Легионеры зашептали. Даймон собирался было покинуть бойцов и уединиться с другими Даэвами, но новый вопрос вынудил его задержаться.

– А балауры? Здесь бродят балауры?

– Бродят-бродят, – устало протянул командующий. – Небольшими кучками. Опасаться надо не их, а местную фауну.

Даймон важно развернулся, спрыгнул с мешка и пошагал прочь. Версетти тоже оставил своё войско и медленным шагом направился к свету. Каменные плиты внезапно кончались обрывом. Оказывается, этот зал был подобием балкона, с которого открывался вид на окрестности. Внизу, в метрах двадцати, беспечно росли кустарники, цвели большие жёлтые бутоны. Над головой виднелось далёкое небо – огромная комната, где находилась элийская армия, была также и выходом из пещеры. Теперь путь воинов пролегал по открытому ущелью между чередой отвесных скал. То и дело в них были прорыты тоннели, которые вместе с запутанными тропами ущелья переплетались в нескончаемый лабиринт. Даймон глянул вверх – небо было скрыто под пушистыми белыми облаками.

– Тоннель в горе вывел нас в первое ущелье… Здравствуй, Силентер… – произнёс командующий.

Узкая тропа внизу вела влево и вправо. Даэв повернул голову влево и устремил взор в бескрайнюю даль. На серых склонах скал росли редкие деревья. Их кроны безуспешно тянулись к призрачному солнцу, спрятавшемуся за пеленой облаков. Тропа вела всё дальше и дальше, Даймон следил за её изгибами, пытаясь вспомнить каждый кустарник, каждый цветок по её краям.

Версетти стоял за спиной командующего и слушал его ровное и глубокое дыхание.

– После тех каменюг слева нам надо свернуть к склону? – спросил легат Сияния Миражей, указав пальцем на груду здоровенных камней, валявшихся около тропы где-то далеко, куда даже самый зоркий глаз смертного не сможет заглянуть.

– Да, потом идём сквозь скалу и направо до говорящего древня. Затем налево, налево и на четвёртом перекрестке направо. Входим в балауров зал, там третий выход налево…

– Дальше я помню, – перебил его Версетти. – Чтобы шахты дрениума были по правую руку. Эх, – довольно вздохнул он. – Были времена, когда мы чешуезадых оттуда пинком гнали, а сами забирали весь добытый ими дрениум и перевозили его в Ингисон.

Даймон улыбнулся. Он повернулся к товарищу и заговорил:

– Его там и сейчас полно. Говорят, пауков здесь развелось до балауровой задницы…

– Будут ловить нас? Как лёгкую добычу? – Версетти сделал шаг вперёд.

– Непременно. А что им ещё делать, коли челюсти размером с двуручный меч…

– Хм, – он ухмыльнулся. – Ты, кажется, упустил это, когда давал «инструктаж» ребятам.

– Не случайно, а намеренно. Пусть пока спят спокойно.

– Кстати, а эти арахномрази сюда не заберутся? – взволнованно спросил легат.

– Нет, на балконы они не забредают, – уверенно ответил Даймон. – Их владения начинаются сразу после первого поворота.

– Мало ли…

Командующий закатил глаза.

– Хорошо-о, я выставлю патруль. Доволен?

– Ты чего такой агрессивный? – Версетти заглянул другу в глаза. Они были уставшими и сияли тусклым, холодным светом. – Келсо объелся?

– Вспоминаю, как мы первый раз сюда попали… Сколько же тогда ребят полегло?

После этих слов легат Сияния Миражей тоже нахмурился. Тема была неприятной и грустной для них обоих.

– Не думай об этом, – понимающе промолвил он. – То дела давно минувших дней. Размышляй лучше о том, как нам поскорее переправиться в Келькмарос и не повторить ошибок прошлого.

Даймон кивнул и опустил взгляд на гладкую каменную плиту, на которой они с Версетти стояли.

– Отдохнём? – предложил он. – Даэвам тоже следует хорошенько вздремнуть.

– Пожалуй. Заодно зарядимся Эфиром, а то его здесь шиго наплакал.

Бессмертные похлопали друг друга по плечу и направились к лагерю, который уже успели разбить. После долгого похода по землям Ингисона даже Даэвам необходимо было восстановить силы.

***

Спустя несколько часов сна Даймона резко открыл глаза. Его разбудило шестое чувство – ощущение, что кто-то знакомый и одновременно очень сильный совсем рядом. Эфирный импульс и чутьё, которое никогда не подводило Перерождённого, заставило его выбраться из тёплой тканой палатки, где командующий отдыхал. Он поднялся, вобрал в лёгкие прохладный и влажный воздух и тихо пошагал к обрыву. Стояла ночь – свет, исходивший из ущелья, был тусклым и холодным. Даймон обошёл разбитые рядом палатки других белокрылых офицеров и, аккуратно перешагивая через спальные мешки из звериных шкур, в которых мирно спали простые легионеры, вышел к балкону зала. Сердце Даэва застучало сильнее, глаза засияли ярче, а внутреннее чувство приближающейся силы защекотало все нервы в теле бессмертного.

– Кто же ты такой?.. – шепнул он в пустоту, оглядев метким взглядом окрестности.

Ответа, естественно, не прозвучало. Даймон всё еще стоял у края обрыва и смотрел вдаль. Ночное ущелье казалось ему красивым: холодный лунный свет, искажающийся от облаков, пеленой падал на росистые кустарники, почему-то отливающими голубым. Редкие деревья на склонах, как только стемнело, распустили миллионы маленьких белых бутонов и превратились в нарядные фонари, освещавшие сумрачную тропу. По краям дороги в высокой траве спрятались тысячи сверчков и и исполняли свою мелодичную ночную песню. Подул слабый ветерок, кончики кустов зашелестели, и из их недр мгновенно вылетело облако белых светлячков и, громко шубурша крохотными крылышками, растворилось в лунном сиянии.

– Чем опасней местность, тем прекрасней его природа… – заметил бессмертный воин.

Сердце не унималось. Что-то в блестящих склонах оголённых скал не давало ему покоя.

«Нет, это бред. Не смей, Даэв! Это против правил!» – внутренний голос разума негодовал от мысли, возникшей в голове командующего. Но сделать он ничего не мог. Навязчивая идея, тяга к встрече с этой призрачной силой полностью завладела им.

Даймон обернулся и оглядел мирно спящую армию. Его армию. Тысячи сомкнутых глаз выглядывали из-под спальных мешков. Только несколько патрульных беспечно прогуливались туда-обратно вдоль стен зала, казалось бы, вовсе не замечая своего командующего.

– Мирно… Тихо… – бормотал Даэв себе под нос, скорчив лицо и нахмурив брови. – Какое гадство!..

Больше не раздумывая, он, наконец, сделал то, чего так долго желал. Прыжок! Шорох открывающихся крыльев, лёгкое напряжение, и вот красивый элийский бессмертный уже парит над тропой, ведущей во мрак, всего в метре от земли. Сердце Даэва поддалось на внутренний зов. Всё же есть на свете те вещи, перед которыми даже Перерождённые не в силах устоять.

Даймон знал все повороты лабиринта Силентера, как свои пять пальцев. Он чувствовал, куда его ведёт это странное чувство. На крыльях он быстро добрался до того места, что он ранее назвал «паучьими владениями». Пейзаж действительно радикально изменился: приятная природа и добродушное свечение ночных цветов сменилось на серость. Травы и деревьев здесь почти не было. А если и встречалось что-то зелёное, так оно уже давно было от корня и до самой верхушки опутано липкой паутиной. А она здесь, надо сказать, была везде: на дороге, на склонах, на стенах тоннелей в скалах. Даэв почувствовал, что крылья начали слабеть и через минуту уже не смогут сдержать тяжёлое тело воина. Дышать стало труднее, взгляд потускнел.

– Ах ты ж, мать балаурскую!.. – шёпотом выругался он и приземлился, угодив ногами прямо в лужу из липкой серой жижи. – Да что б тебя!

Сапоги не на шутку увязли. Кое-как он смог выбраться из паутины на твёрдую поверхность. Сбросив крылья и убедившись, что они догорели, элиец пошагал дальше пешком.

– Эфира всё меньше и меньше… – приговаривал он, чувствуя, что с каждым шагом становится слабее. – Кто же его здесь жрёт?..

Аккуратно ступая по извилистой тропе, Даймон вдруг услышал, что над его головой что-то зашевелилось. Он медленно поднял взгляд и искривил лицо в злобном оскале, доставая из-за спины родную алебарду, с которой он даже ночью не расставался.