– Очнулся на полу, – рассказывал подпольщик сквозь зубы, пока Арсений мучил цепь пилой, – комната незнакомая. Всё в пыли, на дверной ручке шипов нет, повсюду валяются тряпки и старые журналы... Там я просидел три дня, и пить всё время хотелось зверски. Не знаю, чем таким маньяк меня накачал... На первый пытался высадить дверь, потом вскрыть замок. На второй уже еле мог ползать, на третий просто валялся, глюки начались, потом потерял сознание... На второй, кстати, чего-то потекло на потолке. Если б не эти капли воды, я бы точно сдох, не дотянул. А пришёл в себя уже тут, когда вы пришли. Так, Арсень, – Джек махнул рукой, – нифига с пилой не выйдет, давай кислоту.

Арсений молча кивнул, стараясь не поднимать головы, вытащил из сумки бутылёк.

Кукловод я тебя урою

Клянусь

За процедурой обливания цепи кислотой их едва не застала Дженни, пришлось срочно свернуться.

– Кукловод гоняет Джима по всем комнатам. Это безумие… – она поставила на стол свежую чашку чая. – Не знаю, зачем ему это надо.

– Ему что, помочь никто не может? – вскинулся подпольщик.

Дженни покачала головой.

– За попытку помощи грозит серьёзное наказание.

Оба едва дождались, пока она уйдёт. Арсений выдернул обратно из сумки припрятанную кислоту.

– Давай сначала так польём… Вот здесь, – Джек оттянул цепь возле самого стыка её и широкого обруча.

– Сейчас…

Шипение. Капли кислоты, облизывая звенья цепи, скатываются на пол. В полу остаются дымящиеся вмятины.

– Долго ты ещё будешь портить пол, Джек? – насмешливо хлестнул голос Кукловода с потолка. – Проще отпилить ногу.

– Захлопнись, сволочь! – рёв вырывается прежде, чем Арсений успевает подумать. А сообразив, не особо жалеет, только грозит невидимой камере молотком. – Я до тебя ещё доберусь, скотина…

Джек молча отбирает у него инструмент. Щурится.

– Можешь катиться на все четыре, маньяк. Я тебе такого удовольствия не доставлю, не надейся.

Кукловод смеётся. Динамик с щелчком обрывает связь.

– Он на меня взъелся из-за разбитой камеры, – объясняет подпольщик вполголоса.

– В которую стрелял, что ли?

Мрачный кивок.

– А может ещё и за ту… на празднике. В любом случае, не хватало ещё здесь второго такого на цепи. Не связывайся с ним лучше. Давай кислоту…

Они пробуют нагреть металл и потом лить кислотой, стучать по звеньям. В щелях заколоченного окна собираются сумерки. Темнеет. Света нет, и Арсений, снова подняв на уши всю фракцию, притаскивает из подвала кучу свечей. Наконец, подпольщик с досадой дёргает цепь и оставляет попытки.

– Да погоди, потемнела… – Арсений, закусив губу, ещё раз кренит бутылочку.

– Ещё бы это что-то… Она не плавится! Всё, Эрсей, хватит. Мы эту цепь не разобьём.

– Тогда подожди, промою.

Подставив найденную старую банку, Арсений долго льёт на цепь воду, чтобы смыть кислоту. Потом подпольщик забирается с ногами на диван. Цепь, звякнув, успокаивается. На ней пара потемневших пятен. В остальном целый день пыток явно не причинил металлу никакого вреда.

– Всё равно спасибо, что возился здесь весь день.

Арсений понял вдруг, что не знает, что на это ответить. Половина фраз отдают дешёвой патетикой, другая – просто формальность, вроде заезженного «не за что». Там более что цепь они так и не разбили.

– Арсень, тебе придётся помочь брату. – В неровном свете свечей Джек кажется старше, чем есть. Он снова кутается в плед. – Просить об этом мне больше некого, сам понимаешь.

– Да я тоже уже думал.

– Только вот маньяк…

– Ну, должен же он понимать, что Джим не железный. Может, разрешит. – Арсений поднялся, привычным жестом закинул сумку на плечо. – Пойду, попробую. А ты тут гемостимулин жуй, не отлынивай.

– Вали уже, – подпольщик подтянул к себе книгу со столика. – И позови кого-нибудь из наших… поадекватнее, узнаю обстановку. А то без меня, бьюсь об заклад, три дня балду пинали.

– Не пинали. Там Билл командование взял, – сообщил Арсений уже на выходе.

– А, ну… ладно.

Джек вроде хотел что-то сказать, но передумал и уткнулся в книгу. Арсений на всякий случай не стал даже прикрывать дверь. А ну как маньяку вздумается её заклинить на несколько дней?

Джим уже не проходил испытания. Еле живой, он сидел на кухне, а Дженни перематывала его руки.

Увидела подпольщика, едва заметно покачала головой.

– А, Арсень. – Джим поднял голову. Обычно, даже усталый, он старался улыбаться. Не в этот раз. – Я запорол подряд четыре испытания. Взял всего три. Это чертовски мало.

Он поморщился, закрыл глаза.

Арсений уселся напротив, хмуро наблюдая, как Дженни завязывает бинт на запястье дока.

– И что, край предвидится?

– Он знает, – Джим кивнул на камеру. – Он разрешил твою помощь.

– Всё, – Дженни легонько похлопала его по перебинтованному запястью. – Сейчас сделаю чай.

– Спасибо, – на этот раз Джиму всё же хватило сил на улыбку.

Арсений смотрел, как Дженни ставит чайник. Передвигает на огонь кастрюльку.

– Именно мою помощь…

– Сначала ради смеха он разрешил мне попросить помощи у своей фракции. – Док со вздохом откинулся на спинку стула. – Можешь догадаться, какой был ответ. Ради меня они бы ещё стали что-то делать, но ради Джека…

– Ну да. – Арсений, не осознавая, что делает, подвинул на столе пустую чашку. Поднял взгляд на Джима. – Когда вы поймёте уже, что эти фракции… – он попытался себя остановить. Не вышло. Целый день в напряжённых попытках разбить цепь явно сказался на состоянии нервов, – чистой воды… страдание ерундой?! Когда можно было бы объединиться и бороться за свободу вместе, просто распределяя обязанности? Когда любая распря идёт в ущерб, когда большая часть времени тратится на обустройство подлянок другой фракции или их ликвидацию – в чём вообще смысл? Зачем…

– Знаю, – негромко перебил Джим. Он смотрел прямо, не отводя взгляда. Арсений заткнулся.

– Ладно, извини.

Дженни, до этого внимательно слушающая, отвернулась и снова стала мешать в кастрюле. Подпольщик уткнулся взглядом в стол.

Чашка шабаркнула дном по поверхности ещё раз.

– На сегодня испытания закончены, – мягко сказал Джим, отбирая у него несчастную кружку. – Завтра с утра начнём снова. Арсень, постарайся выспаться. Без тебя я не справлюсь, но и подвергать тебя перенапряжению не хочу.

– Да без проблем, док. – Ухмылка вышла кривая. Арсений скрестил на груди руки, прищурившись на бегающую по холодильнику и попискивающую Нэн. – Без проблем.

====== 5 ноября ======

– Ты ведь не думаешь, что можешь просто так дрыхнуть, в то время как твой брат сидит на цепи? – холодный голос из динамиков.

Джим проснулся не сразу. Сначала он решил, что происходящее ему снится – ну не будет же в самом деле Кукловод будить его утром? Док всегда вставал сам, и вставал довольно рано.

– Я не шучу, Джим, – голос стал ещё холоднее. – Гостиная. Менее сорока секунд. Не так сложно, учитывая степень твоего знакомства с комнатой, верно?

Из щелей заколоченного окна виднеется жёлтый глаз луны – она только-только начала клониться к горизонту.

Небо… чёрное…

Глаза упорно не хотели открываться. Он перетрудился вчера, потерял кровь, по идее подобное стимулирует к здоровому сну. Тем не менее, Джим ещё с час ворочался в кровати: думал о брате, о Кукловоде. Испереживался так, что уже хотел бежать в библиотеку, посмотреть, как там Джек, провести осмотр, подумать над лекарствами: хоть какое-то дело, не сидение на месте. Уже натягивая жилет поверх спальной майки, док одумался.

В нынешних обстоятельствах нарушить сон Джека – не лучшее, что можно придумать, какими бы ни были причины.

Он ел?

Его не пичкали тяжёлым?

Он не мёрзнет?

Мысли, лезущие в голову, больше смахивали на метания озабоченной мамаши. Тётка такая лет сорока, без мужа, но с сыном, который в первый раз отсутствует дома более восьми часов – поступил в колледж. И мать ворочается целую ночь, а утром, часов в десять, позвонит, чтобы узнать, как у него дела. И будет названивать три раза в день, как по часам, и пичкать великовозрастное дитя нотациями.