Что бы ни задумал меркантильный японец, Маю это решительно не нравилось. Не собираясь обживать комнату, мальчик сидел на кровати как на иголках. Меньше чем через полчаса планировался ужин в ресторане на первом этаже.

Может сбежать? Документы при себе, отцовские деньги еще есть… Но вдруг Саёри и в самом деле не замышляет ничего криминально, а всего-навсего чуть изменил своим планам и нашел для Маю другую не менее престижную школу или колледж. В конце концов, есть ли разница, в какой стране учиться? Если учитывать его пофигистское отношение к учебе. Наверняка за ужином Провада всё ему объяснит, произнесет воодушевляющую речь. Единственное, чего сейчас не доставало, так это того, чтобы кто-то ободрил его и поддержал.

Предварительно постучавшись, в комнату зашел Саёри. Японец еще не успел переодеться, только слегка закатал рукава белой рубашки, торчащие из-под свитера. Маю обратил внимание на маленькие руки и широкие ладони.

– Вы, наконец, скажите… – с лёту начал Маю, вставая с кровати, как получил удар по лицу. Левый глаз обожгло болью, в голове застучали молотки. Выдохнув, мальчик отшатнулся, накрывая глаз ладонью.

– Полагал так быстро сбросить меня со счетов?

– Вы ненормальный, раз бьете женщин и подростков! – Маю смотрел на Саёри целым глазом, зажимая второй. Было больно, в первую очередь болела кость, куда угодил кулак, в глазу плясали звездочки. От неожиданности даже руки затряслись.

– И твои соплячьи оскорбления я тоже не собираюсь выслушивать.

Провада схватил качающегося Маю за плечи и оттолкнул от себя.

Не удержавшись, Холовора копчиком налетел на угол тумбочки. Непроизвольно раскрыл покалеченный глаз, взгляд помутнел. Сначала перед глазами потемнело, потом посыпались искры. Едва сдержался, но слабый стон всё же прорезался.

– Чем я заслужил такое обращение?! – выплюнул мальчик, слушая, как нарастает шум в голове.

– Ах ты еще не понимаешь! – японец взялся за ремень, и земля у Маю ушла из-под ног.

Навалившись на тумбочку, мальчик разжал челюсти.

– Если слова не помогают… – вытащил ремень из шлевок и согнул в руках. – Это давно надо было сделать, чтобы вышибить из твоей головы все любовные бредни!

Полагаясь на удачу, Холовора кинулся к японцу, стремясь отобрать у того ремень. Последняя надежда – на себя самого.

Пальцы схватили мальчика за волосы и рванули назад, отпустили. Саёри вцепился в его рубаху, толкнув Маю на кровать, и вскинул руку с ремнем.

За что?! Почему?!

Мальчик лишь успел закрыть лицо ладонями. Удары сыпались по пальцам, по голове, спине, ягодицам. Маю перекатывался по кровати, пытаясь хоть как-то уберечься от ремня. Одежда не спасала.

– Ты у меня выкинешь из головы эту дребедень! И в следующий раз призадумаешься, прежде чем лезть в чужую постель!

Маю отбил один удар локтем и резко выпрямил ногу, достав до живота Саёри.

Провада тяжело дышал, но руку уже опустил. Быстро вдев ремень, вышел из номера, напоследок громыхнув дверью.

Мальчик уткнулся в смятое покрывало и простыню. Подушка валялась на полу. Холовора изо всех сил саданул кулаком по матрасу. А потом еще. Спрятав лицо, затих.

По сути Саёри был прав. Прав на все двести процентов. Прав! ПРАВ!! Маю не заслуживал ничего кроме порки.

*

Подносы разносили девушки в национальных костюмах с уложенными под тыккимыссы [шелковая кепка без козырька, прикрывающая, главным образом, затылок] прямыми волосами. Форма официанток лишь немногим отличалась друг от друга. Стены и пол из темного дерева, разбавленного мягкими сиденьями, с плюшевой обивкой цвета золотого песка, оставляли тягостное впечатление, что на улице идет дождь, как бывает в метро. У каждого столика на стене висел светильник, рассыпая по столу и стульям золотистый свет. Большинство столов, застеленных белоснежными скатертями, пустовало. Маю готов был хохотать, кружиться по залу, раскинув руки, пуститься в пляс. Он обожал декор этого зала и улыбчивых официанток, и тяжелые потолки из грубых досок. Просто не верится, он дома!

Саёри запер его в номере, лишь перед самым ужином дверь отперла специально подосланная горничная. В те минуты он был серьезно настроен сбежать из-под опеки Саёри. Окна выходили на проезжую часть – спускаться с третьего этажа на шоссе казалось полным сумасбродством, – а в уборной массивное высокое окно не поддавалось, зато Маю наставил дополнительных синяков на коленках, когда взбирался на тот подоконник.

Японец приветствовал его незначительным кивком головы и смерил долгим изучающим взглядом. Не хватало одной шляпы, чтобы отсалютовать в ответ.

– Ты задержался. В чем дело? Ты же так хотел есть.

Холовора выдвинул для себя стул и сел за тяжелый квадратный стол с массивной сложной крышкой. Раньше мальчик не предполагал, что копчик может болеть так сильно. Усидеть на стуле стало немалой проблемой.

– Скажешь что-нибудь? Маю, ты в родной стране и не хочешь поделиться своими впечатлениями?

Маю поднял глаза на Проваду, ощущая себя бельчонком, угодившим в капкан, а удав, между тем, уже близко.

– Синяки сойдут, – по-отечески ласково произнес японец, и мальчика передернуло, как от сквозняка. Сатин никогда не поднимал на него руку, только в шуточной борьбе. По правде говоря, Маю не мог припомнить, чтобы когда-нибудь папа обходился с ним грубо.

Кровоподтек у левого глаза теперь долго будет сходить, и его нельзя было никак скрыть, оставалось терпеть, как на лицо без конца пялятся люди.

– Съешь пока яблоко, – Саёри налег грудью на стол, пододвигая Маю пластмассовое блюдо с яблоками, разрисованное цветами и соловьями. – Что же ты на меня так испуганно смотришь?..

– Извините, – прохрипел мальчик, переступая через свою гордыню, – за то, что грубил вам.

Чтобы еще больше его уязвить, Провада приподнял бровь в преувеличенном удивлении, продлевая момент.

– Похвально, но твоих извинений мало, – Саёри раскрыл на столе кожаную папку с меню и опустил глаза. – Даже для тебя еще не всё потерянно, вот как.

– Зачем вы привезли меня сюда? – Холовора выбрал большое зеленое яблоко. Гордость гордостью, но оставаться и далее голодным он не собирался. Сок хлынул в рот, и мальчик набросился на яблоко, как изголодавшаяся собака.

– Ты слишком изнежен, Маю. А я хочу, чтобы ты воспитал в себе те качества, которые помогут устроиться в жизни. В военном училище тебя научат, как подавлять в себе ошибочные инстинкты, – говорил японец, листая меню, пока мальчик привыкал к услышанному. Человек с глазами на выкате не поднимал головы, сосредоточившись на выборе блюд, решая в этот момент судьбу Маю. – Не беспокойся о деталях, я уже обо всём договорился. Они рады принять тебя. Финны, оказывается, могут быть гостеприимными. Сегодня после ужина я отвезу тебя в общежитие военного командного училища. Это далеко, поэтому мы сделали остановку в гостинице, чтобы поужинать и отдохнуть.

– Ты обманул Тахоми! – выпалил во весь голос Холовора. – Ты обещал ей, что устроишь меня в совершенно другом месте!

– Я лишь скрыл то, что знать ей нежелательно. Пока. Но я рад, что ты беспокоишься в первую очередь о тёте. Я бы на твоем месте подумал о себе.

– Ты… ты… – Маю готов был разорвать подонка на клочки. – Они не возьмут меня! По возрасту не подойду, или по успеваемости! И как я буду платить за обучение?!

– Я всё уладил, так же я готов заплатить.

Привлеченная криками Маю, официантка решила, видимо, что посетители очень голодны и недовольны обслуживанием, и поспешила к их столику. Мальчик сразу же смолк.

К ним подошла девушка в западном финском платье: короткий черный жакет, белые рукава, передник и белая юбка в разноцветную вертикальную полоску. Тщательно подобранные русые волосы открывали светлокожее лицо. Наконец-то родное лицо!

– Хозяева, чего желаете? – просто спросила она по-фински, одинаково счастливо улыбаясь обоим, без всякого заискивания, опускания глаз и поклонов.