– Что же Вы сделаете? – проглотив все предыдущие слова, спросил командующий.

Гелион хмыкнул. Он молча подумал несколько секунд, и, вернув ледяное лицо, промолвил:

– Если меня окружают люди, которые не разделяют моих взглядов, значит, я плохой полководец. Если я не смог добиться цели, при этом потратив средства, значит, я плохой стратег. Если я не смог заставить меня уважать, значит, я плохой правитель. Если я оставлю это без внимания, значит, я плохой человек… – Аскалон напряг скулы и сощурился. – Отныне ты снова офицер пятого ранга. И да, Даймон, – добавил он. – Щит Неджакана больше не твой легион.

Даймон был шокирован последними словами лидера. Он ожидал, что потеряет уважаемое звание командующего. Да, честно говоря, ему было на это плевать. Но лишение легатства очень задело мужчину.

– Прошу прощения, но каким образом мой поступок соотносится с руководством легионом?

– Самым прямым. Главой лучшего легиона Арэшурата должен быть человек, который верен мне и моим приказам. А приказы ты не выполняешь. Своевольство я не выношу, поэтому катись прочь отсюда, пока я не велел развоплотить тебя к балауровой матери.

Даймону сказать было больше нечего. Да и что тут скажешь, если слова военачальника были ясны, как день? Мужчина сделал кивок и молча пошагал к дверям зала, громко стуча начищенными металлическими сапогами. Захлопнув за собой дверь, воин замер в коридоре, сжал кулаки и уставился в пол.

Для Даэва легатство было смыслом снова и снова бросаться в кровопролитные битвы. Он чувствовал ответственность за своих легионеров. Мужчина знал всех в лицо и по именам, помнил краткую биографию каждого своего бойца. Только с виду Даймон был пассивным и равнодушным к товарищам, иногда даже пуская острые шутки в их адрес. Но мало кто знает, что творилось у него в душе. На деле Даэв считал, что все легионеры – его сыновья, жизни которых стоят больше сотен жизней асмодиан и тем более балауров. Легион был его семьёй, оттого он принял этот удар от Гелиона очень близко к сердцу.

Даймон спустился в Храм Мастерства и, раздумывая на ходу, неспешно направился к пропасти Элизиума – разлому между двумя парящими островами. Воин никуда не торопился, а такое, надо сказать, бывало редко. Да, его уже ждали в Фоэте, но мужчина отложил поездку туда для решения личных дел. Дела эти как раз были связаны с Гелионом, но теперь ему стало всё ясно.

«Он окружает себя своими марионетками… – мысленно рассуждал Даэв, пересекая длинный мост между островами и вглядываясь в пушистые облака, медленно плывущие прочь от небесного города. – Зуб даю, во главе Рыцарей Миразента он поставит свою пешку. А Юклиас не посмеет выступить против назначения Гелиона на пост верховного главнокомандующего. Святилище и стражники города будут под его крылом. Тогда и совет военачальников не понадобится – Гелион коронует себя, и никто не будет против…»

Задул сильный ветер, Даймон встрепенулся, поёжился от холода, глубоко вздохнул прохладным воздухом и продолжил свои мысли:

«…Как этому помешать? Нужна поддержка влиятельных офицеров. С Даэвами я разберусь, они поймут меня и не станут «крутить пальцем у виска». А кто из военачальников не в восторге от политики Гелиона? Ваталлос, я думаю. Взгляд выдаёт его, но он ничего не сможет противопоставить армии гарнизона Арэшурата – Бертрон сейчас в упадке. Кто ещё? Ференто, глава Интердики. Мда, раньше он жёстко критиковал Гелиона, но в последнее время всё вежливее ведёт себя при нём, улыбается в лицо и безвозмездно раздаёт легионы… Это страх или внезапно появившееся уважение? Хм-м, в любом случае, рассчитывать на него не стоит. Атропос? Она пассивна в политических делах. Даже если получится с ней договориться, помощи из Теобомоса ждать нет смысла – много легионов там не набрать. Остаётся Телемах, военачальник Элтенена… Он ненавидит Гелиона и всё, что с ним связано. Телемах вспыльчив и импульсивен, и его энергию можно направить в нужное русло. А ещё он ярый поклонник Фаметеса… Хм-м, – Даймон ехидно улыбнулся. – Если убедить Телемаха втайне поддержать наш план, то, я полагаю, и Ваталлос встанет на нашу сторону, – лицо воина вдруг снова погрустнело. – Но главный вопрос состоит в следующем: как это сделать. Телемах ненавистен к асмодианам… На Элтенен частенько случаются набеги. Пожалуй, даже чаще, чем на Интердику. Он не станет меня слушать. Хм-м. Может, нам поможет Фаметес…»

Мимо мужчины стали проплывать причудливые здания нижнего Элизиума, но Даймон их не замечал. Он был полностью погружён в свои мысли.

«В любом случае, получается, что Гелион возвысился из-за меня… Я дал ему повод для захвата контроля над армией, тем самым отвернувшись от Элизиума. И в этом виновен не только Орден Миразента с покойным Раверинтосом… – Даймон нахмурился и стал рассматривать узоры на брусчатке, опустив взгляд. – А затем я отворачиваюсь от Гелиона и вновь поддерживаю мальчишку Фаметеса. Так кто же я: Даэв или куртизанка, что мечется между двумя мужиками, поворачиваясь задом то к одному, то к другому?..»

Перед воином предстала Площадь Святых. До поста привратника было совсем немного. Даймон мельком окинул взглядом пространство: только теперь он заметил обилие патрулей в округе: несколько десятков стражей в полной экипировке бродили по улицам и площади парами.

«Ничего не меняется… – Даэв искоса посмотрел на патрульных. – Тогда какая разница, кто у руля: Раверинтос или Гелион?»

Привратник равнодушно встретил воина, устало кивнув и поприветствовав:

– Расефиэль, Даэв.

– Фоэта, – сухо произнёс Даймон, бросив в руки хранителя портала несколько больших золотых монет.

Мужчина в тунике вздохнул и отошёл в сторону, чтобы открыть разлом. Вспышка – и парящий над землёй круг засветился в странной пульсации. Даэв подождал, когда портал стабилизируется, и небрежно перешагнул через его «порог», будто пролез в открытое окно. За спиной произошла новая вспышка – разлом исчез в один миг, оставив после себя тихое шипение и лёгкую белую дымку в воздухе.

Перед воином предстала площадь Акариоса – самого крупного городка солнечной Фоэты. Правда, сегодня синее небо было затянуто низкими серыми тучами. Ветра не чувствовалось совсем, а воздух был обжигающе горяч – ярые предвестники грозы. Где-то далеко в небе сверкнуло, и через несколько секунд до элийца донёсся гулкий раскат грома.

«Потороплюсь…» – решил он и быстрым воином шагом направился к таверне «Хромой хайк», где втайне от горожан всё это время жил Фаметес под присмотром Верховного жреца.

Питейное заведение находилось недалеко, оттого мужчина пошёл к ней пешком – быстрым шагом можно было успеть до первых капель дождя. Только бессмертный запрыгнул под козырёк трёхэтажного деревянного строения, послышался новый раскат грома и по округе в тот же миг расстелился шелест воды, стеной падающей с серого неба.

Даймон обернулся, вслух похвалил себя за спешку и вошёл в здание. Внутри было пустынно – только пара гостей одиноко сидела за столиком в углу и лакала зелёную жижу из пропитанных хмелем кружек. Хозяин таверны, как всегда, стоял за стойкой в смешном грязном фартуке. Что-то бурча себе под нос, он внимательно протирал тряпкой стаканы и затем выставлял их в рядок. На скрип открывшейся двери он поднял хмурые глаза и, узнав бессмертного по доспехам и взгляду, кивнул ему. Даймон поступил так же и молча направился к лестнице. Как только гость скрылся из виду, мужчина как ни в чём не бывало продолжил своё дело.

Даэв быстро поднялся на третий этаж, несмотря на доспехи – Айон видит, он привык носить тяжести, и груз совершенно не напрягал его. Оказавшись посреди тёмного узкого коридора, воин пошагал вправо и остановился около запертой двери в самом конце.

Постучав несколько раз, он крикнул своё имя, и спустя минуту за дверью послышался шорох. Из-за двери Даймон увидел знакомое лицо.

– Расефиэль, господин Юклиас, – мужчина поприветствовал высокопоставленного священника и по-воински отдал честь.

– Да озарит Ваш путь Свет Айона, Даймон, – жрец поклонился и отошёл от двери. – Проходите.