Придурок как есть… А Джим за тебя, кажется, без раздумий жизнь отдаст.

– Я – глава фракции, – злобно отозвался Джек, снова просунувшись в дверь. – Кое-кто рассказывал о твоей позиции нейтралитета. Ну так вот: драный пацифизм тут не прокатит. Либо ты с нами…

– Либо ты сейчас заткнёшься и свалишь.

Кажется, что-то в его тоне впервые со дня их знакомства заставило фракционного главу умолкнуть.

– Ладно, – бросил напоследок. – Замечу, что ошиваешься у Джима…

Арсений уже хотел его послать куда подальше, тем более что подпольщик собирался сегодня в верхние комнаты за электронными мелочёвками, но Джек ушёл сам. Дверью хлопать не стал.

Не истерит. Запишем плюсом.

Оставшись один, Арсений для начала вернул страницы дневника под матрас.

Вспомнил Джима. Тот всегда упоминал об их с братом распрях с сожалением. Может, он и ошибся… Но Дженни была права, это в прошлом. То, что Джек до сих пор кидается на дока, как бешеная собака…

Только не говори, что из классного в тебе одно умение спаять ядерный реактор из пары проводков и старого чайника да ракурс «вид сзади в наклоне». Кстати, о ракурсах…

Воровато огляделся, – как будто его кто-то мог видеть кроме Кукловода, – достал блокнот из-под шкатулок. Уселся у той стены, где была дверь. Так камере был обзор только на задник его блокнота.

Всё-таки, некоторых рисунков лучше не видеть даже маньяку.

====== 22 октября ======

Как Джим и думал, с новыми режимами все освоились довольно быстро. Как пояснила ему Марго, всего-то и требовалось, что немного больше осмотрительности, да дверь захлопывать не сразу, оглядеться сначала.

Поток больных и раненых схлынул уже на четвёртый день после введения нового режима. Ещё дня через три выздоровели почти все, кто умудрился попасть в ловушки с непривычки. Разве что наступившие на гвозди ещё хромали, но при регулярных перевязках и прохождениях не в одиночку с этим вполне можно было справиться. Некоторые даже разбивались по парам: с ранеными ногами закрывает двери, с изрезанными руками проходит испытание. На взгляд Джима, это было более чем мудро. И это, в свою очередь, также сбавляло количество обескровленных и перетрудившихся. Последние дни его врачебная нагрузка снизилась настолько, что он вполне мог себе позволить неторопливо ужинать часов в десять, после чего так же неторопливо работать в лаборатории. Маргарет от лабораторных практикумов почему-то отказывалась, но он и не настаивал: нечего девушке работать с небезопасными реактивами.

Дженни разлила чай по кружкам. Все уже отужинали и разбрелись. Только док не торопился – всех, кого мог, он уже осмотрел, единственное, что ему осталось – доработать синтезированную вчера сыворотку и поставить её на фильтрацию. Плюс к тому, он наконец решился изучить состав гемостимулина: накопил с десяток пилюль и уже собирался приступить к расщеплению первой.

Только Дженни об этом знать не стоило. Она вообще не одобряла его увлечение химией – считала, что таким образом он потратит больше своего здоровья, чем спасёт чужого.

Может, и права.

Джим сделал глоток.

– Дженни, у тебя потрясающий чай, – и это было абсолютно искренне. Девушка умудрялась баловать обитателей даже в условиях нынешней нехватки продуктов. – Как тебе удаётся?

– Кукловод делал поставку свежих ягод в сентябре, – Дженни села рядом и оправила платье. – Я всё изводить не стала, засушила немного. Как видишь, пригодилось.

– И что бы мы без тебя делали?

Девушка покачала головой. Судя по тому, что она не заулыбалась, настроение у неё было не очень хорошее – не помогали даже комплименты.

– Мы все стараемся, Джим.

Чай был действительно потрясающ – чёрный крупнолистовой, лёгкий аромат смородиновых листьев, и ещё что-то трудноуловимое. Джим втянул запах, держа кружку ладонями – руки немного мёрзли – и закрыл глаза.

– Да, ты права. Но ты всё равно волшебница.

– Спасибо.

Повисла тишина. Док медленно тянул ароматную жидкость, девушка сидела рядом. К своей кружке она так и не притронулась, смотрела в колени, перебирая в пальцах край фартука. Может быть, хотела о чём-то поговорить, но Джим не хотел на неё давить. Решится – скажет.

– Джим, я… – она, наконец, подняла на него взволнованный взгляд, – я, может, не туда лезу… но у вас с Марго всё в порядке?

Джим, забывшись, сделал слишком большой глоток и зашипел – чай обжёг нёбо. Взгляд девушки стал совсем виноватым.

– Эээ… А разве что-то не так?

– Ну…

Совсем разволновавшись, Дженни встала и подошла к заколоченному окну. Потом к холодильнику. Потом к мойке и принялась нервно переставлять свежевымытые тарелки.

– Марго… невесёлая всё ходила… Ну я и думала – почему? Ты ей так нравился, и вот вы вместе, и у вас всё хорошо… А сегодня я её спросила, а она… говорит… ну, ей кажется, что она тебя… понимаешь… не привлекает.

Оставив в покое несчастную посуду, девушка обернулась к Джиму.

– Ну…

Она замолчала, а док совсем перестал понимать, что ему нужно говорить.

– Не знаю, Дженни. Маргарет – очень хорошая девушка, и я ценю её общество. К тому же, если бы она мне не нравилась…

– Да, я знаю, знаю. Я ей так и сказала, но она говорит, что не чувствует, что… понимаешь… – Дженни покраснела и произнесла совсем тихо, – что она привлекает тебя как девушка.

Джим задумался.

В самом начале он хотел поухаживать за Маргарет хотя бы неделю – консервативное воспитание не позволяло предпринимать попыток к физическому сближению раньше. Неделю не получилось: он, как и хотел, выделил время для них двоих, и невинные посиделки с шоколадом и чаем плавно перетекли в горизонтальную плоскость. А через пару дней после Маргарет сама зашла к нему в гости, они пообсуждали нехватку медикаментов и снова перешли к более интимным действиям.

Два раза за две недели. Всё в порядке. Джим даже подумывал о третьем, как-нибудь попозже.

Кажется, Дженни растолковала его молчание по-своему. Виноватый взгляд сменился жалеющим, она присела рядом и погладила его по плечу.

– Джим, – позвала она тихо, – тебя беспокоит что-то? Ты не переживай, стрессы, сейчас ещё и недоедание, у всех бывает…

Причин для беспокойства была масса. Алиса как могла подрывала его авторитет: перебивала на собраниях, не выполняла заданий, что, в общем, было её нормой поведения, а на последней сходке последователей в голос заявила, что намерена сместить его с поста лидера. Самое печальное – с ней не так уж и сильно спорили. Но не рассказывать же об этом Дженни, она не очень любила поднимать фракционные темы.

И уж тем более он не собирался рассказывать ей, что иногда, целуя Маргарет, он вспоминал поцелуй с Арсенем на лестнице. Одинаковое строение ротовой полости – а сколько различий. Поцелуи Маргарет были ласковыми, тёплыми, но стоило вспомнить огонь и настойчивость, явленные в поцелуе Арсеня, как ласки и тепла начинало не хватать. Джим бы и рад не вспоминать, да… вспоминается.

– Беспокоит, – он нашёл то, в чём мог ей признаться, – отношения с Джеком не улучшаются. С тех пор, как он с… Арсенем бегает, мы с ним почти не видимся.

Дженни молчала, уставившись на него как-то странно.

– И аминокислоты в соединении никак не распадаются, – решил пожаловаться док. Это его действительно беспокоило. – А я не решаюсь воздействовать на них концентрированной дозой, потому что полное распадение мне не нужно, только расцепка.

Взгляд Дженни стал несчастнее прежнего.

– Я думаю провести реакцию при повышенной температуре, – успокоил он, – это должно помочь.

– А… ага…

Девушка замолчала. Джим тоже молчал – он пил чай и вспоминал, о каких ещё незамеченных им проблемах могла идти речь.

– То есть… со здоровьем у тебя хорошо? – выдала Дженни после минутного молчания.

Джим несколько недоумённо кивнул. Уж что-что, а собственное здоровье доставляло ему куда меньше хлопот, чем брат, не желающие расщепляться аминокислоты или постоянная нехватка медикаментов.