Подпольщик ждал его на лестнице первого этажа. Мельком поблагодарил девушку – та только кивнула в ответ и тут же ушла. Арсений проводил её тоскливым взглядом. Фигура не очень, больно уж подпольщица была худая, чем-то даже на парня смахивает…

Стоп. А когда это тебя останавливало?..

– Ты чего завис? – Джек помахал ладонью у него перед носом, выводя их ступора. – Кто-то ещё неделю назад грозился разобрать наши тайниковые находки.

– Пойдём. – Арсений встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. В общем-то, если почаще напоминать себе, что не надо пялиться на всё более-менее привлекательное в этом особняке… – И, кстати, по поводу этих странных бумаг. Я их вчера глянул.

Два пролёта, пересечь коридор – и лестница до его комнаты.

– Старые газеты? С маньяка станется.

– Круче. Это дневник.

Арсений толкнул дверь своей комнаты.

– Да ну? – подпольщик протолкался вперёд него, плюхнувшись на жалобно скрипнувшую кровать. – И с чего маньяку подбрасывать нам свои мемуары?

– Да я же не говорил, что дневник его. Вроде бы какого-то ребёнка. Я не читал, так, пробежал наискось. – Арсений присел у угла кровати, вытаскивая спрятанные листы из-под матраса. – Пятнадцать страниц, семь из первой вылазки.

Джек забрал у него листы, нахмурился, вчитываясь в детские каракули.

– Огромная библиотека… ну, правда… ты там был? – оторвался от рукописей на секунду.

– Нет. Меня же Кукловод по комнатам водит. – Арсений уселся рядом с дверью, вновь дотянувшись до своего альбома и ручки. – Сказал, без его разрешения в новые лучше не соваться.

– Ты его больше слушай, на первом этаже до конца года просидишь… Э, ты опять за своё, что ли?!

– С тебя что, обломится? – Арсений увёл альбом подальше от загребущих пальцев подпольщика. – Может, я в прошлой жизни художником был.

– А в этой, если не прекратишь, резко перестанешь.

– Не перестану.

– Да блин, рисуй чего-нибудь другое.

– Что, например?

– Тумбочку вот… или Дженни, она всё равно разрешит.

– Читай сиди, просвещайся, – на всякий случай Арсений всё же отсел подальше.

Джек погрозил ему сжатым кулаком, но к чтению всё же вернулся.

– Брат, бабочки… кукольный театр… Джейн? Это что, про нашу?

– И про бабочек, – кивнул Арсений, под шумок зарисовывая подпольщика. – Я пару-тройку недель назад по её просьбе искал в доме сушёных бабочек в рамках. У неё же амнезия, своего детства не помнит. Кажется, Кукловод решил подкинуть ей воспоминаний.

– Да? А уж не он ли сам… Театр… марионетки… Опять же непонятно, почему не ей сразу… – Джек встряхнул листы, наклонился к страницам, пытаясь разобрать особо непонятно написанный фрагмент.

– Кто знает.

Арсений увлёкся зарисовкой. Сначала зарисовал его сидящего, потом, когда Джек поднялся с кровати, продолжая читать, и стал ходить туда-сюда по комнате, улавливал отдельные «кадры» движений.

Зараза…

Ручка споткнулась на дефекте – в этом месте в бумаге была вмятина. Наброски выходили один лучше другого, линии ложились на бумагу почти без участия сознания, ручка заходилась в быстрых, рваных штрихах, на доли секунд запаздывающих за движениями подпольщика, ловила их, впечатывала в бумагу, и, финальным аккордом, вразрез реальности – выдающая напряжение поза, расстёгнутая рубашка, под которой мятая майка, на шее, выбившись из-под ворота, странный амулет на кожаном шнуре, вроде волчьего клыка в металлической оправе в окружении деревянных бусин, небрежно закатанные рукава…

Арсению казалось, что он даже вдыхает – жадно, с шумом – резкие движения его тела, а на бумаге… так, переработанная и осмысленная информация.

Ну повернись, а, – взмолился Арсений бессознательно, всё сосредотачивая в последнем рисунке. – Давай, чего тебе слегка прогнуться…

Ручка взвизгнула, вдавленная в бумагу. Он торопливо захлопнул блокнот, сообразив, что нарисовал подпольщика… слегка перейдя рамки приличий. Слегка.

Для верности тут же запихал блокнот под груду шкатулок. Не приведи особнячный бог, Джеку взбредёт в голову отобрать зарисовки.

– Всё обрывается на записи о газетной вырезке. – Джек кинул листы на покрывало, не замечая пристального, обгладывающего взгляда Арсения, сдвинул его книги и уселся на уголок тумбочки.

– Ты про убийцу из старой газеты?..

– Который замучил тут обвинившую его семью, а потом сжёг их вместе с домом.

– Но дом отстроили заново.

– Да причём тут это?! – Джек, не в силах сидеть на месте, снова встал и принялся ходить по комнате. – А ты представь, если мальчишка из дневника действительно наш обожаемый Кукловод! Поиздевается как следует и подожжёт особняк вместе с нами… Нет, надо отсюда линять. Паззлы и замки – слишком медленно!

– А у тебя есть другой вариант? – Арсений никак не мог оторваться взглядом от его метаний по комнате. Какой там к чёрту Кукловод, сейчас он хотел рисовать Джека. Воображение, совсем зарвавшись, принялось выдавать возможные позы и композиционные решения, ох как далёкие от скромных академических полотен.

– Не знаю… пока не знаю. – Подпольщик снова схватил лист бумаги.

Андреа, чёрт… ты же всегда рисовал так, что для обычного человека картина была всего лишь великолепно выполненной картиной. А вот если знать, как смотреть, то в полотне открывалась прорва разврата. Ты только смеялся, если какой-то критик, вдруг сообразив, в чём дело, давился казённой минералкой…

Мотать головой помогало слабо. Это как на покраске кухни, только хуже.

А-а, тебе идёт фон из моей плохо заправленной кроватки…

– Надо искать. – Джек, явно приняв решение, остановился у картины с видом особняка. – Завтра раздам нашим задания на поиск щелей. Сгодится любая зацепка. Крыша, двери… А ты – ищи дневники. Не знаю, где и как…

– Они же находятся в тайниках.

– Тогда ищи тайники! – рявкнул подпольщик. Замер. Мотнул головой, заговорил уже тише: – Может, мы что-то сумеем понять… Но у меня дурное предчувствие, Арсень. С тех пор, как ты здесь появился, маньяк ввёл подозрительно много новшеств. Испытания усложнил, тайники эти, двадцать четвёртые куски… Как будто…

– Вот-вот будет кульминация? – подсказал Арсений, кое-как сумев взять себя в руки.

– Примерно. – Джек снова сел на его кровать, умудрившись попасть точно в предыдущую покрывальную вмятину. Сцепил руки в замок, слегка наклонился. Клык на шнурке качнулся несколько раз. – Последователи тоже в последнее время оживились. Судя по всему, маньяк и им дал какую-то наводку. Понять бы ещё, что происходит… Надеюсь, ты больше не шатаешься с Джимом? Он, конечно, сама вежливость и культура, но… Он помогает маньяку. Понимаешь? Сволочи, которая держит нас здесь и, кажется, намерена сгноить в этих стенах.

– А мне кажется, всё это брехня. Не похоже, чтобы кто-то тут помогал Кукловоду.

– С чего ты так думаешь?

– Вижу. Твоему брату приходится ничуть не лучше, чем всем остальным. Разве Кукловод не облагородил бы своего верного слугу?

– А кто бы стал это показывать?! – теперь Джек поднялся и замер напротив, кажется, готовый кинуться в драку.

– А у тебя что, есть доказательства? – Арсений не спускал с него взгляда.

– Он же последователь!

– Классный аргумент.

– Знаешь что, выбирай, ты с нами или покрываешь прихвостней этого, – тычок пальцем вверх, на камеру, – психопата!

– Ну и придурок ты, – спокойно сказал Арсений, приваливаясь к стене и стараясь не совершать резких движений. Взглядом подпольщика сейчас можно было стены прошибать. – Я уже сказал, на кого играю.

– Вот и нечего тогда.

Успокаиваясь, Джек рассеянно провёл пятернёй по растрёпанным волосам.

– Ищи дневники, остальное – не твоя забота, – заговорил, глядя куда-то в сторону, – двадцать четвёртый кусок был от прихожей? Значит, вечером притащу тебе какие есть куски, начнём собирать паззл. И про эти, – уже от двери кивнул на страницы, – никому ни слова. В первую очередь – моему братцу.

– Приказываешь? – Арсений встал посреди комнаты, скрестив на груди руки.