- С тобой все в порядке? Я правильно поняла, теперь ты выздоровеешь?
- Да, Торн! – рассмеялась Найрин. – Теперь я выздоровею! И очень скоро!
- Вот и славно, – утвердительно кивнула та и силком надавила ей на плечи, укладывая ее обратно на топчан. – А теперь давай-ка выпьем лекарство и немного поспим, чтобы процесс шел быстрее.
Найрин послушалась, сделав несколько больших глотков яхиль, и прилегла на топчан, внезапно почувствовав себя донельзя усталой и такой тихой, какой не была уже очень-очень много лет. Свернувшись в клубочек рядом с Торн и держа ее ладонь в своей руке, Найрин смежила глаза и сладко заснула, почувствовав перед тем, как окончательно отключиться, теплое прикосновение губ Торн и едва слышный голос:
- Я люблю тебя, зрячая. Спи хорошо.
====== Глава 53. Сомнения ======
Дитр медленно двигался за Гранью, и почти что чувствовал, как скручивается узлом, волнами стягивается пространство, подкладывая под его ступни свои высокие гребни. Этот мир, расплывчатый мир вокруг него, казался странным и чужим, таким непривычным после твердости объективной реальности, что от этого кружилась голова. Но при этом была в нем и какая-то странная, своеобразная красота.
Когда он поворачивал голову, мир медленно плыл вместе с его взглядом, слегка меняя очертания. Дитр видел где-то вдалеке размытую границу между небом и землей. Внизу бело, вверху черно, а между ними плавная, слегка дрожащая будто марево тумана, линия раздела, линия горизонта. Облака, кипящие и меняющие очертания каждый миг, словно гигантской кистью кто-то размешивает краску на поверхности воды, прямо над головой Дитра, выстраивая узоры, линии и плавные завитки, в тот же миг переходящие во что-то другое. Степи вокруг, в которых то вырастают призрачные силуэты кустов и растительности, то мелькают белоснежно-ровные прочерки замерзших ручьев, то темнеют овраги, похожие на большие кляксы-пятна. И все это, все это заполняют неисчислимые полчища сущностей, больших и малых, опасных и вполне мирных.
Дитр уже давно уяснил, что удивляться здесь ничему не следовало, как не нужно было и ни о чем думать. И теперь, полностью очистив свой разум, только смотрел на то, как пульсирует и живет этот странный мир. Он чувствовал себя здесь одиноким странником, что невидимым проходит по самой границе, наблюдая из теней такую непривычную для него жизнь. И ведь это тоже была жизнь.
Золотистые сгустки стелились дрожащим маревом над самой землей, и это было очень красиво. Они собирались в стайки и ложились, будто туманом, на землю, и та казалась усыпанной полными горстями углей или маленьких светлячков, кружащихся над снегом. Сущности посильнее, сотканные из света более белого, кружились в воздухе, танцевали на невидимых неощутимых ветрах, то взметаясь к самым облакам, то опускаясь ниже и застывая, пульсируя в такт биению земли. Были и темные сгустки, держащиеся обособлено, двигающиеся какими-то неровными, рваными рывками из стороны в сторону, но не приближающиеся к светоносным созданиям. Были и тени, чьи непроявленные лики мелькали вдали, оставляя после себя ощущение угрюмого рока и какого-то мрачного предзнаменования беды, и небо вокруг них казалось темнее, сумрачнее, опаснее.
Никто из них не видел Дитра, никто не чувствовал, и он, словно пританцовывая, спешил по тонкому лезвию бритвы, словно по узкой тропинке между двух горных пропастей, которая соединяла два мира. И в этом была удивительная и такая манящая тишина, что он лишь тихонько улыбался себе под нос, и шагал дальше, отмеряя километр за километром.
Потом впереди появились волны пульсации. Как рябь на воде от дождя, что становится сильнее и сильнее с каждым мигом, как надвигающийся шторм, в котором было перемешано столько силы, столько мощи, что это, словно магнитом, притягивало к себе тысячи мотыльков-сущностей, спешащих туда вместе с Дитром. Он слегка замедлил шаг, вглядываясь вперед. Большое черное море бесновалось впереди, море теней, казавшихся еще более призрачными, чем все здесь, и Дитр знал, что это армии обеих сторон, что собираются сейчас у гигантского разлома в земле, сотворенного ведунами и эльфами. Потоками, буквально реками, золотые и темные сущности текли туда, стелясь по земле колеблющимся разноцветным шлейфом, стремились к живым существам, собравшимся на равнине перед битвой, одни – чтобы поддержать и придать сил, другие – чтобы полакомиться их болью и страхом.
Дитр видел огромную черную тень, что закрыла полнеба, и тень эта нависла над армией дермаков с севера, густая, кипящая, будто раскаленное масло. На ее поверхности вскипали и лопались громадные жирные пузыри, из которых образовывались черные щупальца, тянущиеся в сторону коалиции сил под руководством анай и вельдов. А над их армией золотыми переливами расходилось сияние тысяч и тысяч крохотных клубочков света, что изо всех сил пытались противостоять этой тьме. Посередине между ними был водораздел, где тень смешивалась со светом, дрожа маревом на ветру, то отступая, то вновь наступая, и равновесие было слишком зыбким, чтобы сказать, что кто-то одерживал победу в этом противостоянии.
А еще дальше, прямо за армией дермаков, виднелась огромная стена. Она была настолько сверкающей, что ее свет пробивал даже чернильную тьму, пронзал ее тонкими серебристыми копьями. Стена эта поднималась от земли до небес, соединяя их в одно, и была здесь такой вещественной, такой твердой, словно сотворенной из чего-то гораздо тверже камня. Дитр знал, что это Мембрана, которую создала Эрис, Тьярд сказал ему об этом, однако он почувствовал удивление оттого, что в этом мире она выглядит гораздо более вещественной, чем в том, к которому он привык.
Впрочем, времени на то, чтобы разглядывать Мембрану, у него не было. Потому, Дитр сосредоточился и сотворил точку выхода, выворачивая наизнанку черные потоки энергии. Сущности моментально почувствовали его зов и бросились ему навстречу, но он уже выступил наружу из перехода, и зыбкая реальность отпустила его.
В первый миг тело вздрогнуло, перестраиваясь на более привычные ощущения. Коже моментально стало холодно, промозглый ветер резанул роговицу глаз, и Дитр сощурился, а ноги утонули в глубоком снегу. Он стоял в тени одного из шатров кортов, кое-как наспех разбитого среди степей. Над его головой растянулось однообразно серое небо, в котором лишь иногда встречались более тонкие ямки, отливающие бело-золотым. В воздухе стоял запах навоза, дыма, человеческих тел, еды, оружия и животных, и Дитр отстраненно осознал, что успел уже привыкнуть к этому запаху достаточно, чтобы тот стал ему почти что родным.
Осторожно выступив из тени юрты, чтобы никого не испугать, он вложил руки в рукава своего балахона и направился по протоптанной тропинке в снегу вглубь лагеря. Взгляд зацепился за встающую далеко на севере Мембрану. Для вывернутых глаз Дитра здесь она казалась радужной, дрожащей и зыбкой, и цвета перетекали по ее поверхности, смешиваясь и образуя новые оттенки. Дитр улыбнулся: разница с тем, какой Мембрана виделась за Гранью, была огромной. Там она казалась частью мира, вещественной и неотъемлемой, а здесь – выглядела странно лишней и совершенно нездешней.
Повсюду раздавались окрики людей, спешили куда-то корты. Ветер доносил отдаленное ржание коней; корты пасли их, обычно, в стороне от лагеря, своими широкими копытами лошадки умудрялись разгребать даже глубокий снег и находить под ним пропитание. Правда, здесь было холоднее, чем в тех областях, где корты обычно зимовали, и снежный покров был гораздо толще. Поэтому им пришлось везти с собой еще и обозы с дополнительным фуражом для лошадей, что значительно замедляло скорость передвижения армий. Впрочем, до битвы оставалось совсем немного времени, а это означало, что и перетерпеть нужно чуть-чуть.
Волнение всколыхнулось в Дитре мутной волной, и он прикрыл глаза и задышал ровно, чтобы подавить его. Серьезные глаза царя Небо до сих пор стояли перед его внутренним взором, а голос звучал в ушах.
- Я доверяю эту задачу тебе, Черноглазый, потому что больше верить мне некому. Если ты не справишься, все пойдет прахом. Битва, которую мы будем вести здесь, не значит ничего по сравнению с битвой, которая предстоит тебе. Если ты потерпишь поражение в Бездне Мхаир, ничто уже не будет иметь значения.
