— Не коричневый, а «перламутровая сиена». Милая сумочка, молодец, — благосклонно оценила Джиневра.

— Ничего себе милая — 300 галлеонов! Совсем вы с ума посходили! — пробурчал Поттер.

— Так замочек же золотой, — возразила довольная Джинни, любуясь дорогим сюрпризом. — Надо нашу храбрую девочку побаловать — такой стресс! Пошли, все тебя давно ждут. Голодный?

Вынужденно щедрый донатор пожал плечами, соглашаясь:

— Да, она молодец… А Гермиона не пришла?

— Нет, конечно. И… Когда все разойдутся, задержись, пожалуйста, нам надо поговорить.

— А вкратце — о чём? У меня дел невпроворот, могу сразу после чая сорваться в Аврорат.

— Ладно, во-первых, хочу, чтобы все рождественские каникулы младшие провели у нас с Роджером. Может, я уже и рожу, чувствую — не дохожу срока. И ещё много о чём.

Поттер вздохнул:

— Я понял, но надо их самих спросить. А там посмотрим.

*

Засиделись дотемна. Лили была весела и беззаботно порхала, как птичка, словно и не было тех страшных часов в землянке насильников… Праздник вообще получился тёплый, домашний. Семья окружила Лили и Альбуса вниманием и лаской. Правда, Молли принималась плакать после каждого тоста и каждого взгляда на безволосого внука, но, к счастью, усаженный рядом с расчувствовавшейся бабушкой Джеймс забирал большую часть её внимания на себя… Только руку с кольцом предусмотрительно прятал то под скатертью, то под салфеткой, то в кармане или за полой пиджака.

Рон почти не пил, однако, когда стол убирали к чаю, и молодежь даже умудрилась устроить короткие, но буйные танцы в пустующей пока, свежеотремонтированной детской, он подошёл к курящему на заднем крыльце Гарри.

— Надо поговорить. – И хмуро посмотрел на друга.

— Завтра приду. — Ответил тот, прислушиваясь к музыке и смеху, летящим из открытого окна второго этажа. — Не порть вечер.

— Да я…

Гарри не хотел, совсем не собирался быть столь сух с Роном, но… само сказалось. И вообще его покалывали какие-то нехорошие предчувствия, невнятные тревоги… может, переел моллиных вкуснейших пирожков с патокой, как в детстве?..

В этот момент у парадного входа раздался звук дверного колокольчика, послышался шум, лай Коржика, какие-то неясные громкие возгласы, и во двор выскочил Роджер Поллак:

— Гарри, там Министр пожаловал собственной персоной. Иди скорей.

*

В зале, окруженный притихшими гостями и уизлиевскими домочадцами восседал Кингсли Бруствер в роскошной густо-синей мантии с белыми атласными отворотами на широких рукавах, с массивной золотой церемониальной цепью на груди и с огромнейшим букетом алых роз, лежащих тут же на небольшом чайном столике, видимо, подвинутом к нему хозяином.

— Это нашей дорогой новорожденной. — Сановный гость кивнул на цветы. Перси, как всегда инстинктивно оказавшийся рядом с начальством, передал букет смущенной Лили.

— Спасибо большое, господин Министр. — Она сделала книксен. Поттер удивился, краем сознания отметив странную скованность дочери и такую несвойственную ей светскость. Джинни стала приглашать Кингсли к столу, но он, сославшись на занятость, просто поманил Главного аврора в маленький библиотечный кабинет Роджера.

— Что случилось? — Поттер засунул в карманы брюк нервно сжатые в кулаки руки и нахмурился. Двери за его спиной закрылись, и Заглушающие отрезали звуки праздника. Арест?

— Не буду ходить вокруг да около, Гарри. — Бруствер подошёл к дивану и грузно сел на жалобно скрипнувшую хрупкую мебелину. — Я прошу руки твоей дочери. Думаю, ты понимаешь всю серьезность моего предложения.

Поттер даже не удивился – столь странно звучали слова Министра.

— Лили ещё ребенок. Об этом ты хотел поговорить?

— Я, собственно, не поговорить, а поставить тебя в известность. Наш союз будет крепок, власть навсегда утвердится в наших руках. Пора заявить Британии, кто ее хозяева. — Бруствер перевалился на одно бедро и вытащил из кармана красную деревянную коробочку. — Соединим, раз уж так удачно получилось, два торжества, и сразу отметим помолвку.

— Брус, а не оборзе… обознался ли ты? – Вот теперь до Гарри дошло. И накатило — едва сдержался. Кровь бросилась ему в голову.— Моей дочери пятнадцать лет, — артикулируя каждый слог чётко и раздельно, сквозь зубы выговорил он. — А тебе к семидесяти идёт. Зачем тебе жена? То есть такая юная жена?

— Ха, думаешь, я уже не ёбарь? — Бруствер самодовольно улыбнулся. — Мой отец в сто шестнадцать лет последнего ребенка зачал. Я тебя за девять месяцев дедом сделаю! И вообще, зови Лили. Надо ей сказать.

— Спросить её? Ты это? Имеешь в виду? — Поттер был так зол, что даже боялся говорить длинными фразами, чтобы не сорваться на матюки. Выгнать взашей Кингсли он не мог, а выхода из ситуации пока не видел. Понятно же — Брус отомстит…

— Ну что ж – зови. — Царственно махнул коричнево-розовой ладонью «жених».

Гарри грякнул о стену створками дверей и, едва сдерживая бурлящее в груди бешенство, крикнул в зал:

— Лили, подойди срочно ко мне!

И та, вдруг поведшая себя послушной девочкой, сразу же оторвалась от своей компании и прямо впорхнула в полуосвещенную библиотеку. Вся сияющая, розовая от танцев и удовольствия, юная, как утренняя зорька. С украшенным синей шёлковой банданкой Коржиком на руках.

— Я сама хотела с тобой поговорить, папочка! — не замечая сидящего в тени министра прямо пропела она. — Я тебе не успела сказать, ты поздно пришёл, да и не при всех же… Мы ещё в Калифорнии с Сусликом о любви говорили. Дело в том, что Робин Глостер сделал мне предложение! Представляешь, я могу стать настоящей леди! Забини, она же просто обзавидуется, правда, здорово?! — Лили подняла на колене сползающего из ее объятий весьма потяжелевшего пса.

— Что? — Гарри окончательно обалдел. «Она издевается?». — Когда, зачем?

Не обратив никакого внимания на скрежет дивана, с которого поднималась высокая фигура Министра, Лили продолжала громко щебетать:

— Он подошёл, ну он же капитан нашей сборной, с седьмого курса… И сказал, что я настоящая воительница, достойная пара для лорда, и он давно в меня влюблен, и что я красавица… Ой, мистер Бруствер? — Вдруг повернувшись к подошедшему чуть ли не вплотную мужчине, она испугалась, шарахнулась в сторону, роняя щенка. — Вы тут?

— Ну вот, папаша, — Кингсли плотоядно улыбнулся, — вопрос и решён: моё предложение действительно — невеста созрела. Лили, — солидно молвил он и протянул ошарашенной девочке повлажневшую в его больной ладони открытую коробочку. Блеснул кровью круглый рубин. — Твой отец дал согласие на наш брак.

Стало тихо.

Бруствер всё тянул руку и покачнулся в сторону своей будущей жены. Та, как во сне, шагнула от него, оступилась (не привыкла к узкой юбке), прищемила острым каблучком собачий хвост, раздался обиженный визг.

Кингсли поморщился и начал елейно:

— Мадемуазель, вы и я…

Закончить речь освобожденный овчарёнок ему не дал: весомо высказал своё несогласие, бодро подпрыгнув и вцепившись крепкими клыками, повис на… объемистом пахе престарелого претендента на брак.

— А-а-а!

— Р-р-р-х-р!

— Ой. Коржик, фу!

В уши Поттеру выстрелила какофония различных звуков, и сцена, обретя динамику, смешалась…

— Здравс… что тут у вас за крики?! — В комнату влетел бледный Теодор. — Одну минуту, сэр! — Он, мгновенно сориентировавшись, одним взмахом палочки запечатал двери и подхватил оглушенного своим же Ступефаем Коржика.

Лили, наконец-то отмерла, но не закричала и не заплакала (поттеровская порода!), а, сорвав длинную перчатку, уставилась на свою правую кисть:

– Папа, чудо! Смотри, я, похоже, сегодня помолвилась! — она подняла взгляд, рассеянно улыбнулась. — Тедди, ты?

— Прикончи тварь, Люпин! – Кингсли, зажимая руками между ног, со «скрипом» разогнулся и, ощерившись от боли, прошипел сквозь зубы: — И найди кольцо, живо! Закатилось куда-то.

— Лили, крестный… — тот, не слушая приказа, повернулся к Гарри, опустил на пол обмякшего Коржика. — Мистер Поттер, — Тедди еще раз бегло взглянул на лилину руку, потом медленно повернул свою… И в проникшем сквозь оконные занавески луче яркой луны на его безымянном пальце засветился золотой ободок. — Мы, получается… обручены… с тобой.