— А то нет, что ли! — Джеймс тоже вскочил на ноги. — Кто тут гнал про, типа, вместе, бла-бла? Так тебе от меня чего надо-то? Полпинты тепленького 36 и 6?

— Да неужели ж ты расслышал, Ван Хельсинг хренов? Я неинициирован и не буду. Нахер мне твоя юшка? Я виски люблю. Сядь, не психуй... Пожалуйста.

Джей засопел, но сел, гнев медленно развеивался.

— Ну? — сказал он и сожалением поглядел на потерявший привлекательность напиток. — Тогда чего ты хочешь? И минуту назад подтвердил, что бросил пить кровь. Трудно?

— Я... — У Гуля от недоумения вытянулось лицо, а потом расплылось в улыбке. — Я про выпивку, ninny (1), про алкоголь. И наркоту бросил. А кровь... Это сложный вопрос, я из-за него из дома ушёл ещё в тринадцать. Ясно, гражданин начальник?

— Что ты хочешь? — Джеймс смотрел на него как бычок.

— Вот честно, да? — Гуль вдруг перегнулся через дурацкий плетеный столик с круглой стеклянной столешницей, через которую было видно, как своим дорогим ботинком он придавил ступню Джеймса. Тот было дернулся:

— Боишься, что убегу? А может, просто — боишься?

— В точку! — Гуль решил, что и рукою прихватить парнишку своей мечты будет нелишне. — Слушай, Джей Эс, не хочу, чтобы ты ушел. Ни сейчас, ни вообще. Я с детства учился бороться со своими желаниями, с теми, которые мешают жить. И многому научился. А вот с этим бороться даже не собираюсь! Я предлагаю тебе... — Упырь хищно усмехнулся, — ещё разок проверить, хорошо ли смотрятся мои клыки на твоём члене... А потом решить, хочешь ли ты провести со мной всю жизнь.

Джей прибалдел: ну так прямо далеко он не заглядывал... Но неожиданно вернулось то вечернее ощущение дикого неудержимого праздника, который исходит изнутри, словно возле сердца гладит родная рука, а вокруг — в небе, на потолке, на стенах, под ногами — фейерверки...

— Правда, что ли?

— Ты про какой пункт — первый или второй? — Гуль усмехнулся ещё выразительнее (прям Оскар в номинации «Лучшая усмешка»!), но руку его держал крепко. — Магический брак, только так.

Да что же это такое? О чём он вообще?!

— А служба?.. Хотя... — Поттеру-среднему, лучшему курсанту Аврората, вдруг подумалось, что ничего страшного не случится, если через два года присягу принимать его курс будет без него. — Я должен подумать... Блядь, что я говорю? Чары, да? — Он попытался вырвать руку из захвата. Из вампирского захвата.

Ким легко отпустил и вольготно раскинулся в скрипнувшем кресле:

— Джеймс Сириус, я не владею семейным искусством, я ж тебе не брехал, что сквиб. Бездарь. Моя мать — наследница «перворождённых» по прямой линии, отец — просто обращенный маг. Я — последний в роду, мой клан кровь не пьет уже лет восемьдесят. Ну, так скажем, преступным путём не пьёт. Знаешь ли, доноров хватает. В общем, эти подробности не так интересны, но потом расскажу.

Воцарилась тишина. И звуки курортного суетного полдня стали облетать их столик по касательной... Волосы Гуля трепал неуёмный океанский ветер, и Джеймс, старший сын Великого Гарри Поттера, совсем выпал из реальности: он глядел, прищурившись, на проходивших мимо людей, бесстрастно отмечал взглядом яркие пляски бликов солнца на дальней акватории стоянки для яхт, удивлялся, что пальмы не такие уже зелёные и свежие, несмотря на то, что муниципальные работники каждое утро моют их из похожих на брандспойты аппаратов со шлангами. И у него, Джеймса, вдруг защемило сердце: он увидел, что мир вокруг прекрасен... без дураков, вот прекрасен — и точка... А от того, что рядом сидит вампир Ким Мартинсен — ещё прекраснее!

И куда теперь всё это?..

— Ну и что я должен ответить? — зло спросил он.

— А что чувствуешь, то и отвечай. — Мартинсен, крутивший в руках липкий стакан, помолчал и добавил: — Не любишь — просто уходи.

— Пиздец! — резюмировал недавний апологет прекрасного мира. — Ты всерьёз думаешь, что такие вопросы решаются в один миг? За стаканом колы?

— А чего тянуть? Заказать тебе покрепче? Я не буду, да и ты за рулём.

— Не темни. Ты меня понял. Пиздец! — Джеймс вытащил из кармана штанов ди-фон и вызвал сестру:

— Рыжая, я тут кое-кого встретил, прикрой меня часика на два-три, ок?

Гуль стрельнул в него чёрными глазами.

На дисплее отразилась веселая, густо намазанная кремом для загара мордочка Лили:

— Конечно, Джейми, с тебя банановое с лаймом и кешью, и...

— Замётано, заноза. — Джей Эс со вздохом отключил телефон и решительно поднялся. — Куда?

Хмурый, будто Хаммерсхус (2) в ноябрьскую непогоду, граф Зоргэн поднял голову, посмотрел на парня, стоящего напротив и заслонившего солнце, ухмыльнулся и, медленно встав, нацепил тому на нос свои очки:

— В номера, куда же ещё... Маскировка, — ответил он на ошалевший взгляд Джеймса.

Дальше стало ещё пошлей.

Бросив Роллс на парковке, они, вернее Гуль, зашли в секс-шоп и... купили любрикант, а потом взяли такси и поехали в отель Шангри-Ла, и сняли апартаменты для новобрачных, заказав обед с шампанским в номер. На этом пункте их утренних приключений Джеймс начал неудержимо ржать.

— Заваливай! — Ким сунул коридорному 20 баксов и аккуратно положил гитарный кофр на софу в изножье нарядной, как торт со сливками, кровати. — Вот и траходромчик.

Джей уселся на розовое, всё в рюшках, покрывало и попрыгал, проверяя матрас:

— Тебе виднее, Дракула беззубый. — Он помедлил и добавил: — Дон Жуан потасканный, гы-гы!

Получилось очень по-бабьи, настроение у Джеймса улучшалось с каждой минутой, а всякие там мысли в ужасе от поведения своего носителя благоразумно решили сделать ноги.

— Почему это беззубый? Клыков не имеется, а зубки все наперечет. — Просиял стокаратной улыбкой Мартинсен. — А Дон-Жуан... Ну, это навряд ли, так, потаскун... Есть хочется, ты как, Джей Эс?

— Угу, что ты там заказал? — Тот подошел к окну. — Океана не видно.

— А не помню. — Ким обхватил своего солдатика сзади. — Что принесут, то и сожрём.

— Ну, для полноты картины, — Джей слегка склонил голову, чтобы видеть его лицо, — ты должен сказать томным голосом: «Я лучше бы съел тебя, мой сладкий!» Или: «Вот ты и попался! А-ха-ха!» — выдал он басом. — И готишно и мыльно-оперно. Ты уж из всего этого абсурда не выпадай, пожалуйста.

— Идём. — Ким развернул его и потянул к кожаному (тоже дивно розовому), но на вид удобному дивану. Усадил между своих длинных ножищ, потом уложил спиной к себе на грудь, и обнял:

— Давай, трепись дальше, у тебя хорошо получается. Я в прошлый раз не заметил, что у тебя чувство юмора имеется. Приятно лежать?

Джей передёрнул плечами, сложил руки на животе:

— Мосластый ты такой, как верблюд. Ким?

— Чего? — Тот поцеловал его в шею. Туда, где билась самая горячая и вкусная жилка.

Жажда давала о себе знать. Самая древняя и сильная жажда на свете, которой бесполезно сопротивляться... Жажда любви...

Вчера (о Мерлин! это было только вчера рано утром, а кажется, что месяц, ну ладно, неделя прошла!)... так вот, вчера он так не целовал — плотоядно, полно, властно... Джей зашёлся от сладкого чувства принадлежности, поджал рывком ноги, чтобы... чтобы... Вот как соединилась истома и возбуждение в этом полуневинном (ладно, хватит брехать, курсант!), нежно-страстном поцелуе?.. Стук в дверь!

Оба дернулись — получился укус. Даже кровь выступила.

Джеймс внезапно напрягся, закаменел, попытался отстраниться:

— Ты... я сегодня не... Давай без... Ну, я не привык, знаешь, туда. Вроде всегда по девчонкам был... Бля!

В дверь постучали громче.

— Да! Рeberrod hvad hoved der keder sig? Riv? (3) — вежливо, но очень хрипло крикнул Гуль.

Официант вкатил в комнату небольшой двухуровневый стол, уставленный блюдами и баранчиками. Ловко разложил приборы, открыл бутылку и, удержав себя от косых взглядов на лежащих парней, смотался, даже не дожидаясь чаевых.

— Я понял, Джей Эс, не бойся. Не захочешь — вообще ничего не будет. А захочешь... — разберёмся. Когда любят — не должно быть больно. — Мартинсен немного неуклюже повёл плечом, как отодвигая от себя что-то большое, невидимое, назойливое, столкнул Поттера в угол дивана, сам поднялся. — Пошли поедим, вроде вкусно пахнет. Знаешь, меня один раз лев трахнул.