*

Паровоз Хогвартс-экспресса, очень медленно набирая ход, дал прощальный гудок у последнего семафора, дым, относимый слабым ветром в сторону маггловской части Кингс-Кросса, почти рассеялся. На платформу выскочил запыхавшийся Тедди Люпин, по инерции пробежал десяток ярдов и под удивлёнными взглядами провожающих, резко затормозил, оправил сбившуюся набок мантию, пригладил волосы, подтянул узел на галстуке. «Не успел», — подумал он, с тщательно скрываемой тоской глядя вслед исчезающему из вида поезду, и бодро помахал рукой Гарри, заметившему его.

*

Когда на платформе 9¾ остались только взрослые, а в вагонах стихли приветственные визги второклассников (третьекурсники уже строили из себя взрослых и общались подчёркнуто спокойно и солидно, а впервые едущие в магический интернат первоклашки ещё не были друг с другом знакомы и вели себя тихо, порой испуганно), и хогвартцы наконец-то распределились по длинному составу, ища свободные купе, у входа к одному из таковых Альбус Поттер ловко втянул в дверь чуть не проскочившую мимо сестру и легонько подтолкнул её к дивану:

— Вот твоя корзина, я на полку поставил, и давай пока закроемся. Чтобы все слоны мимо пробежали.

Красивая огневолосая мулатка поставила на пол клетку с очевидно дохлым котом, скинула элегантные синие лодочки, поджав ноги, уселась на плюшевое сидение и уперлась лбом в стекло окна:

— Только не зуди, Ал. Всё равно набегут, — не поворачиваясь, сказала она и обеими руками потянулась к волосам. Из плотного, раковинкой свернутого пучка посыпались шпильки, на плечи Лили упала привычная рыжая волна. Альбус тихо хмыкнул:

— Хоть минут двадцать я гарантирую. Джей по моей просьбе перед уходом колданул на нашу обувь ненаходимый след. О... уже тронулись.

Он расстегнул пиджак и, достав из кармана блокнот и ручку, стал что-то писать. За окном замелькали кварталы Лондона, потом скучные пригородные домики, все на одно лицо, какие-то заводы, склады, но в купе затихших Поттеров так никто из «слонов» пока и не рвался...

«Напрасно я так расстроилась, мы же не договаривались ни о чём таком, — думала обиженная Лили, — но вообще-то мог бы и прийти! Вечно у папы на посылках. Не хочу, чтобы он был аврором, хотя форма ему идет, особенно чёрный китель новый... Ну и пусть. Вот женится на какой-нибудь старой дуре, а я приду к нему на свадьбу в платье с открытой спиной и буду танцевать каждый танец с новым кавалером! Даже не взгляну на него ни разу. Если я ему не нравлюсь, зачем тогда мне позавчера серебряную брошку подарил?» Она хотела прямо сейчас выкинуть ажурную блестящую лисичку из окна, но, начав откалывать её с лацкана жакета, уколола палец и почти заплакала.

— Не облизывай руки, — не поднимая голову от письма, которое сочинял в это время, строго сказал Суслик. — Если хочешь есть, возьми плюшку. И мне достань тоже, черничный маффин.

«Точно! Надо срочно учиться готовить, — вздохнула решительная капулетти, — обольщать придётся по плану. Вот мужчины пошли, ничего сами сделать не могут. А всё потому, что его бабушка воспитывала...»

Ручку двери подергали.

— Эй, Лил, тебе сова! — донесся глухо голос её друга Робина. — Слушайте вы там, Поттеры, имейте совесть! Открывайте.

Альбус встал и, смахивая с брюк крошки, приложил кончик палочки к замку:

— Вообще-то не заперто, заваливайте.

Толпа числом восемь человек, радостно галдя, последовала приглашению; а высокий темноволосый капитан команды Гриффиндора, шестикурсник Робин Арчибальд Глостер внёс на руке стандартную служебную сову Аврората и спросил:

— Билась тут у вашего купе. Что-то срочное?

— Так, чепуху дома забыла, папа и прислал, — соврала Лили. Волнуясь, она развернула неаккуратно, явно впопыхах скатанный пергамент и спрятала содержимое в карман (три уменьшенных, но живых цветка: пурпурный гиацинт, фиалка и белый клевер (2). Адреси зарделась, как мак.

В дверном проёме показался еще один силуэт.

— Ой, Гай, заходи! — воскликнула Лиззи Олби и приглашающе помахала проходящему мимо парню. — У нас здесь сладкая пирушка.

— Ну что ты, Лиз, Долгопупс выпускник, он с нашим детским садом не водится уже. — Ал быстро встал, переступая через ноги веселящихся приятелей, и хотел притянуть дверь на себя. Но Гай качнулся навстречу и почти в губы ему прошипел:

— Ещё ответишь мне за всё... сладкий. Детский зад, говоришь? Запомню. — И, толкнув Альбуса плечом, кинув презрительный взгляд на шумящих в купе учеников, пошёл вдоль коридора.

.............................................................................................................

(1) Шулерство, интриги, подтасовки, путаница; наводить макли — устанавливать деловые отношения, совершить сделку.

(2) На языке цветов, который Лили, конечно, понимала, сие послание означало:

три цветка — «хочу уехать с тобой на край света»;

пурпурный гиацинт — «я сожалею, прости меня»;

фиалка — «думаю о тебе»;

белый клевер — «думай обо мне».

====== 23-4 ======

Уже который день Джеймс как-то странно себя чувствовал. «Паранойя, — подумал он, — нервы, магическая нестабильность организма, влияние вампирских чар, усталость на новой работе, сексуальная фрустрация, наконец...» Объяснений было много, но ни одно из них не давало успокоения, когда у бывшего курсанта, а ныне банкира Поттера-среднего начинала чесаться спина. Словно кто-то всё время сверлил её взглядом. Начинающие авроры проходили магические способы выявления несанкционированной слежки и ухода от неё, однако Джеймс, как первогодок, весь курс не успел пройти, да и позабыл половину, однако точно понял — за ним хвост. Удивительнее всего было то, что не колдовской — следили явно магглы. Кто именно, Джей так и не срисовал, а уж с какой целью — вообще терялся в догадках. «Может, всё-таки паранойя? — с тоскливой надеждой подумал он. — Рассказать отцу?» Слова Оттопога Захреббшига Ухрварга вбили гвозди в крышку его чаяний: «За вами шпионят, не замечали? Благонадёжный сотрудник нашего банка обязан быть внимательным к подобному. Периметр Гринготтс оснащён специальными чарами, улавливающими синхронные перемещения независимых живых объектов. Так что, мистер Поттер, в ваших интересах как можно быстрее с этой проблемой разобраться. Иначе нам придётся принять свои меры».

«Как разобраться?» — чуть не спросил наставника Джеймс, но лишь спокойно кивнул:

— Разумеется, я всё решу в кратчайшие сроки и доложу вам, сэр.

Ни решить, ни доложить, ни даже поговорить об этом с отцом Джеймс не успел. Тем же вечером, когда после работы он буквально на полчаса заскочил в недавно открывшийся в Косом переулке новый трактир «Брюхо тролля» (не хотелось торопиться на ужин в пустой дом на Гриммо — все разъехались: младшие — в школу, отец на учения, тоже, кстати, в Шотландию) и заказал себе пиво и клецки (которые любил, правда, в исполнении Кричера), за его столик без разрешения подсел неприметного вида джентльмен в сером костюме. Забегая вперёд: как позднее ни пытался Джеймс восстановить в памяти лицо и вообще внешность «серого» — так и не сумел, в голове запечатлелась только булавка из жёлтых топазов и чёрной шпинели (1), приколотая на галстук... не то синий, не то серый... нет, тёмно-фиолетовый в крапинку, что ли...

Незнакомец со сдержанной приветливой улыбкой, заглядывая Джеймсу в глаза, как-то представился, определённо... назвался неким очень простым именем... Джек Смит, Джошуа Джонс... или Джонсон... нет, как ни силился Поттер-средний, ничего потом не вспомнил... А ещё не вспомнил и начало разговора (э... про погоду? Про аварию на Пикадилли? Про эпидемию овец в Северной Ирландии?); да, но оно наверняка было, не мог же «серый» ни с того ни с сего вступить в диалог?

— Не буду отнимать ваше драгоценное время, сэр, и надолго отвлекать от трапезы, изложу своё дело в максимально сжатом формате. Неких господ, которые желают остаться инкогнито, весьма интересует перстень, украшающий вашу, многоуважаемый сэр, руку. Это, очевидно, редчайшее произведение ювелирного искусства, древний родовой талисман. Меня уполномочили предложить вам за него ... галлеонов. Или предпочитаете фунты стерлингов? Торг с вашей стороны уместен.