– Здешний лес особенный, его пронизывает потоки энергии.

Он растерялся, не понимая, что происходит вокруг.

Эваллё улегся на траве, смотря на дом, а Маю продолжал голосить:

– Когда я проснусь, этого уже не будет! Всё исчезнет! И ты исчезнешь! Зачем тогда мне всё это показывать?! – голос срывался от злости. – Я хочу остаться здесь!

– Ты же знаешь, Маю, это невозможно.

– Пожалуйста, Эваллё! Что это за место?! Почему здесь стоит эта бандура?! – мальчик вцепился в горловину рубашки брата. – Объясни мне!

Парень согнул ногу в колене, и ветер игрался с краем светлых брюк, то и дело обнажая худую лодыжку. По мягкой щеке скатилась еще одна слеза. Маю встряхнул брата, не позволяя себе растрогаться.

– Чей это дом?! Говори же, не таи!

– Я изредка прихожу в этот дом. Мысленно, как сейчас.

– Я ни черта не понимаю, объясни же мне, наконец!

Эваллё оттолкнул его, и мальчик рванул брата за рубашку, отрывая напрочь пуговицы.

– Зачем тебе приходить в какой-то дом? Почему здесь?!

Этот лес неподалеку…

– Что ты мне не договариваешь?! Я вижу по твоим глазам!

Помятая рубашка распахнулась, Эваллё в изумлении уставился на мальчика.

В следующую секунду старший брат накинулся на него и сгреб, придавливая к земле, выдыхая жаркий воздух в лицо, в шею. Маю уронил руки на траву, смотря снизу верх на парня. Эваллё давил на него своим весом, вжимая в траву. Было трудно дышать. Тираня взглядом, старший брат тяжело вздыхал. Парень весил гораздо больше, чем представлялось Маю.

Подлинный Эваллё был другим, Лотайра лишь предоставил объедки с барского стола, перебив аппетит. У настоящего Эваллё никогда не было родинки на лобке, ну, конечно, Маю этого не знал.

Отведя лицо, мальчик уперся руками брату в грудь, пытаясь спихнуть с себя. Сначала легонько, потом сильнее. Брат резко толкнул его руки, зажав ноги своими коленями и продолжая сжимать, чтобы Маю не мог вырваться. А Маю с ума сходил от давящей на него силы.

– Откуда Лотайра узнал о твоей татуировке? Ты что, голым попался ему на глаза? – взревел мальчик, брыкаясь и отталкиваясь пятками от земли, желая вырваться из тисков.

– Откуда мне знать?! – прохрипел брат, стряхивая кулаки Маю со своей груди. – Мы могли столкнуться в бане, в раздевалке у Паули, если он следил за мной.

– Чего?! А он не додумался выбрать другое место, чтобы тебя подстеречь?!

Маю весь сжался и одним рывком снес брата. Уже успел подзабыть, что у них огромная разница в росте и весе. Эваллё упал на траву, и Маю ударил кулаком по спине. Братик с легкостью перехватил его кулак и подмял Маю под себя, каким-то образом Эваллё снова оказался на коленях, а Маю – в зажиме крепких рук.

– Ненормальный псих! – мальчик пытался отвести от себя длинные руки брата, оттесняя Эваллё назад.

– Маю, это тавтология!

– Учить меня собрался, как раньше?! – Маю вскрикнул, протестующе и зло, когда брат повалился ему на спину, в очередной раз пригвоздив мальчишку к земле. Копчик напомнил о себе привычной болью. – Для меня ты – призрак, Эваллё!

И это его вежливый, молчаливый брат, блестящий ученик и преданный друг?

Пальцы забрались под шерстяную рубаху, в которой Маю приехал в Финляндию и завалился спать. Прошлись по обнаженной спине, забираясь вверх, к лопаткам, и Маю застонал. Он еще пытался кое-как отпихнуть руку брата, не желая сдаваться. Эваллё уперся коленями в землю, в этот момент мальчик слабо дернул ногами, шалея от удовольствия и цепляясь пальцами за траву. Брат не отпускал, заставляя лежать на животе, и лаская Маю под рубашкой, очерчивая ребра с боком, пробегаясь легким касанием по голой коже. Прерывистое дыхание Эваллё смешивалось с запахом травы, в которую носом уткнулся мальчик. Губы где-то рядом – на закрытых веках, на щеках, на ресницах. От брата пахло чистой кожей и одеколоном, Маю сглотнул слюну, не понимая, откуда у призрака взялся запах.

– У меня тоже к тебе масса вопросов! Например, откуда у тебя этот синечище под глазом?!

От частого сумасшедшего дыхания Эваллё стало душно, тело ныло от близости брата, горело под одеждой. Правой ладонью парень упирался в землю рядом с лицом Маю. Ременная пряжка задела ушибленный копчик, Эваллё подался вверх, и холодный ремень защекотал спину. Маю готов был кусать землю от желания, спина сама выгибалась. И согрешить ради такого не страшно, с призраком, с галлюцинацией. Кажется, он выкрикнул что-то в слух, потому что Эваллё тут же горячо зашептал над самым ухом:

– Я не призрак, Маю… Я живу здесь, в Финляндии, мы ходили с тобой по одной и той же улице. Я готовлюсь открыть свой ресторан – хочу расширить бизнес…

– Что?! – не слышно, в висках стучит…

– Расширить бизнес Рабии! Я узнал о тебе в газете!

Теплая ладонь перебрались на незащищенный живот, возводя на грань умопомешательства. Тепло, жар, агония – которых не хватало… Глоток воздуха.

Схватился за сбившийся рукав брата, чувствуя спиной, как тяжело поднимается и опускается грудь Эваллё. У обоих пульс бился где-то в животе, старший брат шумно сглатывал, и Маю чудилось, что он, скорее, распадется на части, чем позволит сну оборваться.

– Жив… и я… – переваливаясь на правое плечо, выдохнул в разлохмаченные волосы Маю, – обязательно найду тебя.

Пальцы крепче сцепились вокруг локтя, не позволяя Эваллё отнять ладонь от живота и прекратить ласку. Маю сотрясало от каждого движения, с которым брат наседал на его спину; из открытого рта вырывались тонкие прерывистые стоны. Навалилась еще большая тяжесть, когда брат перестал опираться о землю, Эваллё слишком резко опустил руку, и Маю тут же получил хлопок по бедру. Ноющая боль только добавляла огня, не позволяя расслабиться.

*

Черная «мазда» влетела в металлическое ограждение, и мужчину за рулем вжало в спинку сиденья, а после бросило на руль. Во рту появился привкус крови, от которого кишки готовы были завязаться узлом. Внизу живота знакомая мучительная боль стянула внутренности. Водитель согнулся пополам, почти касаясь лбом пассажирского сиденья. К горлу подступила рвота. С минуту мужчина успокаивал сердцебиение и сражался с болью в животе. Голова раскалывалась, и сознание как будто расплывалось. Неужели причиной аварии стала эта боль? Похоже, он начал терять сознание и не справился с управлением… Внутренние органы скручивало с такой силой, что в голове мутнело. Вдалеке загудела полицейская сирена. Уперевшись локтем в сиденье, мужчина прижался лбом к руке, тяжело дыша и сглатывая. На коже выступил пот.

Рядом хлопнула дверца.

– Вы ранены? Вызвать скорую?

– Н-нет, ничего страшного… – сдавленно прохрипел мужчина, сглатывая и приподнимаясь. На него смотрел финский полицейский, наклонившийся к окошку. Водитель стер с губ кровь, и коснулся рукой груди, только сейчас заметив, что рубашка на нем расстегнута, а вместо пуговиц торчат белые нитки. Рукава задрались, а галстук развязан. Колотящееся сердце причиняло дискомфорт.

– Вы в порядке? Может, всё-таки вызвать скорую помощь? – настаивал инспектор, с тревогой косясь на него, всё еще держащего ладонь у груди.

– Благодарю… не нужно вызывать скорую, – спазмы затихли, и боль улеглась. Эваллё медленно огляделся по сторонам, будто позабыл, куда направлялся. На мгновение так оно и было.

Теперь придется оплачивать ремонт машины. Холовора взглянул на магистраль, на слепящее солнце, заливающее разграничительную полосу и сухой асфальт. А Маю, стало быть, в Финляндии, его живой теплый запах еще тлел в памяти, у братишки такие холодные руки…

========== Глава XI. Именуемый ==========

Прекрасно в нас влюбленное вино

И добрый хлеб, что в печь для нас садится,

И женщина, которою дано,

Сперва измучившись, нам насладиться.

Но что нам делать с розовой зарей

Над холодеющими небесами,