Кем бы ни была та тень у фонтана, Эваллё не даст своего брата в обиду – так у них было заведено с детства.
– Так ты и вправду гей?!
Громкий шепот рядом сидящего парня вывел Маю из глубокомысленных раздумий. Подросток тут же отдернул ладонь от лица, используя её до того в качестве подушки – суть сказанного мгновенно очистила голову от вредных мыслей. Казалось, одноклассник сейчас отпрыгнет, как сверчок.
– Симас, не забудь – на следующей неделе вы пишите проверочную работу. Повторяю персонально для тебя. Материал я объясняла неоднократно, – голос педагога, будто шаманский глас из глухой пещеры, доносился откуда-то издалека. С другого континента.
– Так и знал, что перед каникулами кому-то обязательно нужно будет испоганить выходные, – в ответ на реплику преподавателя огрызнулся сидевший рядом с Маю Симас Капале.
– Это ты так разговариваешь с преподавателем? Захотел к директору?
В ушах слегка шумело. Ток крови под кожей как будто усилился – из-за этого так душно? Непроизвольно Маю провел языком по обветренным губам, сосед же подумал в меру своей испорченности. На счастье последнего в коридоре прогремел звонок, чьего звука мальчик ждал с того момента, как только зашел в класс. Обведя засобиравшихся ребят слезящимся взглядом, Маю медленно вытер испарину – голова побаливала.
– Урок окончен. Всем до свидания.
Крови над верхней губой не было, но сердце колотилось как безумное. Словно только сейчас мальчик вынырнул на поверхность.
Развешенные по классу гирлянды напомнили о том, как справляли новогодние праздники в академии. Как воочию представились заснеженные ели: лес на много миль, кругом сугробы, в которые проваливаешься по пояс, свет фонарей раскрашивает снег в дикие цвета. Вечера у камина, где особый запах и так уютно, разговоры с друзьями до глубокой ночи. Сказка! А он здесь, считает ёлочные шарики на стенах. С Новым годом, класс.
Надо же… он так четко представил приснившийся сегодня сон, что позволил соседу по парте увидеть всё как наяву. Беситься или смеяться? Только, похоже, Симас не понял, кем был тот парень из сна, иначе… А что было бы иначе, даже представлять не хотелось.
Маю выглянул в заиндевелое окно, откуда был виден школьный двор – в мороз там никто не ошивался, за исключением охранника, который отогревался в будке у закрытых ворот. На улицу идти совсем не хотелось, оставаться в школе – тем более. Неуютное ощущение оттого, что придется пройти по безлюдной улице в лютый холод, усилило тревогу.
– Маю, ты почему не собираешься? Занятия только что закончились.
Механически протянул руку за учебником, лежащим на парте. Снова провел ладонью по влажному лбу.
– Маю?
– М? – подросток поднял взгляд на Елену, их учителя географии.
– Уже придумал, чем займешься на каникулах? – спросила она, собирая со стола бумаги и складывая их в кожаный портфель. – Перед Рождеством класс поедет на трехдневную экскурсию.
Мальчик отлепил ладонь ото лба и нагнулся за черной джинсовой сумкой.
– Зимний лагерь? – задумчиво пробормотал Холовора, не поднимая глаз от покрытой лаком парты.
– Мы посетим музей, посвященный доисторической эре, узнаем, как эта земля осваивалась нашими первобытными пращурами. По дороге заедем на горнолыжный курорт. Жить вы будете в гостинице, трехразовое питание – шведский стол плюс полдник.
Вся доска, изрисованная цветными мелками – это у них сегодня был вводный курс в палеонтологию, которую предстояло изучать классу в следующем семестре, а географ один и тот же на оба предмета.
Елена переложила мелки со стола на полочку у доски.
– Я пока не знаю, – как можно менее заунывным голосом пролепетал Холовора. – Мне надо подумать. Я пока что не успел ничего запланировать, но я не очень люблю поездки всем классом.
– Твой друг Селике остается в городе? – поинтересовалась женщина, доставая расческу из раздувшейся косметички.
– Да, он будет встречать Новый год со своей общиной.
Маю запихал учебник и атлас в стол. Рабочие тетради закинул в сумку.
– Хорошо. Когда определишься, пожалуйста, принеси записку. Бланк заявления можешь взять в учительской. Нужно будет согласие одного из родителей.
– Конечно, – буркнул Маю.
Елена отвела взгляд от дорожного зеркальца, в которое смотрелась, пока расчесывала волосы.
– Ты не простыл?
– Что? – очнулся подросток. Казалось, совсем недавно отец задавал ему этот же вопрос. Перед внутренним взором появилось сосредоточенное, раздраженное лицо Сатина, вновь удалось увидеть, как он произносит эти слова: то ли и вправду сердится, то ли переживает.
– Я хочу сказать, у тебя разбитый вид. Если ты заболел, почему ты ходишь в школу? До каникул осталось не так уж много времени, лучше вовремя подлечиться и выздороветь до наступления нового года.
– Нет, я понимаю, что вы мне хотели сказать, но я правда редко болею, это просто… плохое предчувствие, – вдруг осенило Маю. Что являлось абсолютной правдой, мальчик давно подметил, что его шестое чувство попадает ровно в десятку.
Елена смотрела на него с сочувствием – может, решила, что у ребенка уже начался горячечный бред, – как вдруг достала из портфеля чупа-чупс и поднялась со стула.
– Возьми хотя бы это, – на ходу протянула ему сосательную конфету.
– Леденец? Это поможет? – Маю с сомнением взглянул на малиновый чупа-чупс. Помедлив, всё же принял угощение.
– Тебя подвозят сегодня?
Маю быстро разодрал обертку и, сунув леденец за щеку, повесил сумку на плечо.
– Да, – ответил чересчур поспешно, добавив потом тише: – навегное, – конфета коверкала речь.
Попрощавшись с Еленой, подросток вышел из класса.
Уроки второй смены закончились. Около месяца назад было принято решение перенести занятия на вторую половину дня, под раздачу попал класс Маю и два одиннадцатых класса, в том числе и тот, в котором училась Фрэя Холовора, его старшая сестра и, быть может, единственный человек, который принимал хоть какое-то участие в его школьной жизни.
Швырнув сумку на скамью, мальчик забрал у гардеробщицы свою куртку и остановился напротив зеркала. Натянув вязаную шапку, застегнул молнию на куртке и надвинул на глаза капюшон. Было бы еще неплохо обмотаться шарфом до самых глаз, но, к сожалению, спасительный шарф остался дома – лежит на этажерке в прихожей. Забывчивость не порок.
– Приятных выходных, – отозвалась гардеробщица. Смотря на её отражение в зеркале, Маю пробормотал слова благодарности и вышел на мороз. Тут же возникло непреодолимое желание завернуть обратно в тепло и дождаться весны, прежде чем снова появиться на улице. Нос мгновенно замерз, в него словно повтыкали иголок. Спускаясь по расчищенным ступеням, Холовора поднял воротник куртки. Надевая перчатки, Маю чувствовал, как лицо сводит от холода.
Много ли удалось понять Симасу из увиденного, а собственно, что именно тот успел увидеть? Вероятно, парня не заботило, каким образом в голову попало чужое воспоминание, но вот узнал ли Симас Эваллё? И что, бежать за ним – просить никому не рассказывать? Как глупо… На то, что бы посмотреть, как сосутся два брата, пришла бы посмотреть вся школа, да Маю сам не прочь взглянуть на такое. Похоже, занятным в этой истории было не то, что кто-то может узнать о них с Эваллё, а то, что поцелуя этого не было на самом деле, и Маю всё приснилось.
Лютые холода обрушились на них так же внезапно, как и жара пару месяцев назад. Хямеенлинну завалило снегом.
Освещенный розовым светом закатного солнца снег хрустел под ногами. Маю без конца поскальзывался, раз чуть не упал. Тревога из-за того, что придется возвращаться одному, не оправдалась – сейчас двор наводнили школьники. Какая-то девушка, обойдя его, хитро подмигнула. Маю так глубоко ушел в свои мысли, что не узнал гимназистку, лишь после сообразив, что она, в общем-то, из его класса.
– Тебе так больше идет.
Маю озадаченно приподнял лицо.
– С короткими волосами, – пояснила она, поднеся ладонь к своей голове. – Раньше за волосами совсем не было видно лица.