Частое дыхание удалось умерить, однако горло стягивало так, будто он и в самом деле готов был всхлипнуть.

Велескан зачерпнул горсть его волос и пропустил между пальцев.

– А я до сих пор не могу очнуться, – признался Сатин.

Вел гладил его по спине, по волосам, как когда-то очень давно, в школе.

– Разве это моя вина?.. Тогда почему он так со мной? Бабушка купила ему такую же пижаму, как у меня, будто бы и вправду мы одна семья, а потом отругала, что он осветлил волосы, хотя я всегда говорил ему, что для меня цвет волос роли не играет… а, знаешь, что он сказал?..

– Нет.

– Что она любит нас двоих одинаково и уже начала нас путать из-за этого, и он как раз решил выкрасить волосы в другой цвет… а она так кричала, словно, это был конец света, – Сатин слабо усмехнулся. – Когда он только появился, он был таким самостоятельным, и я подумал – он уже, наверное, взрослый… я так и дальше бы считал, если бы он сам не признался. Я не понимаю, от чего потерял голову? И, видишь, не могу забыть… Я видел его брата после смерти… как сейчас тебя вижу. Это было похоже на галлюциногенный сон.

Выговорившись, он не почувствовал себя лучше, даже наоборот – он обличил всё то, что не давало покоя, вывел на передний план. Он чаще стал задаваться вопросом: а что если это и вправду любовь, и Маю будет испытывать те же мучения, если сейчас разрушить их с братом связь? А желает ли он подобное для своего сына? Если он, взрослый мужик, не знает, как ему справиться с ситуацией, как тогда быть Маю? Когда любое чувство и так кажется раздутым до необъятных размеров.

Сатин поднялся с пола. Велескан щелкнул выключателем, и крохотная гостевая ванная осветилась приглушенным розоватым светом.

Колени слегка дрожали, как и пальцы. Желудок отпустило. Прополоскав рот минеральной водой из бутылки, стоявшей на откидном столике у раковины, поправил перекошенный свитер. Двухслойный пошив создавал впечатление, что под свитер надета майка.

Сатин не сразу смог вспомнить, как на столике оказалось досье Яри. Он даже не заметил, что принес документы сюда.

Велескан сжал горячими пальцами его голое плечо.

– Подожди, меня только что рвало…

– И что? Ты же прополоскал рот, – выдохнул ему в губы ударник. Горячая сухая ладонь скользнула по животу вниз. – Можно подумать, я тебя раньше не целовал после этого. Давно собирался спросить, что это за родинки на животе?

Пальцы уже задирали свитер, расстегивали ремень.

– Я не знаю, они появились после аварии, – Сатин помог расстегнуть пуговицу на брюках, следом за ней молнию.

Вел принес с собой бокал с коктейлем – Сатин нашел тот на столике. Улыбаясь, поднес бокал к губам. Запрокинув лицо, Холовора осушил бокал, зубы клацнули по прозрачной стенке, там было что-то покрепче мартини. После чего склонился с поцелуем навстречу губам Велескана.

– Это какая-то реакция кожи на перенесенную травму? – пробормотал Вел сдавленно. Мозолистые от частого обращения с барабанными палочками пальцы шарили под свитером, поглаживая чувствительную кожу. – Там, наверное, особенные феромоны…

Слишком порывисто опустив руку, со звоном поставил стакан куда-то на раковину.

Украл. Вор. Сатин Холовора…

Он вздрогнул, услышав свое имя, но кроме них с ударником в ванной никого не было. Лампа на потолке источала мягкий свет, через приоткрытую дверь доносились отдаленные звуки голосов и музыки, из крана капала вода, в зеркальном потолке отражались они с Велом, но никто не звал его.

Никто, просто вор, – послышался отголосок собственного голоса, более хриплого и низкого, как если бы собеседник потешался над ним, сдерживая смех, улыбаясь. По губам заскользило чье-то дыхание, дохнуло табаком, но нет, это просто губы кривятся в улыбке, и от Велескана тянет сигаретным дымом.

– Что за хер? – Сатин дернулся было, но Велескан толкнул его в угол, между раковиной, мусорной корзиной и унитазом.

Ударнику надоели его трепыхания, и Вел захватил пальцами его подбородок. Ладони тут же скользнули тому по пояснице за пояс, прижимая к себе. На Велескане было какое-то тесное белье, и через него еще нужно было пробиться. Затылок уперся в кафельную стенку. Лопатками и плечами оказался прижат о её холодящую поверхность. Крошечные волоски на коже встали дыбом.

Поцелуй подразумевал продолжение, которое устроит обоих. Учащенное дыхание ласкало губы. Не давая увернуться, Велескан полировал слюной его скулы, подбородок, шею, веки. Влажные поцелуи в лицо – как Сатин любил.

В голове зазвучал заливистый смех, слегка грубоватый, как от злоупотребления табаком. Он ощутил этот запах, рука невольно дрогнула, готовая развеять неприятный смог.

Прогони его.

– Отъебись!

– Сатин, что ты сейчас сказал? – раздельно проговорил Велескан, немного опешив.

Сатин выпутался из чужих рук и опустился на колени. Уткнувшись лицом в грудь Д’Арнакку, он обдал складки одежды горячим дыханием, перебирая шершавые складки на брюках.

– Лучше я… – прохрипел Сатин, облизывая сухие губы, тут же ощутил, как твердеет собственный член.

Загорелые на фоне темно-серых брюк пальцы отыскали застежку ремня. Щелчок. Торопливо дернул за молнию на брюках, будто сам изнывал от ожидания. Левой рукой нырнул себе в трусы.

Тяжело вдыхая через рот, Велескан, прижатый спиной к стене, склонил голову.

Когда в горло начала бить горячая струя, Сатин отстранился, отводя лицо – пару капель стекло по подбородку, капнуло на свитер. Скоро левая ладонь наполнилась, и сперма просочилась между пальцев, в нижнее белье, на брюки, попало на пол. Влажными пальцами отвел с лица волосы и утёр подбородок. В свитере было жарко. Дав себе несколько секунд, Сатин медленно поднялся с пола. Взгляд был полубезумным, в волосах блестели белые капли, кожа на скулах не покраснела, а потемнела даже.

Придвинувшись к Велескану, так близко, что стала видна россыпь темно-рыжих веснушек на загорелом лице, поприжал тонкие губы своим ртом. Брюки ударника еще были расстегнуты, и Сатин с чувством полной вседозволенности забрался пальцами в густую поросль. Поцелуй выходил скомканным и рванным – обоим не хватало дыхания.

– Не могу без мужика, – пробормотал позже Холовора, разглядывая себя в зеркале.

Велескан грубо рассмеялся, забирая с откидного столика опустевший бокал. Уткнувшись ему в волосы, ударник глубоко вздохнул. Сатин оперся руками о край раковины, изучая их с Велом двойное отражение.

Привести себя в порядок удалось лишь частично, подсохшее пятно на внешней стороне брюк пришлось отскребать ногтями. Передние пряди всё же необходимо было промыть. Воспользовавшись полотенцем для рук, Сатин просушил волосы. Скрутив их в высокий пучок, порылся на полках в ванной, надеясь отыскать что-нибудь подходящее. Холовора уже собрался попросить у кого-нибудь из женщин заколку или «краб», как взгляд невольно привлекла кожаная обложка резюме.

За дверью их поджидал Яри. Поджидал или только сейчас пришел – Сатин не знал наверняка, по непроницаемому лицу парня узнать что-либо вообще было нельзя. Цепким взглядом он быстро пробежался вверх-вниз по вокалисту, отметив самое важное.

Холовора сжал зубы, кажется, даже в челюсти что-то хрустнуло, и, глядя парню в глаза, занес шариковую ручку. Так же, не сводя взгляда с Яри, распахнул левой рукой резюме и щелкнул ручкой. Мазнув рядом с подписью Яри, захлопнул резюме и двинулся дальше по коридору.

– Тахоми до вас дозвониться не может! – крикнул ему Лим-Сива из глубины дома. – Сатин, возьми трубку в гостиной! Что-то произошло! Быстрее!

*

Фрэя окинула взглядом «Шатл». Стены покрывало множество зеркальных окон-квадратиков. Металлические крепежные балки поддерживали крышу-навес из металлических параллельных перекладин, нависающих над входом точно фантастический козырек. На второй и третий этажи вела гулкая лестница по типу пожарной.

– Как там ваш подвал? – Бернадетта спрыгнула со спинки скамьи, на которой сидела, и подхватила сумку.