– Я пойду посмотрю, что там с черным входом.

– Постой, – опомнился Сатин, присаживаясь на корточки.

Тео остановился и окатил его еще одной волной жара, которым так и дышал этот проникновенный взгляд. Карие с примесью красного глаза слезились на солнце.

– Как ты узнаёшь, что я – это я? – спросил Холовора.

– Никак, поэтому придется поверить тебе на слово. По-любому Лотайре придется изрядно попотеть, чтобы повторить все твои чудачества, – усмехнулся китаец, поднося к губам горлышко бутылки.

С восточной стороны дома обнаружилось неприметное крыльцо черного входа, с растущими по бокам деревьями. За дверью оказался высокий порог, где было принято разуваться. Проход вел прямиком на кухню, сюда в ранние часы проникал лиловый свет, заливающий помещение прохладной свежестью утра. Если пройти кухню и свернуть в залитый сумерками коридор, попадаешь на внутреннюю террасу, отгороженную от улицы невысокой деревянной перегородкой. Просторная терраса наполовину утопала под тенью крыши, наполовину была залита светом угасающего дня. Здесь же располагался нагреватель для воды и бадья, установленная под открытым небом. Деревянное дно побелело от сухости.

День шел к концу, наводняя пол и стены террасы глубокими тенями. Не без труда вскрыв хитрый замок, Сатин отворил дверь черного хода и посторонился, впуская Тео в темную кухню. Небольшое полупустое помещение оказалось обставлено просто, без излишней суеты, с минимум мебели, как если бы здесь жили практичные люди, ценящие удобство и не чурающиеся тяжелой работы, не заваливая своё помещение бесполезным новомодным хламом. Занавесок на окнах не было, весь пейзаж – как на ладони. Возникло неприятное ощущение того, что он волей судьбы попал на экскурсию в собственный дом. Как в глупом сне, где насильно заставляют осматривать опустевшие комнаты, чего делать очень не хочется, но выхода нет; когда неизвестно, что может встретиться за очередным поворотом; когда не знаешь, куда подевались остальные члены экскурсионной процессии; не понимаешь, каким ветром тебя вообще занесло в это место. Щемящее чувство и расползающаяся в животе пустота… Углубляясь в дом и открывая комнату за комнатой, он словно проникал в чужую тайну. В доме царил слабый аромат, очень похоже на то, когда внешне какой-то неприятный запах маскируют за благоуханием курительных благовоний или подогретых масел. Пока он осматривал помещения, складывалось впечатление, что вся эта приземистая мебель, подушки для сиденья, восточные ковры, гобелены, вазы с высушенными цветами, картины – нужны только для того, чтобы отвлечь внимание гостей. Сатин огляделся, раздумывая, с какой комнаты начать поиски. Всё это было ненужно, оно отвлекало от самого главного, отвлекало от цели их с Тео взлома. Распахнул двери, ведущие в спальню. Теперь он понял, что больше всего казалось странным. Мебель выглядела так, будто ею пользовались от силы пару раз. Новые нетронутые предметы, покрытые пылью. Сатин опустился на колени у низкого комода в два ящика. Вещи, до которых не дотрагивались, лежали аккуратными стопками… брошенный поверх платок…

Но вместе с тем дом выглядел так, точно его хозяева отлучились ненадолго, настолько насыщенная и богатая была атмосфера в комнатах, настолько тщательно продуманная обстановка. Чистота и порядок с оттенком небрежности и легкой ассиметрии сдвинутого столика, загнутого края ковра, криво повешенного полотна или наброшенного на спинку кровати халата, отодвинутой от стены вазы… Эти мелочи сводили с ума. Он точно искал черную кошку глубокой ночью. К их приходу подготовились!

Ожидалось увидеть комнаты, покинутые в спешке, бардак… но нет, хозяева не торопились. Лотайра был на шаг впереди, теперь не оставалось сомнений, что он заведомо предупредил Икигомисске. Он всюду опережал! Кем обернулся, что сумел пересечь Тихий океан? Что за чертова сила у этой твари?!

Сатин резко задвинул дверь. Чем дальше он пробирался, тем глубже казались сумерки, тем труднее становилось искать. После спальни он осматривал смежную с ней комнату, судя по количеству игрушек, раскиданных на полу, – комнатка принадлежала ребенку. Подушки, обставленные деревянными фусума. С потолка свешивались разноцветные побрякушки. Комната для принцессы. Но как игрушечный волк может сказать, где искать Фрэю? На обход каждой комнаты уходило немало времени, и в детской, чтобы ненароком не наступить на разбросанные игрушки, пришлось зажечь люстру. По комнате разлился неяркий свет, но Сатин зажмурился. Свет резанул глаза. Несмотря на то, что в комнате когда-то находился ребенок, атмосфера была отталкивающей. Тягучий свет и тонкий аромат. Мужчина сложил фусума и припёр к стене.

– Сатин, я проверил террасу, уборную и столовую! Там нет того, что нам нужно! – закричал Тео из другого конца дома. – Я пока не нашел ничего, что говорило бы, куда они направились!

– Ты чувствуешь этот запах?! – крикнул в ответ Холовора, разгребая подушки.

– Да! Похоже, он окурил чем-то весь дом! Может, это хе-хе, чтобы выдворить нежелательных гостей! Но тогда нужно опасаться мне, а не тебе! У тебя же иммунитет против всяких химических и травяных препаратов, то есть ты не так восприимчив, как я! Кстати, в ванной есть какие-то таблетки! Часть иероглифов мне понятна, но язык японский!

Сатин привалился к стене, обклеенной обоями с золотистыми стрекозами:

– Не мучайся! Потом разберемся… Прихвати эти таблетки с собой!

– Сатин, это воровство!

– Тео, – слабый свет нещадно драл глаза. – Кому нужны твои таблетки?! Хозяевам уж точно не нужны! – приложил ладони к лицу, будто умываясь.

Внутри накипала злость. Почему парень не понимает элементарных вещей? Конечно, может картонная упаковка и не спасет Фрэю, но они, по крайней мере, узнают, что за дрянь хранится в доме Икигомисске. Сгодится любой странный препарат, а если это просто таблетки от расстройства кишечника или что-то в этом роде, хотя бы станет понятно, что здесь никто не пичкал его дочь всякой химической дрянью. Если выяснится, что Икигомисске дурно обращался с его дочерью, он разнесет весь дом к чертовой матери. Его дочь и только его.

Стена накренилась, пол оказался чересчур скользким, чтобы устоять на ногах. Сатин сделал пару нетвердых шагов в сторону вращающихся перед глазами сёдзи. С мягким шуршанием раздвинул.

Дощатый пол расплывался под ногами. Оставляя свет зажженным, Сатин шаркал ногами по полу, будто и вправду доски покрывала корочка льда.

Это была её спальня. Свет из коридора высветил в углу чемодан с опущенной сверху крышкой и открытым замком. Сатин снова потер лицо руками, стараясь смыть наваждение и немного расслабиться. Всё происходило как в его снах, разве что с потолка не сыпал снег. Он искал в темноте своих пропавших детей… Осторожно опустил палец на кнопку выключателя, внутренне приготовившись к самому худшему. Если свет не зажжется, он останется в темноте наедине с предметами этой комнаты, где еще недавно спала его дочь. С вещами пропавшей дочери. Его пугали какие-то вещи. Конечно, ведь в темноте они принимали особенное значение. Фрэя была в этой комнате, а теперь её здесь нет. Её могли замуровать под половыми досками… её кости могут быть зарыты во дворе или закопаны в одном из цветочных горшков…

По спальне разлился свет.

Подхватив из коридора табурет, приблизился к туалетному столику. Раздался звон бьющегося стекла. Крушил всё, до чего мог дотянуться. Вазы, зеркало, глиняные скляночки на туалетном столике – весь пол был в осколках. Сухие поломанные цветы рассыпались, сверху по ним растеклись краски. Отшвырнул табурет. В приступе бешенства сорвал с кровати покрывало, взялся двумя руками за простыню, располосовал ножницами и рванул со всей силы, раз, второй. Несколько быстрых движений, топот ног, и он почувствовал, как чьи-то пальцы сцепляются замком у него на груди.

– Остановись! Что ты вытворяешь?! – парень и тряс его, и дергал, и колотил, бормотал какую-то чушь, чтобы привести его в чувство. Парня колотило от страха, похоже, Тео тронула его выходка. Толкнув китайца локтем в живот, высвободил одну руку. Шенг повис на нем, пальцы крепко вцепились в одежду. Дыша в спину, мальчишка выдавил сквозь зубы ругательство. Сатин медленно вырвал вторую руку, ожидая, когда Шенг его отпустит.