количество людей, слишком много. Сколько раз я калечил свою душу?

- Ах, да, это неприятный вопрос. Эдвард, - обратился Дамблдор, удивив меня использованием моего имени, - когда ты видел свою душу в Омуте Памяти, она состояла из двух частей или была целой частью?

- Был только один шар, - ответил я растерянно.

- Хорошо, значит, твоя душа цела.

- Я не понимаю, - признался я. – Я думал, что убийство раскалывает душу.

- Это так, - сказал Дамблдор, с задумчивым выражением лица. – Убийство неестественно, и, следовательно, способно расколоть душу… Тем не менее, я практически уверен, что если бы мисс Свон пошла сейчас и выследила симпатичную пухленькую индейку, ее душа осталась бы целой, даже после того как она убила бы ее.

- Итак, вы говорите, что душа Эдварда в безопасности, - уточнил Карлайл, - потому что охота на людей для вампира является эквивалентом убийства индейки человеком?

- Безусловно, - сказал Дамблдор. – Как вы думаете, лев будет направлен в ад, потому что решил съесть газель на завтрак? Конечно, нет! Люди – природный источник питания вампира. Это не более чем природа в действии.

- Пожалуйста, не поймите меня неправильно, - продолжил он, - я не говорю, что вы глупы в своем решении воздерживаться от употребления крови людей; напротив, я очень рад, что вы поступаете так. Но я не верю, что более привычные предпочтения могут принести вам неприятности по другую сторону Завесы; однако, я предполагаю, что вполне возможно, что выбранный вами образ жизни принесет пользу вам, когда вы, в конечном счете, покинете этот мир.

- Так вот, если убийство естественно для вампира, все наши души еще целы? – спросила Розали.

- Конечно, я не могу быть полностью уверен, - сказал Дамблдор, посмотрев на Розали, - это только теория, но я бы предположил, что любой возможный ущерб, который вы могли бы нанести своим душам, возник, если бы вы должны были убить одного из своего рода. Это, думаю, было бы потенциально опасно для вас.

- Тогда моя душа должна быть в лохмотьях, - прошептал Джаспер, опустив взгляд к полу. – Я участвовал в войне вампиров. Я убил сотни своих сородичей.

- Вы сожалеете об этом?

- Каждый день! – признался мой брат, его измученный взгляд переместился, чтобы встретиться с белобородыи человеком. – Я эмпат. Каждый раз, когда я убивал кого-то, я чувствовал его страх, и когда у вас такая память, как у меня, это не то, что можно забыть.

- Мой дорогой мальчик, - воскликнул Дамблдор, - это замечательная новость! Ваша душа вполне может быть целой, после всего!

- Прошу прощения?

- Эмпат, говорите? Дивно! Это лучше, чем я мог надеяться.

- Что вы имеете в виду? – спросила Элис, видимо, ее смущал, как и всех остальных из нас, внезапный восторг старого директора.

- Раскаяние и чувство вины, - объяснил Дамблдор, - являются теми вещами, которые могут ремонтировать сломанные души. Ваши способности, молодой человек, которые заставляют вас испытывать такие эмоции, возможно, делают более вероятным то, что вы, как никто другой на этой планете, в силе починить сломанную душу. Очень может быть, что даже полностью, на сто процентов. Если же нет, то у вас есть вечность, чтобы работать над этим.

Глаза Джаспера увеличились на секунду, после чего на его лице появилось выражение крайней благодарности.

- Поэтому Гарри просил Воландеморта испытать некоторое раскаяние? – спросил я.

- Поэтому, - ответил Дамблдор с улыбкой.

- А… как насчет вампиров, о чьих убийствах я не сожалею? – спросил вдруг Джаспер, цепляясь за любую информацию, которую мог дать ему старец. - Эммет и я уничтожили вампира, после того как он пытался убить Беллу. Не было способа остановить его, если бы мы не…

- Таким образом, вы убили его из любви к другу?

- Ну, в то время, - признался Эммет, - это было больше из любви к Эдварду. Мы не знали Беллу так хорошо, но мы видели, что она делает нашего брата счастливым.

- Тогда из любви к вашему брату?

Джаспер и Эммет кивнули, в то время как Дамблдор выглядел задумчивым.

- Не совершайте ошибки, любовь, безусловно, самая мощная вещь во Вселенной. Она превосходит древнейшую магию и мощнее, чем вы можете себе представить. Например, любовь была тем, что дважды спасало Гарри от Убийственных проклятий. Любовь была причиной, почему он смог избежать смерти, что, конечно, было ранее неслыханно.