— По-твоему я сумасшедшая?— надулась Сантана.

— Нет, но тебе могло показаться. Наверно, это был не хвост, а просто свет так упал на её платье, — доказывала Эстелла.

Она и сама не знала зачем спорит. Если Санти это не померещилось, то тут лишь один вариант: Амарилис — волшебница. Да и как Эстелла может удивляться таким вещам, если сама не только видела магию, но и ощущала её в своей крови, будучи близка с Данте? Но как рассказать об этом Сантане, Эстелла не представляла. Поэтому избрала тактику отрицания. В итоге, она убедила Сантану, что ей показалось, ибо, по словам Санти, в тот день она выпила пунш.

Когда разговор свёлся к беседам на личные темы, Сантана спросила подругу, счастлива ли та с Маурисио. И Эстелла опять наврала, сказав, что счастлива. О Данте Сантана не спросила, уверенная: Эстелла давно похоронила эту историю в своём сердце. Но сама разоткровенничалась. С недавних пор за Сантаной ухаживал Ноэль Марвилья — сын Констансы Марвилья, той дамы из Комитета Милосердия, что накануне приходила к Эстелле. Сантана принимала эти ухаживания от скуки — ей было одиноко, а отношения с девушками ей надоели. На этой почве Соль закатила сцену ревности, и они разругались в пух и прах. Сантана пояснила, что даже рада этому — недвусмысленные отношения с Соль давно напрягали её. Но теперь она в конец запуталась. После того, как Амарилис и Соль убедили её в том, что все мужчины идиоты, Сантане противоположный пол не нравился. Но был один человек, который поколебал эту уверенность. Покраснев, она спросила Эстеллу о том парне, блондине, с которым однажды познакомилась в её доме.

— Клементе? — наморщила носик Эстелла.

— Ну да.

— Санти, не пугай меня, — сказала Эстелла строго. — Он что, действительно тебе нравится до сих пор? Ведь пять лет прошло!

— Ну как тебе объяснить? — задумчиво молвила Сантана. — Мы с ним болтали один разок всего, я знаю, это глупо, но что-то есть в нём такое, что меня зацепило. И я иногда о нём вспоминаю. Только не смейся, Эсти. Это единственный мужчина, к которому я почувствовала симпатию.

— Ох, Санти! — уныло вздохнула Эстелла. — Ну только этого не хватало! Неужто ты влюбилась в Клема?

— Я не говорила, что влюбилась! — запротестовала Сантана. — Просто он меня зацепил.

— Бога ради, не связывайся с ним! — взмолилась Эстелла, приглаживая волосы. — Нет, я понимаю, я не вправе тебя поучать, но он нехороший человек и навряд-ли перевоспитается.

— А мне он показался милым.

— Это обманчивое впечатление. Он, может, и нормальный в других вопросах, но он полный идиот в отношениях с женщинами.

И Эстелла поведала Сантане всю историю Клементе, Пии и Лус.

— Понимаешь, Санти, он видит в женщине рабыню, служанку, самку для вынашивания его потомства, кого угодно, но не человека. Он не умеет любить, ценить, уважать женщину. Санти, не связывайся с ним, я тебя умоляю! Он угробил двух красивых молодых женщин, а если попадется третья, он и её угробит.

— Ну уж нет! — хмыкнула Сантана. Она пыталась скрыть разочарование, но Эстеллу провести было сложно. — Со мной этот номер не пройдёт. Если я и свяжу с кем-то свою жизнь, будет ли это мужчина или женщина, я не позволю им себя унижать. Хотя тётя Амарилис уже поставила на мне крест, — Сантана хихикнула. — Каждый раз обзывает меня старой девой. Но если всё же в моей жизни появится какой-то человек, он либо будет меня уважать, либо пойдёт к чёрту. Я лучше буду одна, чем с кем попало.

— Вот и правильно! — поддержала её Эстелла. — Я надеюсь, что ты не натворишь глупостей, Санти. Ты ведь всегда была благоразумнее меня.

Подруги проболтали до ужина. Когда Чола накрыла стол, оказалось, что ужинать они будут вдвоём: Маурисио так и не явился, а Мисолина заперлась в комнате, объявив, что с Сантаной за стол не сядет, ибо она не её круга. Девушки долго смеялись над чванливой Мисолиной, после ужина чаёвничая в гостиной, а затем Эстелла, проводив Сантану до экипажа, вернулась к себе. И обнаружила у порога Мио.

Вид у него был странный: шерсть свалялась в колтуны, мутные глаза смотрели в никуда. Он весь дрожал, и когда Эстелла протянула ему на ладони мясо, лисёнок даже не взглянул на него. Потрогав его нос, Эстелла убедилась, что тот горячий. Похоже, у зверька жар. Первое, что подумала Эстелла — Мио заболел чумой. Оставлять его в комнате было опасно, но и выкинуть его на улицу она не могла — очень привязалась к зверьку. Надев перчатки, Эстелла взяла лисёнка и уложила его на пол, на шёлковую подушечку. Она велела Чоле вскипятить молоко, налила его в блюдце и попыталась зверька отпоить.

— Выпей это, мой хороший, — уговаривала Эстелла. Ей так хотелось погладить зверька, но страх был сильнее жалости. Что если у него и правда чума?

К счастью, подозрения Эстеллы не оправдались. Через пару дней жар спал, Мио повеселел и теперь кушал с аппетитом, но, как и всегда, исключительно из эстеллиных рук. У Эстеллы как гора с плеч упала. Видимо, лисёнок простудился, пока прятался где-то.

Зато эта ситуация пошла Эстелле на пользу. Два дня она выхаживала Мио, забывая про сон и еду, и осознала — лечить животных ей нравится больше, чем людей. Там, в госпитале, когда она воочию столкнулась с тем, что в Медицинской Академии изучала только по книжкам, она испытала шок и отвращение. Профессия лекаря, о которой она мечтала с детства, её оттолкнула. После госпиталя Эстелла уверилась — фельдшером она работать не сможет. Для этого она чересчур брезглива и равнодушна к людям. Нет, она неверную профессию выбрала. Прав был дядя Ламберто, когда говорил, что медицина — это немощные люди, гадкие болезни и нет в ней ничего романтичного. Лучше бы она занялась рисованием! Однако, болезнь Мио поставила всё на свои места, открыв Эстелле новую нишу, которой она могла бы себя посвятить, не испытывая гадливости и омерзения. Она может лечить животных!

Счастливая своим открытием, Эстелла решила: как только закончится чума и она найдёт Данте, то увезёт его в столицу. Ведь он сын дяди Ламберто и вправе занять своё место. И там она займётся ветеринарией. Откроет свой кабинет и будет лечить домашних животных: кошечек, собачек, птичек. Эта новая затея и выздоровление Мио так захватили Эстеллу, что она не сразу заметила, что Маурисио до сих пор нет дома. А ведь прошло уже двое суток!

Утром, накормив уже окрепшего Мио, Эстелла затеяла купить ему красивый ошейник. Плевать, что вокруг чума и все умирают! Она хочет порадовать Мио и точка! С такими мыслями Эстелла наведалась в ювелирную лавку. Уехавшего в Барселону сеньора Адорарти заменил золотых дел мастер Серхио Дасван. В отличие от сеньора Альдо, он мало разбирался в драгоценных камнях, но зато ему не было равных в изготовлении золотых цепочек. Он работал с золотом так, словно это был не металл, а бумага. Цепи и цепочки, и толстые, и тонкие, и кручёные, и с круглыми колечками, и с овальными, и с треугольными, и с зигзагообразными он выплавлял с лёгкостью. Сеньор Дасван скручивал золото в косицы и умудрялся даже выгравировать на крошечных звеньях цепей имена их владельцев.

Изучив огромный ассортимент лавки, Эстелла остановила выбор на кручёной цепочке с медальончиком, где велела написать её адрес и имя Мио. На случай если лисёнок потеряется, кто-то его найдёт и вернёт.

Довольная покупкой, Эстелла приехала домой. Чола как раз затеяла генеральную уборку: начала она с библиотеки и застряла там до ночи, стирая пыль с книг. Мисолина уже второй день вышивала себе пеньюар для первой брачной ночи с Маурисио. Эстелла воспринимала её как помешанную, избегая встреч с ней. Так что компанию девушки в этот день составлял только Мио.

Взяв его на ручки, Эстелла забралась в кровать и надела ему на шею золотую цепочку. На медальончике с именем «Мио» играли солнечные зайчики. Цепочка мало напоминала ошейник, ибо совсем не стягивала зверьку шею, а висела свободно, но Мио отреагировал неадекватно. Спрыгнув на пол, он забился угол и заскулил, царапая когтями ковёр.

— Мио, Мио, что с тобой? — воскликнула Эстелла. — Тебе не нравится мой подарок? Просто я не хочу, чтобы ты потерялся. Ну хорошо, давай я сниму. Иди сюда, — звала она ласково, но лисёнок не подходил. Надрывно тявкая, он лапами сдирал цепь с шеи. Эстелла села рядом с ним на корточки.