Прикосновение холодного металла дверной ручки было приятным – успокаивало раздраконенную ладонь. Джим осторожно прикрыл дверь.

«Предложение» Арсеня было довольно неожиданным: оба уставшие, разозлённые, изрезанные руки ноют так, что кисть почти полностью нечувствительна к остальным раздражителям. Однако организм Джима откликнулся на это неожиданное вполне прозрачно. Сначала – бросило в жар, а после ощутимо заныло в паху.

Не подать виду перед наблюдательной хозяйкой кухни.

Поблагодарить за ужин – вкуса не чувствовал, но ей будет приятно.

Не убыстрить шаг, выходя из комнаты.

Не захлопнуть дверь.

Оголённое предплечье – закатал рукава для удобства прохождения – стоило ему прикрыть дверь, обхватили пальцы, слегка поцарапывая коркой запёкшейся крови, и потянули за собой.

Вытянув дока в прихожую, Арсень прижал его к стене и жадно впился в губы.

Джим попытался его отстранить.

– Камеры…

– Срать. – Арсень внимательно вгляделся в его глаза. – А тебе?

Камеры…

Кукловод…

Хренов тюремщик…

Последним аргументом стали тёмные глаза Арсеня – затягивающе-глубокие, с лёгким прищуром, и так близко, что перехватывало дыхание.

– Мне щас на всё срать, – рыкнул Джим и дёрнул его на себя.

Арсень целовал его грубо, до боли вжимаясь губами, его руки сразу же пробрались под рубашку дока и, пошарив там, скользнули в штаны.

Сжали ягодицы.

Еле сдержав стон – всё-таки, кухня рядом – Джим оттолкнулся спиной и, схватив подпольщика за плечи, прижал его к стене сам.

Вот он, взлохмаченный, с горящими темнотой глазами, губы чуть приоткрыты, дыхание частое. Такой Арсень бросал в дрожь, в жар, и будил неимоверное желание оттрахать.

Коротко мазнув губами по его губам, Джим уткнулся лбом в промежуток между шеей и плечом. Если сейчас продолжить – они перейдут к делу прямо здесь.

Прерываться от холодного душа «by Кукловод» не хотелось.

Док шумно сглотнул.

– Куда? – хрипло прошептал у уха Арсеня.

– Ко мне, – решил тот через секунду. – Безопаснее.

Джим пошёл первым. Не хватало ещё всю дорогу лицезреть перед собой зад подпольщика, особенно рельефный из-за поднимания по лестнице.

Подпольщик с негромким и неэмоциональным бурчанием слез с Джима и блаженно растянулся на кровати.

– Ф-ф-ух… – выдохнул он, вытирая пот со лба.

Джим был солидарен. После такого насыщенного дня оставалось только ф-фухнуть и отключиться от реальности. Правда, на этот счёт у него были другие планы.

Зад не болел, так, было странное свербящее чувство, но не более. По крайней мере, встать и сделать несколько шагов удалось без особенного вреда для самочувствия, разве что мутило немного от усталости.

Арсень приподнял голову, полусонно оглядывая стоящего посреди комнаты последователя.

– Ты… оставайся, чего уж там.

– Спасибо… – Джим обернулся. Подобного предложения он действительно не ожидал, – а поместимся?

– Раз уже поместились… – подпольщик подмял под себя подушку. Весь его вид выражал твёрдое намерение отключиться. – Ложись давай.

– Повязки, – напомнил Джим. За этим он и встал – бинты на их руках сейчас больше напоминали прискорбного вида лохмотья.

– Завтра… – Арсень пробормотал куда-то в подушку, уже едва различимо, – завтра все бинты…

– Сегодня. – Среди их наспех сброшенной на пол одежды наконец обнаружилась его сумка. – Не отлынивай.

Арсень, прямо видно было, хотел отлынивать. Он уже даже негромко посапывал. Джиму пришлось подсесть и начать тормошить его за плечо.

– Арсень, проснись. Это недолго. – Арсень только сонно отмахивался, – иначе перевяжу тебя так, а сам неперевязанный останусь.

– А-а-а? – от подушки оторвалась лохматая голова. – Тебя… ладно. – Подпольщик таки сел, смахнул спутанные пряди с лица. – В этом доме, док, – сообщил хрипло, – целая куча народу не даёт мне спать. Твой брат, Кукловод, какие-то непонятные люди, Кот… а теперь ты присоединился к их числу. Давай сюда бинт.

– Сначала тебя, – док принялся размачивать присохшую к ранам ткань, – ты перевязывать-то умеешь?

– Не-ет, – с готовностью подтвердил подпольщик опасения Джима, – не умею. Но это как в живописи: не умеешь рисовать – сделай какую-нибудь фигню и привяжи к ней концептуальную мысль. Так что у тебя будет авторская повязка имени меня.

– Давай без концептуальных мыслей только, – Джим честно постарался улыбнуться. Не был только уверен, что получилось, – тогда наблюдай. Размачиваешь, очищаешь, – параллельно рассказу он водил пальцами по уже очищенной от грязи и крови ладони, символично демонстрируя операции, – бинты сначала вокруг запястья, потом накладываешь один прямо, один через большой палец. Шести слоёв хватает.

– Вас понял. А чесать параллельно можно?

– Потерпишь, – док быстрыми привычными движениями обмотал бинтом ладонь, чиркнул ножницами и завязал узелок. – Теперь мне.

====== 6 ноября ======

– Надеюсь, я не слишком тревожу вашу идиллию?..

Арсению сквозь сон показалось, что яд капает прямо через динамик. Пожалуй, такого тона у Кукловода он ещё не слышал.

– Либо вы поднимаетесь сейчас, либо… я приму меры. На этот раз холодным душем вы не отделаетесь.

Оторвать голову от подушки стоило огромных усилий. Рядом уже возился Джим – шуршал вещами.

– Две минуты на то, чтобы собраться. Потом – гостиная в тайнике, менее восьмидесяти секунд, – сообщил маньяк сварливо.

Обрыв связи.

– Мне бы сейчас холодный душ не помешал… – Арсений, перегнувшись через край кровати, попытался выловить на ощупь свои шмотки. От нехватки сна тошнило, а закрывать глаза оказалось опасно: только веки сомкнулись, как рука, уже ухватившая ремень джинсов, расслабила пальцы, а сознание тут же утянуло в полусонное бредовое видение, где он был огромным котом. Кот гордо шествовал по коридору, сворачивал за угол, встречал Кукловода и, развернувшись тылом, гордо задрав хвост, метил ботинки особнячного божества. Сначала правый…

– Арсень, вставай. – Его резко потрясли за плечо.

– Я… щас… – отмахнуться, – второй ботинок…

– Арсень!

Он проснулся. Оказалось, на четверть свисая с кровати. Джим, уже одетый, закидывал на плечо сумку.

– Боюсь, насчёт холодного душа Кукловод не шутил.

– Просто он… не толерантный, – пробормотал Арсений, уткнувшись лицом в матрас и подняв к потолку палец.

– Будь так, нас бы облили ещё вчера вечером, – резонно возразил док.

– Ладно, встаю… Там на автомате жетоны, вытащи кофе, а? И эту… шокола-а-адку…

Маньяк был без секундомера. Этот вывод Арсений сделал, когда спустя четыре минуты наскоро на ходу до гостиной хлебал кофе. Их всё-таки не облили. Но испытание в три часа ночи в полной темноте, да ещё и «тайник»… Даже ему потребовалось одно заваленное, чтобы окончательно проснуться. Со второго, правда, вышел неплохой результат – сорок восемь секунд.

– Засчитано. Что ещё? – Арсений, пока Джим раскидывал предметы по комнате, вышел на середину, запрокинул голову к потолку. Нашёл красный глаз камеры. Фонарик в опущенной руке светил вниз, пятно концентрированного света лежало на уроненной со стола книге. Динамик молчал. Пятнадцать секунд, полминуты… – Эй, маньяк! Ты спишь, что ли? Хочешь, страшилку расскажу?

– Будешь его провоцировать, схлопочем ещё одно задание. – Джим присел на диван. Мучительно зевнул. Вперил в Арсения умоляющий взгляд. – Арсень, пойдём на кухню. Там кофе хоть и растворимый, но всё получше твоей бурды.

– Она не моя, она кукловодческая, – обиженно буркнул подпольщик. – Пойдём.

На кухне он уселся за стол с чётким намерением не спать. Но, когда чайник на плите уютно зашумел, под столом на его ноги улёгся пушистым боком мурчащий Кот, а док зашуршал пакетами в шкафчике, ища среди запасов Дженни кофе, Арсений уже устроил голову на сумке и задремал.

Джим, смотря на Арсеня, тоже заснул – вот так, с дымящейся кружкой крепкого кофе напротив, но уже через полтора-два часа их поднял Кукловод: как всегда, ядовитый, бескомпромиссный и крайне раздражённый.