— Знаете, мистер Сванхиль, я сейчас слишком на взводе, — честно признался Гуль и встал, поправил ремень на брюках, подхватил зачехлённую Линду, — но потом обязательно навешаю вам, готовьтесь.

*

Джеймса он увидел сразу, лишь вышел за турникет. Тот стоял чуть в стороне от основной группы встречающих, прислонившись спиной к стене, спокойный, очень красивый, именно такой, каким и снился каждую ночь Киму: жилка на шее подрагивает, кадык ходит туда-сюда, россыпь брызг на матовой кожаной куртке, длинные немного опущенные ресницы. «Мой», — с какой-то долгожданной теплотой подумал Ким и сам испугался своих мыслей... Когда-то в раннем детстве приятели-тролли, мелкие норвежские обормоты, пугали его сказками, казавшимися им самим очень романтичными, о влюблённых вампирах, которых отвергали возлюбленные, и они, отчаявшись, привязывали себя к столбам на солнцепёке или сами прыгали с высоты на осиновые колья. Ким Мормо Мартинсен граф Зоргэн чувствовал себя сейчас на высокой скале, под жестоким солнцем, выжигающим на вампирской коже дыры, над пропастью из острых кольев...

Он молча подошёл. И чуть не споткнулся от вспыхнувшего взгляда Джеймса. Тот оттолкнулся от стены, сделал шаг навстречу.

«Пришёл! Встретил меня! Встретил же, за ногу вас всех и через забор! Встретил!» — от нараставшего, даже не радостного, а восторженного настроя Кима заело, как поломанный патефон. «Встретил» сейчас решало жизнь.

Вырывая взглядом какие-то мелкие разрозненные детали из внешнего вида Джея, он не мог сосредоточиться: карман, нитка торчит, потёртость возле молнии, металлическая заклёпка, правая брючина чуть обрызгана грязью, на мочке левого уха маленькая родинка, из рукава куртки виднеется манжет рубашки, левая кисть... безымянный палец... без перстня...

Сумка и гитара опустились из рук на пол.

Вот и всё.

Больно не было, обидно — тоже нет, Ким себя сейчас чувствовал никак. Он это уже знал, только на что-то надеялся, глупец. Заметил объявления на стене, увидел круглые яркие плафоны под потолком, попробовал пошевелиться — получилось. Вообще ничего не изменилось. Осталось только шагнуть на колья — и всё кончится. Быстрее бы уж.

Кивок на палец Джеймса:

— Удалось? Со второй попытки? Силён, курсант.

— Я уже не курсант. И что удалось-то, ты чего злой такой?

— А, уже и не курсант? Аврор? Генерал? Поздравляю.

— Спасибо. — Джеймс растерялся настолько, что чуть не убежал. На него смотрели пустые глаза совсем чужого человека...

И тут до Джеймса дошло: перстень невидим! По его лицу медленно начала расплываться улыбка. Понимая, как по-дурацки выглядит сейчас со стороны, он не мог сдержаться и начал смеяться. Мартинсен глянул на него, как на душевнобольного, и даже чуть попятился, волоча по полу кофр.

— А ты что, чувствовал, ну это, как я кольцо снять пробовал? — Нервное напряжение отпускало Джей Эса медленно, иначе он не посмел бы дальше мучить Кима и всё сразу объяснил бы.

— Нет, конечно, я же тупой сквиб. — Горько усмехнулся тот и тряхнул головой. — Ничего я не чувствовал. Вообще по нулям. Вампиры — бесчувственные твари. Разобрались. Короче, гуляй, герой. Или тебе в Аврорате поручили за нами приглядывать? Чтобы мы вели себя прилично, шмалью не баловались и вашу высокоморальную молодёжь не совращали? — Он поднял свой багаж и пошёл к выходу.

Джеймс, всё ещё на автомате глупо хихикая, остался стоять столбом.

Мартинсен резко развернулся и со словами:

— Лови. Мне чужого не надо! — бросил ему что-то маленькое. — Папаше привет!

Поттер-средний инстинктивно поймал крошечный круглый снарядик. Отцовская обручалка. Вернее, теперь уже кимово обручальное кольцо...

За спиной худого верзилы, уходящего широкими шагами, закрылись первые стеклянные двери.

— Чтоб тебя!

Джеймс зажал кольцо в кулаке, быстро сунул в карман и рванул с места так, что чуть не задымились подошвы. Перепрыгнул через чью-то багажную тележку, почти уронил замешкавшуюся хрупкую старушку, наступил на ногу какой-то девушке, чудом не врезался в столб, запутался в дверях и, наконец, выбежал на свободу из едва не задушившего его своими стеклобетонными щупальцами аэровокзала. Глотнул влажного воздуха. И со всей дури прыгнул на спину удалявшейся тощей высокой фигуре с гитарным кофром через плечо. И начал долбить ей по башке невидимым, но вполне ощутимым перстнем.

— Бесчувственный и слепой! Слепой и бесчувственный! Чужого?! Чужого не надо? Какого чужого, если эта железяка ко мне намертво припаялась! Не только к пальцу, а к сердцу, к сердцу!

К ним, замигав тревожными алыми огоньками, сразу повернулись несколько видеокамер, полицейский, укрывшийся от дождя в будке для грузовых тележек, быстрым шагом направился в их сторону, держась за пристёгнутую к поясу дубинку.

Зрелище было ещё то! Надо сказать, что Поттер-старший, заслушавшись ретро и прикрыв глаза, как раз самое интересное и пропустил...

Ким сбросил с себя разбушевавшегося Джеймса и, крепко держа, поставил на асфальт. Демонстративно поцеловал его в губы. Отрывисто, сочно. Извинился перед полицейским:

— Всё в порядке, офицер, мы с моим парнем давно не виделись, соскучились, повздорили слегка. Больше шуметь не будем.

Страж порядка хмыкнул, слегка покраснел и, нахмурившись, недовольно оглядываясь, направился к стеклянным дверям аэровокзала.

Взяв совершенно дезориентированного Джей Эса за левую руку, Ким приблизил её себе почти к глазам.

— Ничего не вижу, — задумчиво констатировал он и погладил Джеймсу безымянный палец. — Есть! На месте, странно-то как.

Неожиданно он притянул руку Джея и поцеловал палец, одновременно трогая губами край альмандина, задержал губы.

— Но ты его снимал? — Смотрел Мормо Мартинсен прямо в глаза своему почти законному супругу. — Хотя нет, не отвечай. Ну и снимал, какая разница. Главное, что не снял. И... пришёл меня встретить... Бля, я сумку забыл, там где-то.

Он спохватился, начал суетливо оглядываться, хватаясь одновременно и за гитару, и за своего парня, словно не знал, куда бы прислонить или к чему его привязать, типа, чтобы не сбежал. А что, в таком-то состоянии за этим Поттером глаз да глаз, кто его знает, чего учудит. Посомневавшись с полминуты, Ким, крепко держа за руку, повёл любимого за собой. Через некоторое время они благополучно разыскали нетронутую, стоящую посреди зала аэровокзала сумку (которую по широкой дуге обходили пассажиры, напуганные ставшими привычными терактами), и снова вышли на улицу.

Вот тут-то их и заметил Гарри, испытавший смешанные чувства... За сына был даже вроде бы рад. «Но вот про дылду этого... не знаю, — думал он. — Пусть, может, это и хорошо. Любит же вроде... Любовь, настоящая, искренняя, не разбавленная прагматизмом, сомнениями, предрассудками, — такая редкость... Но ведь клоуны же оба! Или и такое бывает счастье? А я, интересно, как со стороны выгляжу? Получается, что вы, мистер Поттер, еще очень много чего в жизни не понимаете...»

Мартинсен всё так же вёл за руку Поттера (среднего по нумерации, но самого наипервейшего на свете!), свободной рукой придерживая на плече и лямку кофра, и ручки сумки. Не дойдя до стоянки такси, он резко остановился, положил свой багаж под ноги, похлопал Джеймса по карманам куртки и брюк и выудил бывшее гаррино кольцо. Надел его себе на палец, снова водрузил на плечо вещи и потянул своего Джей Эса к свободному такси. Всё это молча. И совершенно не обращая внимания на дождь.

— Куда, сэр? — поинтересовался кэбмэн.

— Э... а куда, собственно? Слушай, брат, куда-нибудь пожрать, только где тихо и без публики. Сделаешь? — Мартинсен сунул водителю пару крупных купюр. — Без счетчика и комментариев, экран подними.

Джеймс за время пути очухался, начал ёрзать на сиденье и в ресторан зашёл почти привычным Джеймсом Сириусом Поттером, девятнадцати лет от роду, вполне так самоуверенным и решительным... ну, в меру...

— Я вообще-то не голодный. Вас что, там, в воздухе, не кормили?