«Формальность — единственный оставшийся у нас щит, — строго подумал Тингжэ. Не представляю, что люди из Народа Огня сделают с юным покорителем огня. Я уж не говорю о моем народе! А если учесть Широнга…»

— Ты уверена, что он придет?

Поставив три чаши на алтарь, Мейшанг кивнула.

— Он придет хотя бы ради Амаи. Ты видел, как он выглядел. — Она спокойно разглядывала его. — Любимый, ты хочешь этого?

— Ты привела хорошие доводы в пользу необходимости процедуры, — просто ответил Тингжэ. — Он хороший человек, и ему нужна помощь.

— Но помощь не обязательно должна исходить от нас, — серьезно возразила Мейшанг. — Рано или поздно другие узнают о том, что он — покоритель огня. Другая семья сможет сделать это более… традиционно. Ты не обязан…

— Я не имею ни малейшего намерения делать это потому, что я обязан, — заявил Тингжэ. — Я делаю это потому, что он хороший человек, несмотря ни на что. И что можно будет сказать обо мне, если я отвернусь от него. — Он пересёк комнату и взял её руки в свои. — И потому что ты — моя жена, и я хочу, чтобы наши дети были нашими. Чтобы они не рвались пополам. Не прятались. — Он улыбнулся. — По крайней мере, не от нас.

Мейшанг улыбнулась и потянулась к нему…

— Не смотри! — прошептала Джия.

— Я не смотрю! — возмутилась Суин. — Джия!

Всё ещё держась за руки, Тингжэ рассмеялся вместе со своей любимой.

— Попридержи эту мысль, — пробормотала Мейшанг.

— Думаю, нам придется. — Покачав головой, Тингжэ обернулся на звук раздраженных голосов… или скорее, одного громкого голоса, и другого, старающегося успокоить того, кто не хотел успокаиваться.

— Послушайте, просто… сделайте так, чтобы оно хоть ненадолго утихло! — голос Широнга приблизился к занавесу и паре поднятых каменных экранов, служащих передней дверью. — Мне надо делать мою работу, мы на войне…

— Будь вы обычным Дай Ли, служащим под командой Лонг Фэнга, я могла бы дать вам то, о чем вы просите, — колко отозвалась Амая. — Но вы не такой. И мы не на войне, мы прячемся. А значит, что я могу и обязательно приму меры, чтобы исцелить вас как следует. Туи и Ла… это же была лиса! А если бы вы были хоть чуточку медленнее? Что если бы дух был не один? Внутрь.

— Мне бы очень хотелось знать, как лиса вообще вас нашла, — сухо поинтересовался Тингжэ, когда хмурый агент завернул последний экран. — Это же очень большой город. Каковы были шансы?

— Выше средних, — признался агент, когда Амая вошла вслед за ним. — Ли исцелил меня. А любое покорение оставляет знак, который могут читать духи.

— Он не сказал, что если учесть, от чего исцелил его Ли, то он просто светится, — отрезала Амая. — Если та лиса искала какую-нибудь ниточку к Ли, она ни за что не пропустила бы его. Джинхай — второй человек в городе, который мог бы привлечь её с той же силой. — Она строго посмотрела на Широнга. — Так что, если не хотите как следует заботиться о себе, подумайте хотя бы о нем.

Посмотрев на бормочущего во сне маленького мальчика, Широнг глубоко вдохнул. Закрыл лицо руками и тяжело вздохнул.

— Простите меня. Я просто… это… духи, как они это выносят? У меня такое чувство, что я вот-вот выпрыгну из собственной кожи… — он осёкся.

— Или что-нибудь подожжете? — закончила Мейшанг. — Сядьте. Дышите. Вы в безопасности.

— Безопасности нет, — пробурчал Широнг. Но сел.

Суин сглотнула, отдав Джие книгу.

— Ли говорил, что его темперамент — только его проблема.

— Так и есть, — подтвердила Мейшанг. — Ли впадает в драконью ярость. Что ему приходится переживать каждый день для того, чтобы сдерживать её, я могу только представить. Но у всех покорителей огня буйный темперамент. Думаю, для того, кто вырос твердым, как земля, это будет сильным шоком.

Широнг сдавленно засмеялся.

— Это ещё слабо сказано. — Расправив плечи, он откинулся на каменную скамью. — Так как Ли справляется с собой?

— Он медитирует, — ответил Тингжэ. И застыл в ожидании взрыва.

— Он медитирует? — не веря собственным ушам, повторил Широнг. — Он говорил, что почти все покорители огня делают это, но… Мы говорим об одном и том же молодом человеке? Ли? Рычит на Дай Ли, отчитывает Царя Земли из-за медведя, намеренно прыгает в пределы досягаемости хайма-дзяо? Вы хотите, чтобы я поверил, что он медитирует? Когда духи не пытаются его сожрать?

— Представьте, каким он был бы без этого, — насмешливо предложила Амая.

Широнг замолк. Побледнел. Вздрогнул и окинул их взглядом.

— Ли медитирует.

— Слышали бы вы, как ныл из-за этого Джинхай, — улыбнулась Джия. — Ли отказался чему-либо его учить, пока он не научится дышать. — Она опустила голову, заметив взгляд матери. — Но это правда! «У меня плохие привычки, тебе надо приобретать хорошие». Ли ничего ему не спускает.

— И это не всегда лучший способ научить, — задумчиво сказал Тингжэ. — Но мы пока находимся в месте, где нельзя позволить Джинхаю совершать ошибки. — Он перевел взгляд на агента. — Я могу показать вам правильную форму. Ли очень настаивал, чтобы я её выучил, на случай… если что-то пойдет не так.

Широнг медленно кивнул головой. Посмотрел на Амаю.

— Но дело не только в темпераменте. Если бы я просто злился, я бы не обратился за помощью. Это… духи, я больше не знаю сам себя. Моё сердце принимает решение, и мой разум еле за ним поспевает. Это совсем на меня не похоже, я… — Он сделал вдох. — Как только я увидел, я сразу понял, почему ваш спрятанный народ именно так встал на колени. Я знал. И я никогда… — Его руки задрожали, и он вцепился в свои колени. — Куэй… не мой. Я служил как Дай Ли двадцать лет, и я не чувствую, что он… Как я могу так чувствовать?

— Верность не поддается логике, — мягко сказала Мейшанг. — Это как любовь. Вы можете выбирать, к кому присоединиться. Можно держать людей на расстоянии на то время, пока думаешь, достойны ли они более близкого знакомства. Можно рассчитывать свои будущие действия, когда почувствуешь первую тягу к огню другого. — Она улыбнулась мужу. — Но иногда встречаешь человека и понимаешь, что он воплощает все добродетели, которые тебя с детства учили уважать и чтить как святыню. И ты знаешь.

Тингжэ отвел глаза, искренне надеясь, что не покраснел как школьник. Он был гораздо более молодым ученым, когда впервые встретил прекрасную юную беженку, чья каллиграфия была настолько чистой, четкой и быстрой, что обеспечила ей должность библиотечного писца. Он был моложе, но не был молодым человеком, и болезненно осознавал, сколько молодых богатых учеников с важностью павлинов расхаживали пред Мейшанг, стараясь привлечь её взгляд. И он также понимал, что является учителем университета, и ему будет совершенно неприлично создать даже видимость давления на молодую леди, служащую в том же учреждении…

Их первое письмо было как утро в день солнцестояния.

— С чисто практической точки зрения, — негромко вмешалась Амая, — Ли — очень сильный покоритель огня. И он был рядом, когда вы в нем нуждались. — Она помедлила. — И когда я лечила вас… я чувствовала, что вы сирота. Родители или умерли, или оставили вас. Не осталось никого, кто переживал бы о вашей судьбе.

— Война забрала почти всю мою семью, — горько рассказал Широнг. — И как я могу подойти к тем, кто остался, с моей-то удачей? Я не настолько жесток. Да и какое это имеет значение?

— Нам нужны кланы, — объяснила Мейшанг. — Ужасно жить без клана. Верность лорду помогает, но без семьи? Мы одни. Нам грозит опасность. Нам страшно. — Она пристально смотрела на него. — А когда вам страшно или вы злитесь… Широнг, позвольте нам помочь.

— Помочь? — осторожно переспросил агент.

— Они всё обсудили со мной, — сказала Амая. — По моему мнению целителя ран, оставленных духами… вреда не будет. И, я думаю, это может вам помочь.

— Что может? — с ещё большим подозрением спросил Широнг.

— Мама и папа хотят принять вас в семью, — выпалила Суин.

Широнг моргнул.

— Вы и так здесь живете, — прямо заявила Джия. — Вы — покоритель огня, Джинхай — покоритель огня, нам будет куда проще прятать нашу странность, если мы все будем странными.