Невероятная мощь текла сквозь Эрис, прямо по ее жилам, пронизывая все ее тело. Эта мощь не имела ничего общего с энергией Источников, к которой так часто обращались ведьмы, ее природа лежала даже не в золотистых ладонях загадочно улыбающейся с неба Великой Мани. Это была другая сила, чужеродная и совершенно иная, сила, пришедшая откуда-то из немыслимой дали, из далеких звездных холмов, меж которых петляли млечные пути, из туманных валов световых океанов, чьи золотистые волны взметали на пушистых гребнях мелкое крошево звездных ракушек. Эта была сила, сотканная из лунного света и загадочной ночной тишины, из тусклого сумрака предрассветного неба и нежности самого краешка белого крылышка ночного мотылька. И Эрис знала, что видит такое впервые, и что такое больше никогда не повторится. Первопришедшие явили миру свою истинную мощь, и мир в удивлении застыл, глядя на то, чего он никогда не знал.

Основание воронки начало утолщаться, и Эрис видела своими эльфийскими глазами, как оно с невероятной скоростью вращается вокруг самого себя, скользит по поверхности земли, сметая с ног дермаков, Псарей и Свору без разбора, закручивая их в гигантский ураган и вышвыривая высоко вверх. Тучи над воронкой начали набухать, уплотняться, тяжелеть, подчиняясь ее нетерпеливому кружению, ее яростной силе. Воронка тянула их на себя, стягивала всех их в одну точку, тянула сильнее и сильнее, пока над армией дермаков не образовалось огромное черное грозовое облако, висящее почти что в нескольких десятках метров над головой Эрис.

Это было поистине страшно. Рев урагана и грохот сталкивающихся над головой облаков полностью затмили даже звуки кипящей в отдалении битвы, хлопки взрывов и потрескивающее шипение молний. Ветер наверху был такой силы, что его порывы отбросили прочь от себя сражающиеся в воздухе части, и те отлетели на юг, гораздо дальше скалящегося обломками скал черного провала в земле. Теперь ураган бушевал прямо над армией дермаков, и небо грозило обрушиться вниз, словно камнепад, и раздавить их под своей черной громадой.

Потом что-то случилось. Эрис ощутила изменение в воздухе за миг до того, как Псарь выскочил из пустоты прямо перед ней, и успела инстинктивно отпрыгнуть назад. Ураганный ветер трепал края черного плаща безглазого, отбросив прочь с его головы капюшон, и его иссохшее лицо, похожее на старый труп, искривилось от ненависти. Безглазый оскалился, пахнув в лицо Эрис гнилой вонью своего нутра. Его слишком большие для человеческого рта желтые зубы покрывал черно-красный кровавый налет.

- Крылатая сука! – проскрежетал его низкий, хрипящий голос, и Эрис передернуло, словно кто-то ржавым гвоздем скреб по стеклу. – Ты должна была умереть уже давно, как и твоя проклятая южанка-подстилка! Я завершу начатое!

Внутри Эрис взметнулась ярость, когда она поняла, что говорил он про Тиену. Та мимоходом помянула, что безглазые устроили на нее несколько покушений, но выяснять подробности у Эрис ни времени, ни возможности не было. От ярости потемнело перед глазами, и Эрис поняла, что рычит в искаженное ненавистью лицо безглазого. Он пытался убить ее Тиену!

Сила взметнулась внутри Эрис, хоть она и пальцем не пошевелила. Первозданная мощь, которая сейчас бушевала в самом сердце гигантского урагана, что крушил армию дермаков. Сознание Эрис было повсюду, оно пронизывало весь мир, но была в нем и крохотная ниточка ее самой, той, что стояла сейчас на краю расщелины напротив Псаря. Эта ниточка подпитывалась от огромной кружащейся воронки, от всего мира, и противостояние здесь никак не влияло на то, что творилось на другой стороне расщелины.

Эрис чувствовала немыслимую мощь и твердокаменный покой глубоко внутри себя, на основании которого и покоилась эта мощь. По самому краю ее сознания пробегали мелкие ребристые волны – ее ярость на этого Псаря и желание уничтожить его за одну только попытку причинить вред Тиене. Псарь выхватил свой длинный тонкий кинжал, сорвал с пояса извивающийся кольцам кнут, но для него уже все было решено. Для него все решено было уже очень много времени назад, в тот самый миг, когда чья-то злая воля подняла его, слепила из грязных сгустков выбросов со стен Черного Источника и толкнула сюда, в эти земли, заставив уничтожать все живое.

- Здесь больше не будет скверны! – губы Эрис дрожали, подчиняясь сознанию более великому. Горло с трудом выталкивало слова, связки дрожали от напряжения, когда, казалось, сама земля Роура подняла голову и заговорила через нее. – Здесь больше не будет грязи! – Эрис отстраненно поняла, что ничего не делает, однако Псарь перед ней застыл, бессильно скаля зубы, но не имея возможности двигаться. Она видела, как дрожат его руки и ноги, как он изо всех сил пытается бороться с ее волей, припечатавшей его к земле, но ничего-то у него не выходит. – Здесь больше не будет вас! – проговорила она, и голос ее перестал дрожать. – Эта земля снова станет чистой.

Потом что-то упало сверху, и Эрис и сама покачнулась от немыслимого давления. На голову и плечи давила такая сила, такая невероятная мощь, что на то, чтобы держаться прямо, у Эрис уходили все ее силы. В голове что-то лопнуло, что-то открылось, и эта мощь втекла прямо сквозь темя, заставляя каждую ее клетку звенеть от напряжения.

Псарь перед ней захрипел, и оружие выпало из его рук. Она ничего не делала, она и пальцем не двигала, только смотрела, как он медленно, не желая, но не в силах сопротивляться, оседает на колени, потом еще ниже, к земле, начинает дергаться, биться в конвульсиях всем телом. Мощь, что шла через нее, была Волей, которую Эрис прекрасно знала. Это Небесная Мани услышала ее голос и ее мольбы и пришла.

С хрустом сломался позвоночник Псаря, и он бездвижно растянулся на земле подле ног Эрис. Она медленно подняла глаза, чувствуя, как клокочет и звенит от мощи весь окружающий мир. Она была его частью, она была им, и одновременно с этим – она была чем-то гораздо большим, чем все это, тем, что породило и Небо, и Твердь, и Тварей, что населяли этот мир. Она была всем.

Ураганный ветер закручивал громадное торнадо, бушевавшее над армией дермаков, вот только Эрис знала: чтобы уничтожить их всех, этого было недостаточно. И Воля, что полностью завладела ей, приказывала, вынуждала, призывала ее двигаться вперед.

- Пойдемте, братья мои! – голос Эрис, и одновременно с этим – голос всей земли, голос Самой Небесной Мани, загремел над полем сражения, перекрывая рев урагана, и окружающие ее эльфы услышали призыв. – Пойдемте со мной! Мы должны уничтожить то, что пятнает нашу землю! Мы должны изгнать это раз и навсегда!

В Эрис не осталось больше ничего от нее самой, только великая сила и Воля, переливающаяся в ее жилах. Ни мыслей, ни чувств, ничего, лишь Мощь и настоятельное требование, приказ, которого нельзя было ослушаться. Она взглянула вперед, туда, где черное небо буквально опрокидывалось на армию дермаков, а потом медленно шагнула вперед, прямо в пропасть, и ветра уплотнились под ее ногами, став серебристым сияющим мостом через бездну, по которому она начала свой путь навстречу армии врага.

Силы коалиции. Северный фронт

Земля дрожала от грохота тысяч и тысяч конских копыт, от криков людей, безумного ржания растревоженных лошадей, пронзительной песни боевых рогов. Ледяной ветер полнился запахом сражения, запахом войны и ярости, и Лейв всей грудью глотал его, чувствуя, что задыхается от возбуждения.

В седле было непривычно, и это слегка портило ощущение, но он почти что и не обращал на это никакого внимания. Конек ему достался донельзя злой, гораздо крупнее всех остальных, темно-гнедой с густой шерстью и выкаченными от ярости глазами. Его ноздри с шумом раздувались, и с них срывались облачка белого пара, покрывшего его морду инеистой маской. Он то и дело вскидывал голову, и хлопья пены падали с раскрытой пасти, пятнали темно-гнедой мех. Впрочем, управлять им было не сложнее, чем макто, а потому Лейв только железной рукой стискивал поводья и вел его туда, куда нужно было, подгоняя твердыми каблуками сапог. И конек слушался его.