— Не сбивай с мысли. Чем тебе не нравится курица? — Поттер взглянул на синеватое спрессованное нечто и швырнул свою добычу на поднос, стоящий у самого огня. — Приготовим на вертеле. Будет настоящая дичь. И ещё овощи на решётке запечём.

— Обожаю дичь. Курица — самая дикая птица, ты прав. Вообще обожаю еду. И тебя!

За те пару минут, на которые Сай повис у Гарри на шее, чуть не задушив его поцелуем, тот успел несколько раз мысленно кончить, объясниться своему пылкому мальчику в любви и наложить на замороженные птичьи тушки Оттаивающие чары...

В глубине огромного очага горели несколько поленьев, под импровизированной жаровней вспыхивали от капающего жира яркие угли, по комнате плыл аппетитный запах курятины; нетерпеливый Сольвай таскал с раскалённой решётки румяные ломтики хлеба, кусочки сладкого перца и яблок, глотал их, кажется, не прожёвывая, не стесняясь облизывал пальцы, его перепачканные сажей щёки разрумянились — Гарри был счастлив и согласился бы многое отдать за то, чтобы эти минуты длились долго-долго. У него самого от голода уже урчало в животе, но он мужественно терпел и время от времени проверял ножом готовность куриного мяса.

По комнате прыгали весёлые оранжевые пятна света, Поттер откупорил вторую бутыль мида (1), наполнил бокалы и через свой посмотрел на огонь. Мутноватое вино играло протуберанцами, будто само превратилось в пламя. Жидкое пламя любви. Гарри сделал небольшой глоток, чуть морщась от терпкого вкуса, и подумал, что ожидание — это ещё более запредельное счастье, чем само событие, которого ждёшь. Оказывается, такая малость, как ожидание готовности жарящейся курицы — огромное счастье, ожидание секса с любимым — вообще нечто невообразимо прекрасное, а ожидание всех долгих лет, что они проведут вместе, — это непередаваемые словами сильнейшие эмоции, которые когда-либо испытывал Гарри.

— Я тебе говорил, что люблю тебя? — спросил он тихо, почему-то боясь посмотреть Скорпи в глаза. Странное ощущение: будто впервые признавался в любви, и Саю, и вообще впервые в жизни, а пафос, традиционно присущий подобным объяснениям, где-то потерялся. Так и повторил, не поворачивая головы и сосредоточенно тыкая тесаком в куриные тушки, уже начавшие покрываться корочкой, а на крыльях так и вовсе обгоревшие: — Ну, говорил или нет, что люблю?

Сай замер с набитым ртом и уронил горячее яблоко.

— Не, не говорил. — Он спохватился, поднял лакомство с пола и, нанизав на кончик вертела, положил обратно к углям. — Я бы запомнил, у меня память на такие слова хорошая, так что ты говори — а я буду запоминать.

«Хитрюга!» — Гарри расслабленно растянул губы в улыбке, отложил нож и повернулся к белобрысому провокатору:

— Думаю, что такие слова часто повторять не стоит. Но для тебя я на всё готов. Сколько раз сказать, что люблю, чтобы ты запомнил?

Сай почему-то помрачнел. В его глазах ещё прыгали озорные чёртики, но лицо слегка вытянулось, и взгляд словно закрылся изнутри. «Я и так запомнил, раз и навсегда, на всю жизнь, — хотел он сказать. — Ты, Гарри, не первый, кому я признавался в любви... Жаль, как же жаль!!! Но если бы я не знал раньше, как сердце умеет пылать и болеть, то разве смог бы сейчас поверить тебе и ответить искренней взаимностью?..»

— Не веришь? — по-своему воспринял эту перемену Гарри. — Хочешь... хочешь... — и стал лихорадочно оглядываться, в голове аж зашипело от возбуждения и нахлынувшего азарта. — Хочешь, руку в огонь суну? Скажешь — сделаю! — Он сам понимал, что предложил чушь, глупость, но чувствовал себя юнцом, жаждущим немедленного подвига ради любви, пусть даже такого сумасбродного, и говорил первое, что приходило на язык.

Сай побледнел, быстро встал, шагнул к камину и, резко наклонившись, положил ладонь на раскалённые угли.

Ровно за миг до того, как почувствовать ужасную боль от сгоревшей кожи и запах палёной плоти, он зажмурился и стиснул зубы.

— Зачем?! — Поттер успел выдернуть его руку за долю секунды до касания об угли. — Ты что?! — И рванул Сольвая на себя, опрокидываясь с ним с низкой скамейки, на которой сидел у камина.

— А ты что? — Тот крепко обнял его за шею и зарылся лицом в пахнущую дымом тёмную шевелюру.

Поттер отчётливо слышал стук сердца. Двух сердец. И ощущал биение крови в венах. Своё и Скорпиуса.

Через некоторое время Сай разогнулся и просто вернулся на прежнее место.

— Курица не сгорит? — как ни в чём не бывало поинтересовался он, облизывая нижнюю губу. — Тебе какую, поподжаристее или вот эту, что побольше? Любовь не требует доказательств, никаких и никогда, она или есть, или её нет, — совершенно без паузы сообщил Сольвай. — Если она есть — то ты всегда будешь рядом и не причинишь мне боли. И я тоже.

Гарри молчал, совершенно огорошенный, и своим слегка неадекватным поведением, и словами Малфоя-младшего. Он почему-то сейчас в полной мере осознал, что перед ним — именно Малфой.

— Мне вот эта курочка нравится, — отмер он, и, не глядя, потыкал ножом в тушку на вертеле, — ох, сейчас наедимся. Налетай.

Сняв сочных, отлично прожаренных птиц на большое блюдо, Гарри их разрезал. Сай сразу наколол на вилку куриную ножку и начал на неё дуть, чтобы быстрее остыло. А Поттеру, не смотря на зверский голод, кусок в горло не лез. Ох, и нескучно же у них всё начинается...

Они съели по целой курице и даже не заметили. Сай, справившийся со своей порцией вообще моментально, вытер руки, перемазанные губы и налил себе и Поттеру ещё мида, жадно выпил полный бокал.

— Ну и жара! — Довольно кивнул он на печь, раскрасневшуюся будто пасть огнедышащего дракона или домна. — Приятно, что ты такой умелый охотник, вон какого харча притащил. Давай третью напополам? — И потянулся к вертелу. — Впервые ем такую вкуснятину.

Гарри благосклонно кивнул, сдерживая сытую икоту и слегка подбирая живот, выпирающий от такого количества мяса и медовухи.

Вдруг послышался абсолютно нездешний звук, полнейший диссонанс — приглушённый, но настойчивый вызов мобильника. Сай прислушался, пытаясь понять, где именно пищит его дифон, и подался за курткой, похлопал по карманам в поисках телефона, достал его и прочитал сообщение.

— Надо же, работает в такой глуши.

— Шотландия — не глушь, тут радиовышки на каждой горе, — гордо, будто сам их строил, сообщил Поттер, прихлёбывая вино.

— Бамсе спрашивает, всё ли у меня в порядке. Чего-то психанул он, говорит, что Кит и Свечка исчезли, наверное, не разобрался просто. Так что ему ответить, у меня всё в порядке? — спрашивая, Сай одновременно набирал ответ на виртуальной клавиатуре.

— Что ты ответил?

Сай молча подошёл и показал Поттеру текст своего сообщения: «Медведь, кыш! Я самый счастливый человек на свете. Ложись спать». Одним нажатием пальца смс-ка улетела в Лондон, и Сванхиль демонстративно выключил дифон. Довольный произведённым на Гарри впечатлением, он вернулся к блюду с едой.

А Поттер заметил, что из бокового кармана саевой куртки выпала бумажка, и пока тот со зверским выражением лица разделывал третью румяную, ещё не остывшую курочку, подобрал свёрнутый листок. Развернул двумя чистыми пальцами, вчитался — и слегка обалдел.

Уродливый? Не знаю, но точно грязный!

Брат моей любви, какой же ты разный...

Тело корежит, с языка мат.

Я так устроен, кто же виноват?

*

Вроде романтика, нежность — и на тебе:

Брюки порваны, мордой вниз в кровати.

Мысли шальные, пошлые звуки: «Еще, да-а-а!»,

Во рту член, в семени руки... К чему слова?

*

До тошноты, до синяков.

Секс — это ты? Ты ли любовь?

— Ты когда это успел написать? — осторожно спросил Гарри и поёрзал на своей низкой скамейке — члену стало тесно в штанах, захотелось выпустить его из плена. — Это новая песня? Ты что, это со сцены петь собрался?

— А господин Главный аврор против?

— Да. Я против. — Гарри гулко сглотнул и посмотрел Саю в глаза. — Не хочу, чтобы чужие мужики и девчонки представляли тебя... в таком виде.