— Не сдадитесь, знаю я вашего брата-аврора, — махнул на него немного разочарованно Доджсон, — просто берегите себя, Гарри.
Поттер слегка задумался. В голове приятно зашумели «волны шотландского прибоя».
— Скажите откровенно, Гантер, — прищурился он по-кошачьи, чем вызвал улыбку собеседника, — могу я рассчитывать на вас в случае серьёзной заварушки? На вас лично и на ваш госпиталь? И… я не о лояльности, а о том, согласитесь ли вы поддержать меня, лично меня, при любых обстоятельствах?
Задав вопрос, Поттер тут же пожалел: нет, всё-таки пить — это пиздец, огневиски развязывает любые языки! Но Доджсон, сделав паузу, ответил серьёзно:
— Не знаю. Под любыми обстоятельствами вы имеете в виду… пойду ли я против своей совести или гуманных принципов, если получу такой приказ от властей? — Они поняли друг друга и почти синхронно покивали. — Нет, мистер Поттер, я при любых обстоятельствах буду действовать в интересах своих пациентов.
— И не сомневался в вашем ответе, — сказал Поттер и, попрощавшись, отправился побеседовать с лечащим врачом Матильды.
Тот, вернее, та, оказалась, в противовес своему начальнику, мало того, что дамой, так ещё и очень пожилой. Гарри, быстро «срисовав» глубокие морщины, абсолютно белые, реденькие кудряшки под накрахмаленным чепцом, водянистые старческие глаза и вязаные чулки под длинной шерстяной юбкой, подумал, что перед ним настоящее ископаемое — от этого слегка разочаровался. Однако голос у ровесницы Дамблдора оказался моложавый, взгляд цепкий, а нрав крутой. Она не дала Поттеру даже рта раскрыть, сразу же накинулась, гневно сверкая глазами снизу вверх:
— Не ожидала от самого Гарри Поттера такой безалаберности! Довели бедную девочку, ещё пара дней — и ей бы ничто не помогло. Лечили вампирской магией? Где же это видано, безумие просто! Вас, сэр, надо судить! Или выпороть, розгами!
— Стоп, мадам, — попытался остановить её Поттер, прочитав на именном значке целительницы: «Лямкинс-Боткин, Ациклата, Зав. Отделением». — Миссис Лямкинс, применять к аврорам, находящимся на службе, телесные наказания строжайше запрещено.
Но не тут-то было — старушка гордо огрызнулась:
— Мисс! И не ампутируйте часть моей фамилии, молодой человек. — И в весьма экспрессивных выражениях высказала Главному аврору всё, что думает о нём лично, его ведомстве и вообще о мужчинах. «Бездельники, шалопаи, ротозеи, легкомысленные типы» — это были самые приличные слова обвинительной речи. Гарри, чувствуя определённую часть своей вины за случившееся с Матильдой и просто не желая скандалить с прыткой бабулькой, в ответ промолчал. И правильно сделал — вскоре услышал от неё нечто важное:
— Ваша протеже — сиротка? Нет? — Ациклата удивлённо подняла брови. — Странная у неё аура. Как будто покалеченная. Это требует серьёзных исследований, боюсь, не обойтись без коллег из Отдела Тайн. Но у девушки в роду явно были очень сильные ведуньи, ворожеи, знахарки, возможно, даже не подозревавшие о собственной принадлежности к магическому миру. Такие изредка встречаются среди магглов, те, кто не вступает в волшебное сообщество. Например, ведьмы из недостаточно развитых стран. В общем, — мисс Лямкинс-Боткин задумалась и неожиданно ткнула Поттера в грудь острым пальчиком, — скажу вам, господин Главный аврор, так. Вылечить вашу… Матильду? Это имя ей дали при рождении? Хм, интересно, значит, волевая, общительная, верная, ценит семью, доведёт до конца любое, самое непосильное дело, — целительница словно читала по памяти учебник, — ей легче что-то сделать, чем рассказать об этом; с детства сильная, но в своём окружении нуждается в психически уравновешенных людях, легко зажигается, её нравственность не поспевает за действиями, как интендантский обоз за армией; пациентка считает, что обладает лошадиным здоровьем, поэтому не щадит себя, мало спит, нерационально питается, слишком много работает; её слабые места: вегетативная нервная система и половые органы; сексуальна, независима; в Матильдах кроются тайная сила и мощь...
Гарри хотел было спросить, а что Лямкинс знает о его собственном имени, но передумал: мало ли…
— Я поработаю с вашей протеже, но вылечить не смогу, — подытожила целительница свои размышления и развела руками. — Трудный случай. Проклятия нет, она сама изменила свою магическую ауру. Если бы у девушки была большая семья, если бы её охраняли силы нескольких переплетающихся древних родов, то было бы легче. И ей в сложившейся ситуации очень пригодился бы фамильяр, их же не для развлечения привязывали к деткам, а для защиты, главным образом, для защиты от своей же неуправляемой магии. Но поскольку Матильда как бы ничейная…
— Как это ничейная? — неожиданно обиделся Поттер. — У неё друзья. Правда, охламоны… Мать есть, брат. Но… они далеко и… — он запнулся. — А скажите, уважаемая… доктор, вступление в брак или церемония магического обручения поможет? Введение Матильды в род избавит от болезни?
— Разумеется, мистер Поттер, это же азы. Не избавит, но купирует рецидив. Однако кто же из родовитых волшебников теперь захочет взять больную девушку замуж?
— Да нашёлся тут один, как раз, пожалуй, самый психически уравновешенный из Поттеров… — пробурчал себе под нос Гарри.
— Что, простите?
— Нет, это я так, сам с собою. А ещё скажите, госпожа Лямкинс, в качестве фамильяра сгодится магический Хранитель?
— Сгодится-то он сгодится, — поджала губы старушка, предполагая, что Поттер как-то совсем не уместно шутит, — да где же бедной почти сироте, иностранке, его взять?
— Благодарю вас за участие, уважаемая госпожа Лямкинс! — Гарри внезапно повеселел, чем вызвал у целительницы подозрения в его психическом нездоровье. — Вы — прелесть! Оставляю мисс Вантуле на ваше попечение. Завтра навещу её. Всего хорошего!
Он схватил старушечью тонкую ладошку и галантно приложился к ней губами. Ациклата, многое повидавшая за свои полтора века, чуть не лишилась чувств от изумления. Мужчины продолжали поражать её! Некоторые из них…
====== 44-3 ======
Сай сидел перед зеркалом и тихо ненавидел своё отражение. Тихо — так показалось бы стороннему наблюдателю (но таковых в сонном, порушенном и провонявшим дорогим алкоголем царстве Мотыльков, конечно же, не присутствовало), на самом деле он мысленно громко орал сам на себя и поносил последними словами, даже пару раз (тоже мысленно, ибо поднять руку просто не было сил) врезал сам себе от всей души. Ну идиот же, ханурик, дуролом, пивец! Малыш, тебе ещё нет семнадцати, вчера ты выглядел белокурым юным ангелом с грешным взглядом, от тебя впадала в экстаз половина молодого населения Вольного и ганзейского города (1), а сейчас — рожа опухшая, как у побитого клошара, вокруг глаз синяки, ухо почему-то пунцовое («Кусал меня, что ли, кто-то?»), на носу — безобразная царапина. Ну и мерзкий, однако, типчик смурно пялится из зеркала. Во рту — погано-препогано, язык будто прилип к нёбу, бок болит, и живот тоже, и вообще всё тело ломит. Костяшки правой руки сбиты в кровь («Дрался? Не помню!»), на пальцах левой — криво нарисовано «KF evigt og altid!!» (2) («Надеюсь, не тату?!»), ремень на брюках почему-то завязан на узел и затянут так, что придётся резать, носок — только на одной ноге, другая же — босая и… намазанная зелёнкой. «Ещё и ногу мне изгрызли? Уж не Ким ли?»
Сай, передёрнув плечами, посмотрел на свои зубы — а вдруг уже клыки выросли? А рога — тоже нет? Странно, лишь типичный, потомственный, родовитый, породистый баран или козёл мог не только позволить парням сразу после выступления устроить всё это лихое безобразие, но ещё, похоже, и стать его инициатором и активным участником. Min Gud! Hvordan kan vi vyzhrat?! Hvorfor? (3)
Затошнило резко и сильно. Муторно стало до потемнения в глазах. Сай едва успел добежать до унитаза, потому что несколько секунд вспоминал, в какой стороне туалет… Вернулся на трясущихся ногах, на ходу вытираясь полотенцем, казавшимся жёстким, точно наждак; теперь в голову били молотком, как в колокол, — сердце замирало от этих гулких ударов.
